Плясать - на заре начну, на заре кончу, и не вспотею...Чтомне
скажешь, - то и могу...
Франц Лефорт взял Алексашку за острый подбородок. Мальчик, видимо,ему
понравился.
-О,тыизрядныймальчик...Возьмешьмылаивымоешься,иботы
грязный... И тогда я тебе дамплатье...Тыбудешьслужить...Ноесли
будешь воровать...
- Этим не занимаемся,унас,чай,ум-тоестьалинет,-сказал
Алексашка так уверенно, что Франц Лефорт поверил.Крикнувконюхучто-то
про Алексашку, он пошел к дому, насвистывая, выворачивая ступни ногина
ходу будто подплясывая, должнобытьоттого,чтонеподалекунаозерце
играла музыка и задорно визжали немки.
3
- Да уж будет тебе, Никита Моисеевич,какбыголовкауребенкане
заболела...
Едва Наталья Кирилловна проговорила это, царь Петр бросил наполуслове
читать Апостола, торопливо перекрестился запачканными в чернилахпальцами
и, не дожидаясь, покуда учитель и дядька, Никита Моисеев Зотов, поуставу
поклонитсяемувноги,поцеловалмаменькинуруку,беспомощно
затрепетавшую, чтобы схватить, удержать на минутку сына, - и поскрипучим
половицамиступенямпереходовилестницнетерпеливопонеслисьего
косолапые шаги, пугаяприжилыхстарухвтемныхуглахПреображенского
дворца.
- Шапку-то, шапку, головку напечет! - слабо крикнула вслед царица.
НикитаЗотовстоялпереднейистовоипрямо,каквцеркви,-
расчесанный, чистый, в мягких сапожках, в темной из тонкого сукнаферязи,
- воротник сзади торчал выше головы. Благообразное лицо с мягкими губами и
кудрявой бородой запрокинуто от истовости. Благостный человек - и говорить
нечего. Скажи ему: кинься,Никита,нанож,-кинется.Преданбольше
собачьего, но уж больно светел, легок духом. Не таков бы нужен былдядька
норовистому мальчику.
- Ты, Никита Моисеевич, побольше с ним божественное читай. А то он и на
царя-то не похож... Ведь не оглянешься, - скоро уж женить... До сих пор не
научился стопами шествовать, -воебегает,какпростой...Ну-вон,
гляди...
Смотря в окно, царица слабо всплеснула руками.ПодворубежалПетр,
спотыкаясь от торопливости. За ним - долговязые парни из дворцовой челяди,
- с мушкетами итопорикаминадлинныхдревках.Наземляномвалу,-
потешной крепостце, построенной переддворцом,-зачастоколомстояли
согнанные с деревни мужики в широких немецких шляпах. Белено им было также
держать во рту трубки с табаком. Испуганно глядянабегущеговприскочку
царя, онизабыли,какнужноиграть.Петргневнозакричалпетушиным
голосом. Наталья КирилловнассодроганиемувиделаПетенькиныбешеные,
круглые глаза. Онвскарабкалсянаверхкрепостцыи,сердясь,ударил
несколько раз мушкетиком одного из потешных мужиков, втянувшегоголовув
плечи.
- Не по его - так и убьет, - проговорила Наталья Кирилловна, -вкого
только нрав у него горячий?
Игра пошла сызнова. Выстраивая долговязыхпарнейстопориками,Петр
опять рассердился, что его плохо понимают. Этобылабеда:горячась,он
начинал говорить неразборчиво,захлебывалсяторопливостью,точнохотел
сказать много больше того, чем было слов на языке.
- Что-тоголовкасталаунеготакдергаться?-сказалаНаталья
Кирилловна, со страхом глядя на сына.Ивдругзаткнулауши.Мужикив
крепостце выкатили дубовуюпушку,которуюпострогомуприказуцарицы
заряжали - чем помягче:паренойрепойилияблоками,ивыстрелили.И
тотчас, побросав оружие, воздели руки - в знак того, что сдаются.
- Нельзя сдаваться!Битьсядолжны!-кричалПетр,крутяитряся
головой. - Сначала! Все сначала!..
- Никита Моисеевич, затвори-ка окошко, очень шумят, голова разболелась,
- проговорила царица.
Закрылось цветное окошко. Наталья Кирилловнасклонилаголовуичуть
шевелила пальцами, перебирая афонские четки, святыераковинки.Тоскливо.
От горя и слез за эти годы Наталья Кирилловна постарела, толькобровида
когда-то огненные темные глаза осталисьотеекрасоты.Всегдабылав
черном, покрытая черным платком. Так в Угличе когда-то жилацарицаМарья
Нагая, с несчастным Димитрием... Не стряслось бы и здесь такой жебеды...
Правительница Софья сидит и видит - обвенчаться с Голицыным и царствовать.
Уж и корону заказала для себя немецким мастерам.
В Преображенском дворце пустынно, только челядь бегает на цыпочках,да
по темным углам шепчутся старухи - мамки, няньки. Царь хотьюн,нодуху
старушечьего не переносит: увидит,какнянькакакая-нибудь,закапанная
воском, пробирается вдоль стены, так цыкнет, - старушечка едва безпамяти
доползет до угла.
Бояре в Преображенском не бывают, - здесь ни чести,ниприбытка.Все
толпятся в Кремле, поближе к солнцу. Чтобы не совсем былозазорно,Софья
приказалабытьпридворецаряПетрачетырембоярам:князюМихаиле
Алегуковичу Черкасскому, князю Лыкову, князюТроекуровуикнязюБорису
Алексеевичу Голицыну. А велик ли прок от них?Ленивослезутсконейу
крыльца, подойдут к царицыной ручке, сядут и - молчат, вздыхают.Говорить
мало о чем найдется с опальной царицей. Вбежит в горницуПетр,-бояре,
поклонясь нецарствующему царю, справятся оегогосударевомздоровье,и
опять вздыхают, качают головами: уж больно прытокстановитсяцарь-то,-
гляди, царапина на щеке, руки в цыпках. Неприлично.
- Никита Моисеевич, сказывали мне, - в Мытищах баба есть. Воробьиха, на
квасной гуще гадает - так-то верно, -всеисполняется...-проговорила
царица. - Послать бы за ней!.. Да что-то боюсь... Не нагадала бы худого...
- Матушка государыня, чего же худого нагадатьвамможетподлаябаба
Воробьиха? - нараспев, приятным голосом ответилЗотов.-Втакомразе
Воробьиху в клочья растерзать мало.