Бегом-бегомпо
мосткам, потом по сходням, в вагон и сразу ставили на место. Такбыстрее,
ноэтосовсемдругая,невыносимаяработа:бежатьскруглым
восьмидесятикилограммовым цилиндром на спине по шатким мосткам, покрутым
сходням, сбрасывать его так, чтобы он не отдавилногиисталточнона
место, бежать весь день именно затемчеловеком,закоторымтыначал
смену. Кажется, что барабан скатится сейчассоспины,увлечеттебяза
собой, ты рухнешь, но остановиться нельзядаженасекунду,слышишьза
собойбегследующего,еготяжелоедыхание,запахпота,и,если
остановишься, он наскочит на тебя. И ты тянешь изо всех сил, берешь трап с
разбегу, вбегаешь в вагон, сваливаешь барабан и бежишь обратно,чтобыне
отстать от опытных, сильных грузчиков, не дающих пощадыникому,атебе,
чужаку, особенно.
Гудок на обед! Саша упал возле штабеля.Красныекругипоплылиперед
глазами, монотонный гул разламывал голову.
Саша то задремывал, то пробуждался. И, когда пробуждался, думалтолько
о той минуте, когда надобудетподняться,встатьвзатылокздоровому
рыжему татарину, за которым ходил утром, исновасбарабаномнаспине
бежать по шаткому трапу. Знал, что не сумеет отработать ещечетыречаса,
упадет, растянется на мостках.
Он мог пойтивконтору,заявить,чтоегоприслалисюдаполучить
квалификацию, а не таскать наспиневосьмидесятикилограммовыебарабаны,
егоприслалиноброневцех,напроизводство.Кчертовойматери!
Добровольно вызвался на срочную работу,аегомаринуютвгрузчиках...
Может, конечно, это сделать. Но он знал: как толькораздастсягудок,он
встанет в затылок рыжему татарину, подставит спинуипонесетбарабанв
вагон.
Из столовой возвращались рабочие, значит, скоро конец перерыва. Усилием
воли Саша подтянулся, сел, задвигал руками, ногами, головой.Всеболело,
все казалось чужим.
Его окликнули, он поднял голову, перед ним стояли бригадирАверкиеви
грузчик Морозов, бывший комдив. Видно, выпили за обедом, одутловатоелицо
Аверкиева стало совсем красным, голубые глаза Морозова казались ещеболее
голубыми, светлыми и мечтательными.
- Жуй! - Аверкиев бросил ему на колени кусок хлеба и шматок корейки.
- Спасибо.
- Барабан на всю спину клади, - сказалАверкиев,-навесьхребет,
понял?! А ну, киньте!
Он выгнул спину, забросил руки назад, Морозов и Сашаположилиемуна
спину барабан. Барабан ровно лежал на всей спине.
- А ты вот как!
Аверкиев повел корпусом, барабан передвинулся на плечи,онперехватил
его спереди руками.
- На плечах носишь, неправильно, на хребте таскай. Пробуй!
Саша встал, выгнул спину. Аверкиев и Морозов положили на него барабан.
- Куда плечи опускаешь?! - закричал Аверкиев.
Сашаприподнялплечи,барабанкоснулсяспинывсемиточками,
распределился равномерно.
- Так и таскай! Навязался и таскай!
Теперь Саша чувствовал себя устойчивее, барабан не сползал со спины. Но
его тяжесть по-прежнему давила, ноги подкашивались. Когдабежалобратно,
спина уже не разгибалась. Как он выдержал вторые полсмены, он не знал, как
добрался домой, не помнил, свалился на кровать в проспал до утра.
А утром Малов сказал:
- Поработай еще пару дней в первой, потом переведу.
Он проработал на краске две недели, научился таскатьбарабаны.Татары
привыкли к нему, он привык к ним, дажеписалимзаявлениявсельсовет
относительно налога.
В старую бригаду он тоже не вернулся, его послали в гараж, грузчиком на
грузовую машину.
- Будешь учиться на шофера, - сказал Малов. И было непонятно, хочетон
обрадовать Сашу или хочет избавиться от него.
Саша работал в гараже, выучился на шофера, ездил на машине. Носейчас,
подъезжая к заводу, почему-то вспоминал, именно как работал грузчиком. Это
были первые и самые запомнившиеся месяцы его заводской жизни.
Кого он там встретит? Наверно, никого нет из старых ребят. Аможет,и
есть, не так много прошло времени, всего четыре года.
Старую деревянную проходную снесли, на новом месте построиликаменную,
большую. И воротапоставилинановомместе,тожекаменные,широкие.
Фасадом наплощадьстоялоновоезданиезаводоуправления.Завысоким
каменным забором высились новые корпуса. Площадь заасфальтировали, наней
появились магазины, ларьки, павильоны. Завод работал,рос,обстраивался.
Это и есть то настоящее, чем живет страна, чем должен жить и он,несмотря
ни на что!
Секретарем партийной организации оказалсяМалов.Несовсемприятная
неожиданность! По-прежнему похожийнаборца,лысоватый,уженетакой
краснощекий,какимвыгляделнатоварномдворе,когдараспоряжался
грузчиками, похудевший, усталый, желтоватый. За большим письменнымстолом
он сидел так же, как когда-то сиделнаподоконнике,подписываярабочие
карточки, боком как-то, с края стола. Он сразу узнал Сашу. И так, будто не
было этих четырех лет и Саша по-прежнему работает на заводе, спросил:
- А, Панкратов... Что у тебя?
Саша изложил свое дело.
- Ладно, - сказал Малов, - я буду на бюро, скажу...
И этот уклоняется, не хочет давать характеристику...
- Зайцева просила принести письменную характеристику...
- Бумажка ей нужна, - проворчал Малов, - ладно, напишу. Напомни, где ты
работал, какие нагрузки нес.
Он записал перечисленные Сашей нагрузки, потом поднял глаза, насмешливо
спросил:
- Влип наконец?
- Почему "наконец"?
- К тому шло. Ладно. Погуляй часок, сочиню характеристику.
- Я бы хотел пройти на завод, повидать ребят...
Центральная часть завода осталась прежней, новыекорпусастроилисьв
стороне. Первый, второй,третийцеха,механический,котельная,воти
гараж... На яме черный директорский "форд", у верстака СергейВасильевич,
директорский шофер. Он тоже узнал Сашу.
- На завод вернулся?
- По делу пришел.