Да ведь Христа от клецок не убудет, а нечисть, коли она сыта и довольна, убережет дом и
от огня и от вора.
Тут он снова повторил Збышку:
- Ты бы распустил пояс да песенку спел.
- Уж лучше вы спойте, я вижу, вам давно хочется, а то, может, панна Ягенка что-нибудь споет?
- Давайте петь по очереди, - воскликнул обрадованный Зых. - Есть у меня тут слуга, он на дудке будет нам вторить. Позвать слугу!
Позвали слугу, тот уселся на скамеечке, сунул в рот свою "пищалку" и, расположив на ней пальцы, уставился на присутствующих в ожидании,
кому же ему придется вторить.
Все стали спорить, никто не хотел быть первым. Наконец Зых велел начать Ягенке, и хотя девушка очень стеснялась Збышка, однако поднялась со
скамьи, спрятала руки под фартук и затянула песню:
Ах, когда б я пташкой
Да летать умела,
Я бы в Силезию
К Ясю улетела!..
Широко раскрыв глаза, Збышко вскочил с места и крикнул громовым голосом:
- А вы откуда знаете эту песню?
Ягенка воззрилась на него в изумлении:
- Да ведь ее все поют... Что вы?
Зых решил, что Збышко хватил лишнего, и, повернувшись к нему, весело сказал:
- Распусти пояс! Сразу легче станет!
Но Збышко еще с минуту времени стоял с изменившимся лицом, а затем, совладав с собою, сказал Ягенке:
- Простите. Вспомнилось мне вдруг одно дело. Пойте же.
- А может, вам невесело слушать?
- Что вы? - ответил он дрогнувшим голосом. - Да я б эту песню всю ночь напролет слушал.
Он сел и, прикрыв рукою глаза, умолк, словечка больше не уронил.
Ягенка спела другой куплет, но, кончив, заметила, что у Збышка по пальцам катится большая слеза.
Она с живостью подвинулась к молодому рыцарю, села рядом и, легонько толкнув его локтем, спросила:
- Что с вами? Я не хочу, чтобы вы плакали. Да скажите же, что с вами?
- Ничего, ничего, - ответил Збышко со вздохом. - Долго рассказывать... Что было, то прошло. Вот я и развеселился...
- А может, вы бы выпили сладкого вина?
- Обходительная девка! Да что же это вы выкаете друг дружке? - воскликнул Зых. - Говори ему: "ты, Збышко", а ты ей: "ты, Ягенка". Ведь вы с
малых лет знакомы...
Затем он обратился к дочери:
- А что он когда-то отколотил тебя, это пустое!.. Сейчас он этого не сделает.
- Не сделаю! - весело подхватил Збышко. - Пускай теперь она меня отколотит, коли есть охота.
Желая совсем развеселить Збышка, Ягенка сжала кулачок и, смеясь, стала в шутку бить его.
- Вот тебе за мой разбитый нос! Вот тебе! Вот тебе!
- Вина! - крикнул, разгулявшись, хозяин Згожелиц.
Ягенка сбегала в кладовую и через минуту принесла ковш вина, два красивых кубка с вытисненными на них серебряными цветами, работы
вроцлавских золотых дел мастеров, и две головки сыра, от которых еще издали шел сырный дух.
Когда взору Зыха, у которого уже шумело в голове, представилось это зрелище, он окончательно расчувствовался, придвинул к себе ковш, прижал
его к груди и, решив, видно, что это Ягенка, заговорил:
- Моя ты доченька! Моя сироточка! Что я, бедный, стану делать в Згожелицах, как тебя возьмут у меня, что я стану делать!.
.
- А придется вам вскорости отдавать ее! - воскликнул Збышко.
Но расчувствовавшийся было Зых уже смеялся:
- Ха-ха! Девке пятнадцать лет, а она уже к парням льнет!.. Как завидит издалека, так ногами и засучит.
- Батюшка, я уйду! - сказала Ягенка.
- Не уходи! Мне хорошо с тобой...
Затем он стал таинственно подмигивать Збышку:
- Двое их повадились к ней: молодой Вильк, сын старого Вилька из Бжозовой, и Чтан <Уменьшительное от Пшецлав. (Примеч. автора.).> из
Рогова. Да если б они тебя здесь застали, тотчас бы взъелись и стали грызться с тобой, как грызутся друг с дружкой.
- Эва! - воскликнул Збышко.
Затем, обратившись к Ягенке на "ты", как велел Зых, он спросил у нее:
- А который тебе люб?
- Да ни тот, ни другой.
- Вильк сердитый парень! - заметил Зых.
- Пускай на других воет <Вильк (wilk) - по-польски: волк.>!
- А Чтан?
Ягенка рассмеялась.
- У Чтана, - сказала она Збышку, - кудлы на голове все равно как у козла, глаз даже не видно, а сала на нем как на медведе.
Тут Збышко хлопнул себя по голове, словно что-то внезапно вспомнив, и сказал:
- Ах, да! Уж коли вы так добры к нам, так нельзя ли попросить у вас медвежьего сала - может, найдется в доме, дяде полечиться нужно, а в
Богданце я не нашел.
- Было, - ответила Ягенка, - да слуги вынесли во двор луки смазывать, а собаки все выжрали... Экая жалость!
- Совсем ничего не осталось?
- Все дочиста вылизали!
- Что ж, ничего но поделаешь, придется завтра поискать в лесу.
- Вы облаву устройте, медведи в лесу встречаются, а коли вам охотничье снаряжение нужно, так мы дадим.
- Где мне ждать! Пойду на ночь под борти.
- Возьмите с собой человек пять охотников. Между ними есть дельные парни.
- Не пойду я с кучей народу, только зверя мне спугнут.
- Как же вы пойдете? С самострелом?
- Что в лесу в потемках делать с самострелом? Месяц еще не народился.
Возьму зазубренные вилы да хороший топор и завтра пойду один.
Ягенка на минуту умолкла, на лице ее изобразилось беспокойство.
- В прошлом году, - сказала она, - пошел вот так наш охотник Бездух, и медведь задрал его. Опасное это дело: ночью медведь как увидит
человека, особенно около бортей, тотчас становится на задние лапы.
- Ну, если б он стал убегать, так его тогда и не убить бы, - возразил Збышко.
Тем временем Зых, который успел уже маленько вздремнуть, неожиданно проснулся и запел:
Тебя, Куба, ждет работа,
А мне, Мацьку, неохота.
В поле ты пахать пустое,
С Касей в жито я густое!
Гоп! Гоп!
Затем он обратился к Збышку:
- Слышь ты, двое их у нее: Вильк из Бжозовой да Чтан из Рогова... а ты...
Но Ягенка, опасаясь, как бы Зых не сказал чего лишнего, торопливо подошла к Збышку и спросила:
- Так когда ты пойдешь? Завтра?
- Завтра после захода солнца.