Кровь пала меж
них и ненавистью проросла. Нет бога, кроме бога!
Уснуть в ту ночь наместник не мог. Он ходил по комнате, глядел на луну и обдумывал разные планы. Теперь было ясно, что замышляют Булыги.
Возьми за себя княжну какой-нибудь соседний шляхтич, он бы востребовал и Разлоги, и был бы прав, так как они принадлежали ей, а то и
поинтересовался бы еще отчетом по опеке. Вот почему Булыги, сами давно оказачившиеся, решили отдать девушку казаку. От этой мысли пан Скшетуский
стискивал кулаки и порывался схватить меч. Он решил разоблачить низкие козни и чувствовал в себе силы совершить это. Ведь попечительство над
Еленою осуществлял и князь Иеремия: во-первых, потому что Разлоги были пожалованы старому Василю Вишневецкими, а во-вторых, потому что сам
Василь писал из Бара князю, умоляя о попечении. Лишь будучи занят обширными своими трудами, походами и предприятиями, воевода до сих пор не
сумел озаботиться опекою. Но достаточно будет ему напомнить, и справедливость восторжествует.
В божьем мире уже светало, когда Скшетуский повалился на постель. Спал он крепко и скоро проснулся с готовым решением. Они с паном Лонгином
спешно оделись, поскольку телеги стояли уже наготове, а солдаты пана Скшетуского сидели в седлах, готовые к отъезду. В гостевой горнице посол
подкреплялся похлебкою в обществе Курцевичей и старой княгини; не было только Богуна: спал ли он еще или уехал - было неясно.
Поевши, Скшетуский сказал:
- Сударыня! Tempus fugit <Время бежит (лат.).>, вот-вот и на коней сядем, но прежде чем от всего сердца поблагодарить за гостеприимство,
хотел бы я об одном важном деле с вашей милостью, сударыня, и с их милостями, сыновьями твоими, доверительно переговорить.
На лице княгини изобразилось удивление; она поглядела на сыновей, на посла и на пана Лонгина, словно бы по их виду собираясь угадать, о чем
речь, и с некоторою тревогой в голосе сказала:
- Покорная слуга вашей милости.
Посол хотел удалиться, но она ему не позволила, а сама с сыновьями и наместником перешла в уже известные нам, увешанные доспехами и оружием
сени. Молодые князья расположились в ряд за спиною матери, а она, стоя перед Скшетуским, спросила:
- О каком же деле, ваша милость, говорить желаешь?
Наместник быстро, почти сурово, поглядел на нее.
- Прости, сударыня, и вы, молодые князья, что противу обычая, вместо того чтобы через достойных послов действовать, сам в деле своем
ходатаем буду. Увы, другой возможностью не располагаю, а раз чему быть, того не миновать, то без долгого кунктаторства представляю вашей
милости, сударыня, и вашим милостям, как опекунам, мою покорную просьбу - соблаговолить княжну Елену мне в жены отдать.
Если бы в минуту эту, в зимний этот день, молния ударила в майдан Разлогов, она бы произвела на княгиню с сыновьями впечатление меньшее,
чем слова наместника. Какое-то время они с изумлением глядели на гостя, а тот, прямой, спокойный и на удивление гордый, стоял перед ними, словно
бы не просить, но повелевать намеревался. Не зная, что ответить, княгиня принялась спрашивать:
- Как это? Вам, сударь? Елену?
- Мне, любезная сударыня. И это мое твердое намерение!
С минуту все молчали.
- Жду ответа вашей милости, сударыня.
- Прости, милостивый государь, - ответила, несколько придя в себя, княгиня, и голос ее стал сух и резок.
- Прости, милостивый государь, - ответила, несколько придя в себя, княгиня, и голос ее стал сух и резок. - Просьба такого кавалера - честь
для нас немалая, да только ничего из этого не получится, ибо Елену обещала я уже другому.
- Однако подумай, сударыня, как заботливая опекунша, - не будет ли это против воли княжны и не лучше ли я того, кому ты ее, сударыня,
обещала.
- Милостивый государь! Кто лучше, судить мне. Возможно, ты и лучше, да нам-то что, раз мы тебя не знаем.
На эти слова наместник выпрямился еще горделивей, а взгляды его сделались ножа острее, хотя и оставались холодными.
- Зато я знаю вас, негодяи! - рявкнул он. - Хотите кровную свою мужику отдать, лишь бы он вас в незаконно присвоенном имении оставил...
- Сам негодяй! - крикнула княгиня. - Так-то ты за гостеприимство платишь? Такую благодарность в сердце питаешь? Ах, змей! Каков! Откуда же
ты такой взялся?
Молодые Курцевичи, прищелкивая пальцами, стали на стены, словно бы выбирая оружие, поглядывать, а наместник воскликнул:
- Нехристи! Прибрали к рукам сиротское достояние, но погодите! Князь про это уже завтра знать будет!
Услыхав такое, княгиня отступила в угол сеней и, схватив рогатину, пошла на наместника. Князья тоже, похватав кто что мог - саблю, кистень,
нож, - окружили его полукольцом, дыша, как свора бешеных волков.
- Ко князю пойдешь? - закричала княгиня. - А уйдешь ли живым отсюда? А не последний ли это час твой?
Скшетуский скрестил на груди руки и бровью не повел.
- Я в качестве княжеского посла возвращаюсь из Крыма, - сказал он, - и ежели тут хоть одна капля крови моей будет пролита, то через три дня
от места этого и пепла не останется, а вы в лубенских темницах сгниете. Есть ли на свете сила, какая бы вас могла спасти? Не грозитесь же, не
испугаете!
- Пусть мы погибнем, но подохнешь и ты!
- Тогда бей! Вот грудь моя.
Князья, предводительствуемые матерью, продолжали держать клинки нацеленными в наместникову грудь, но видно было, что некие незримые узы не
пускали их. Сопя и скрежеща зубами, Булыги дергались в бессильной ярости, однако удара никто не наносил. Сдерживало их страшное имя
Вишневецкого.
Наместник был хозяином положения.
Бессильный гнев княгини обратился теперь в поток оскорблений:
- Проходимец! Мелюзга! Голодранец! С князьями породниться захотел, так ничего же ты не получишь! Любому, только не тебе, отдадим, в чем нам
и князь твой не указчик!
На что пан Скшетуский:
- Не время мне свое родословие рассказывать, но полагаю, что ваше княжеское сиятельство преспокойно могло бы за ним щит с мечом таскать. К
тому же, если мужик вам хорош, то уж я-то получше буду. Что же касается достатков моих, то и они могут с вашими поспорить, а если даром Елену
мне отдавать не хотите, не беспокойтесь - я тоже вас оставлю в Разлогах, расчетов по опеке не требуя.
- Не дари тем, что не твое.
- Не дарю я, но обязательство на будущее даю и в том ручаюсь словом рыцарским. Так что выбирайте - или князю отчет по опеке представите и
от Разлогов отступитесь, или мне Елену отдадите, а имение удержите...
Рогатина медленно выскальзывала из княгининых рук и наконец со стуком упала на пол.