История двери
Храните нерушимость этих уз
С ветрами, с вереском незыблем наш союз.
Вдали от родины мы знаем, что для нас
Цветет на севере душистый дрок сейчас.
Мистер Аттерсон, нотариус, чье суровое лицо никогда не освещала улыбка,
былзамкнутым человеком, немногословным и неловкимвобществе, сухопарым,
пыльным, скучным и все-таки очень симпатичным.Вкругудрузей иособенно
когда виноемунравилось,вего глазахначинал теплиться огонекмягкой
человечности, которая не находила доступа вего речь;зато она говорила не
только в этих безмолвных средоточиях послеобеденного благодушия, но и вего
делах,причемкудачаще игромче. Он былстрог с собой: когдаобедал в
одиночестве, то, укрощая вожделение к тонким винам, пилджин и, горячо любя
драматическое искусство,более двадцатилет непереступал порогатеатра.
Однакокслабостямближних онпроявлялдостохвальную снисходительность,
порой с легкой завистью дивился буйному жизнелюбию, крывшемуся вих грехах,
а когда для них наступал час расплаты, предпочитал помогать, а не порицать.
- Я склоненк каиновой ереси, говаривал он со скрытойусмешкой.Я не
мешаю брату моему искать погибели, которая ему по вкусу.
Апотому судьбачасто судила емубыть последним порядочнымзнакомым
многих опустившихся людей ипоследним добрым влияниемв ихжизни. И когда
они к нему приходили, он держался с ними точно так же, как прежде.
Без сомнения, мистеру Аттерсону этодавалось легко, таккак он всегда
был весьма сдержан, и даже дружбаего, казалось, проистекала все из тойже
вселенскойблагожелательности. Скромным натурам свойственнопринимать свой
дружескийкруг ужеготовым изрук случая;этому правилуследовал инаш
нотариус.Он дружиллибо с родственниками, либо сдавними знакомыми;его
привязанность,подобноплющу, питаласьвременеми ничегонеговорила о
достоинствах того, кому она принадлежала. Именно такого рода, вероятно, были
и теузы дружбы,которые связывалинотариуса с егодальним родственником
мистером Ричардом Энфилдом, известным лондонскимбонвиваном.Немалолюдей
ломало голову над тем,что эти двое находят друг в друге привлекательного и
какие у них могут быть общие интересы. Те, кто встречался с ними во время их
воскресных прогулок, рассказывали, что шлионимолча,налицахихбыла
написана скука иприпоявлении общего знакомого оба какбудтоиспытывали
значительное облегчение.Темнеменее и тотидругой оченьлюбилиэти
прогулки, считали ихлучшимукрашением всейнедели иради нихне только
жертвовали другими развлечениями, но и откладывали дела.
И вот как-то раз в такое воскресенье случай привел ихвнекуюулочку
одногоизделовых кварталовЛондона. Улочкаэтабыла небольшойи,что
называется, тихой, хотя в будние дни там шла бойкаяторговля.
Ее обитатели,
по-видимому,преуспевали, и все они ревниво надеялись преуспеть еще больше,
а избытки прибылей употреблялина прихорашивание; поэтому витриныпо обеим
ее сторонам источали приветливость,словно два рядаулыбающихся продавщиц.
Даже в воскресенье,когда улочка пряталанаиболее пышныесвоипрелести и
была пустынна, все же по сравнениюс окружающим убожеством она сияла, точно
костер влесу, аккуратно выкрашенныеставни,до блеска начищенные дверные
ручки и общий дух чистоты и веселостисразупривлекали ирадоваливзгляд
случайного прохожего.
Через две двери от угла, по левой стороне, еслиидти квостоку, линия
домовнарушалась входом во двор,и какраз там высилось массивное здание.
Онобыло двухэтажным, безединого окнатолькодверь внизу да слепойлоб
грязнойстены над ней и каждая егочертасвидетельствовала о длительном и
равнодушном небрежения. На облупившейся, в темных разводах дверине было ни
звонка,нимолотка. Бродягаустраивалисьотдохнуть вее нише и зажигали
спички о еепанели, дети играли "в магазин" на ступеньках крыльца, школьник
испробовал остроту своего ножика на резных завитушках, и уже много лет никто
непрогонялэтих случайныхгостейинестаралсяуничтожитьследыих
бесчинств.
МистерЭнфилд инотариус шли по другой стороне улочки,но, когда они
поравнялись с этим зданием, первый поднял трость и указал на него.
- Вы когда-нибудь обращали внимание наэту дверь? спросил он, акогда
егоспутник ответил утвердительно,добавил:С нейсвязанадля меня одна
очень странная история.
- Неужели? спросилмистер Аттерсонслегка изменившимся голосом. Какая
же?
- Делобыло так, начал мистер Энфилд. Я возвращался домой откуда-тос
края света часа в три по-зимнему темной ночи, и путь мой вел через кварталы,
где буквально ничего небыло видно, кроме фонарей. Улица за улицей, где все
спят,улицаза улицей, освещенные, словнодлякакого-нибудь торжества, и
опустелые, как церковь,так что в конце концов я впал в то состояние, когда
человектревожно вслушивается втишинуи начинаетмечтатьовстречес
полицейским. И вдругя увиделцелых две человеческие фигуры:ввосточном
направлении быстрой походкой шел какой-то невысокий мужчина, а по поперечной
улицеопрометью бежала девочка лет девяти.Hа углу они, как иможнобыло
ожидать, столкнулись, и вот что-топроизошлонечто непередаваемомерзкое:
мужчина хладнокровнонаступил на упавшуюдевочку и даже не обернулся на ее
громкиестоны. Рассказ об этом может и непроизвести большого впечатления,
новидеть это было непереносимо.Передо мной былнечеловек,а какой-то
адский Джаггернаут.
Язакричал, бросилсявперед,схватилмолодчика завороти дотащил
назад, туда, где вокруг стонущей девочки уже собрались люди. Он нисколько не
смутился ине пробовал сопротивляться,нобросил наменятакойзлобный
взгляд, что я весь покрылся испариной, точно последолгого бега.