Машина остановилась.
Степа поглядел в окно. Они находились на Тверскойвозлеплощади
Белорусского вокзала. На улице была весна.Яркосинелосвежевымытое
небо, и даже асфальт лучился какой-то непонятной пыльной радостью.Но
Степесовсемнехотелосьвылезатьизмашинынавстречуэтому
великолепию. Больше того, если бы в полу машины был люк,аподэтим
люкомдругой,канализационный,тоСтепагорлумомперелезбыиз
солнечного апрельского дня в темное подземное зловоние. И вовсе неиз
верности идеалам “Санбанка”. Ему было страшно.
Сзади хлопнула дверь.
- Выходи, приехали, - позвал с улицы Иса.
Когда они спустились в подземный переход,
Иса веселообъяснил,чтовыходитьизмашиныпередстрелкой
следует не меньше чем за сто метров от места встречи, и приближаться к
нему надо рассредоточившись - “чтобы не поставили нафугас”,какон
выразился. После этих слов Степа несколько секунд боролсяспозорным
желанием отойти в сторону, снять штаны и присесть прямо между лотков с
криминальными романами. Он никогда раньше не ездилнастрелку,иу
него было дурное предчувствие. Но братья,казалось,совсемнебыли
озабочены происходящим - Муса думал о чем-то своем, а Иса насвистывал,
зорко поглядывая по сторонам.
- Куда идем? - поинтересовалсяСтепа,когдаониподнялисьна
поверхность с другой стороны Тверской.
- Уже пришли почти. Тут рядом, ресторан “Якитория”.
Степа помнил из статьи в каком-то журнале, чтослово“Якитория”
значит по-японски что-то вроде “шашлычная”.
“Вот и пустят на шашлыки, - подумал он. - Прямо сейчас”.
43
Степа никогда не бывал в этом ресторане. Маленький зал с открытой
кухнейвцентренапоминалформойбукву“П”.Кухнюотделялаот
остального помещения невысокаястенка-аквариум.Занейстоялидва
повара - пепельно-бледный кореец со шрамом на лбу, который резалрыбу
и ловко лепил рисовые колобки, и его помощник, блондин в темных очках,
который рубилводорослибольшимножом-сечкой.Залоказалсяпуст,
только в одном углу закусывала компания спортсменов блатного вида.Их
было пять человек, и один сидел за торцом стола, занимая большим телом
в тренировочном костюме весь проход.
Покосившись на них, Иса прошел в противоположный конец зала и сел
у стойки, лицом к кухне. Муса вместе со Степой молча сели по бокамот
него. Степа догадался, что Иса выбралпозициютакимобразом,чтобы
аквариум с золотыми рыбками закрывал их от спортивной компании.Кроме
того, он предположил, что Иса сел за узкую и неудобную стойкупотому,
чтоиз-занеелегчебудетвыскочитьвслучаеопасности.Степа
чувствовал себя суровым и опытным воином, только чуть тряслись руки.
Иса сделал заказ - три больших набора суши и саке. Сакепринесли
сразу, и все трое чокнулись.
- А как он хоть выглядит, этот Лебедкин? - прошептал Степа.
- Не знаю, - сказал Иса.
- За тем столом его случайно нет?
- Послушай, ну как я могу знать, есть он за тем столомилинет,
если я его никогда не видел? Сам нас найдет.
Степа понял, что проявляет излишнюю суетливость, ипогрузилсяв
молчание. Братья тоже молчали - Муса все так женапряженнодумал,а
Иса с легкой улыбкой перебирал янтарные четки.
Прямо перед Степиным лицом была прозрачная стенка аквариума,над
которым маячили головы поваров. Пепельный кореец работал,неотрывая
глаз от стола. Блондин-подмастерье приветливо улыбнулся Степе.
“Знал бы ты, дурень, зачем мы здесь сидим, - подумал Степа,-в
штаны б насрал”.
В желтоватой воде перед Степиными глазами висела большаязолотая
рыбка с раздвоенным хвостом-покачиваяплавниками,оназагадочно
глядела на Степу круглым глазом-кнопкой. Сквозьаквариумбылавидна
разделочная доска, на которой руки повара нарезали одинаковыеломтики
лосося. Степа подумал, что в самый раз было бы попросить очем-нибудь
золотую рыбку.
“Рыбка, рыбка, - неслышно прошептал он, -сделайтак,чтобыя
ушел отсюда живой и здоровый... Эх, любые деньги отдал бы”.
Рыбка махнула хвостом и отвернулась.
“Ну и жизнь у нее, - подумал Степа. - С одной стороны доска,где
таких, как ты, разделывают. С другой стороны стойка, где таких какты
едят. Куда ни погляди, или то, или это. У рыб память - три минуты.Но
даже это, наверно, не спасает, потому что с однойсторонывсевремя
режут, а с другой все время едят. Все как у людей. Плавает посередине,
мечет свою икорку и надеется, что дети будут жить лучше... А яещео
чем-то ее
прошу”.
- Эй, на кухне, поживее можно? - позвал одинизспортсменов.-
Уже сорок минут салат ждем.
Блондин кивнул, чуть сгорбился и принялся резатьсвоиводоросли
быстрее.
- И сними очки, дятел, а то не ту морковку нам нарежешь, - сказал
другой спортсмен. Остальные засмеялись. Ассистент повара действительно
стучал своей сечкой по доске часто, как дятел, так что сравнение вышло
точным.
Иса поглядел на часы.
- Опаздывает, - сказал он. - Занятый, наверно, очень.
Муса тоже поглядел на часы.
- Ты про кого, - спросил он, - про поваров? Или про того, кого мы
ждем?
- Как тебе хочется, - ответил Иса. -Можнопротого,когомы
ждем. А можно про поваров.
Эти слова, видимо, сдвинули думу Мусы с мертвой точки.
- Слушай, брат, - сказал он, - а что это за природа?
- Ты о чем? - спросил Иса.
- Ну ты в машине говорил, что у шрапнельно-осколочного тела такая
же природа, как у радужного. А что это за природа?
- Тебе про это лучше не спрашивать, брат, - нахмурился Иса.
- Почему?
- Ты к этому еще не готов.