Из-за этогосмыслфразы
делался грозно-многозначительным.
- Важно здесь то, что сегодня этот символический бракпроисходит
в новой форме. Социологи еще ничего не поняли, а фольклор ужеотразил
случившуюся перемену. Она видна в анекдоте про шестисотый “Мерседес” и
черную “Волгу”. Как следует из егоанализа,обаисконныхначала-
лоховатое и непобедимо-могучее-получиливнароднойментальности
новые репрезентации. Эта революция в сознании и есть парадигматический
сдвиг. Я понятно говорю?
- Нормально, - сказал Степа. - А что за анекдот такой?
- Ну как же, - ответила Мюс. - Шестисотый “Мерседес” врезается на
перекрестке в зад черной“Волге”стонированнымистеклами.Бандит
выскакиваетиз“Мерседеса”,начинаетприкладомкрушитьстеклав
“Волге” и видит в ней полковника ФСБ. “Товарищ полковник, я все стучу,
стучу, а вы не открываете... Куда деньги заносить?”
Степа не засмеялся, а наоборот, сразу пригорюнился. Мюс добавила:
- И чем этот анекдот особенноинтересен,этотем,чтодругих
после него уже не предвидится. Он, таксказать,одиннавсех,как
победа.
- Какой же это анекдот, - вздохнул Степа. - Это жизнь...
Он и сам всей кожей чувствовал ветер перемен, хоть и не мог найти
для его описания таких замечательных слов, какие были у Мюс.
Жизнь менялась. Бандиты исчезали из бизнеса, каккрысы,которые
куда-то уходят перед надвигающимся стихийным бедствием. По инерции они
все еще разруливали по дорогам на вульгарно дорогих машинахинюхали
героин в своих барочных дворцах, но все чаще на важную стрелку с обеих
сторон приезжали люди с погонами, которые как бы в шутку отдавали друг
другу честь при встрече - отчегоделалосьнеясно,можноливообще
называть такое мероприятие стрелкой. Степуэтивеянияпокачтоне
затрагивали. И вдруг яснымапрельскимутромкнемупрямовофис
завалилась крыша - страшные братья Иса и Муса.
Степа сразу понял - что-то не так. Иса и Муса пришли беззвонка,
и вид у них был тревожный. Оба были небриты, и если этошломолодому
волку Мусе, то плэйбой Иса не выигрывал от седой щетины наподбородке
совершенно. Она делала его похожим на пожилого пастуха, которыйнашел
клубный пиджак среди обломков разбившегосявгорахсамолета.Кроме
того, отбратьевпопахивалопотом-похоже,онинемылисьуже
несколько дней.
- Пойдешь с нами, Степа, - сказал Иса. В его голосе звучалтакой
спокойный фатализм по отношению к чужой судьбе,чтоСтепатольков
машине понял, что мог бы, наверно, и отказаться. Или не мог? Гадать об
этом было поздно - братья посадили его на переднее сиденье, самисели
на заднее и велели шоферу ехать в центр. Всю дорогу они тихо очем-то
спорили,продолжаяначатыйраньшеразговор.Степаизовсехсил
вслушивался в беседу, пытаясь догадаться,чтоегождетикакиеу
братьев планы.
Но об этом небылосказанонислова.Онмалочто
понимал по словам, которые долетали до него сквозь шумдвижения.Иса
говорил:
- Не позорь наш род, брат. Тычечен,какойдзогчен?Нюхайих
кокаин, порти их женщин, вали их мужчин. Но не ищи ничего в ихдушах,
им туда шайтан насрал. Чего тебе в исламе не хватает?
- Говорят, - ответил Муса, -вконцеэтогопутиможностать
радугой. А в конце твоего пути, Иса,становишьсяпростотрупом.Ни
один суфий не научит тебя стать радугой.
- Аи, радуга! - воскликнул Иса. - Я все про это знаю.Почемуты
думаешь, что твой брат такой дурак?Чтобыстатьрадугой,надовсю
жизнь сидеть в вонючей пещере. И то неизвестно, получится утебяили
нет - никто не видел ни одного человека, укоторогоэтополучилось,
все видели только радугу. Ты говоришь, в исламенетрадужноготела.
Это так, да. Я тебе больше скажу. В исламе нет астральноготела,нет
ментального тела, нет эфирного,неткефирного,профсоюзногоитак
далее. Всего этого нет. Но зато у нас есть шрапнельно-осколочное тело,
которого нет ни у буддистов, ни у христиан, ни у кого.Иего,брат,
можно достичь всегда, даже с похмелья или на самом страшном кумаре. По
милости Аллаха его можно обрести за пять минут,нужнотолькочетыре
кило хорошего пластита итрикилостальныхшариков.Идетонатор,
понятное дело. И не надо сидеть всю жизнь ввонючейпещере,бормоча
какие-то заклинания. Быстро! Красиво! А природа у этих телвсеравно
одна и та же!
- Это почему? - спросил Муса.
- Да потому, что другой вообще не бывает.
- Не понимаю.
- Если ты этого не понимаешь, брат, как же тытогдасобираешься
стать радугой?
Иса довольно засмеялся. Мусапогрузилсявглубокуюдуму.Иса
время от времени говорил шоферу, куда поворачивать,ивскоремашина
выехала на Тверскую.
- Куда едем-то? - задал Степа мучивший его вопрос.
- На стрелку, куда ж еще, - ответил Иса.
- А с кем?
- Да с одним фраером из ФСБ. Говорит, у него сразукнамтроим
дело.
- А мне обязательно присутствовать? - осторожно спросил Степа.-
Я же в этих делах не того... Может, вы между собой вопрос решите?
Иса пожал плечами.
- Я-то не против. Но этот, из ФСБ, настаивал.Говорил,документ
какой-то подписать надо. Все уже подписали, только мы остались.
- А кто это такой? - спросил Степа.
- Какой-то капитан Лебедкин.
- Я такого не знаю.
- Я тоже, - ответил Иса. - Зато он нас знает. Вот и познакомимся,
время такое, что лучше дружить. Тормозни-ка у перехода, дальшепешком
дойдем. Тут близко.
Последние слова были адресованы шоферу. Машина остановилась.
Степа поглядел в окно. Они находились на Тверскойвозлеплощади
Белорусского вокзала.