За ним четвертый,пятыйитакдалее-раноилипоздноэкзамен
проваливали все, поэтомуженщинынеудерживалисьрядомсоСтепой
дольше нескольких месяцев.
При этом набор его ожиданий, не связанных с числами, был довольно
скромен. “She doesn't have to be a movie star”<Ей не обязательнобыть
звездой экрана.>, - тихонько напевал Степа вслед за Родом Стюартом,и
действительно имел это ввиду-емудостаточнобылоэлементарной
привлекательности.Оннеждалотизбранницы,чтоонабудет
высокоточной секс-бомбой или бывшей шпагоглотательницей,перековавшей
мечи на орал.
Но у него была одна маленькая стыдная тайна. Степа иногда страдал
тем, что на языке уголовной медицины называется “расстройством в сфере
влечения”, а на бытовом языке не называется никак, потому что отаких
вещах люди друг с другом не разговаривают. Впрочем, на извращениеэто
не тянуло - так, пустячок, ничегоглубокогоилисверхчеловеческого.
Эта его особенность давала о себезнатьредкои,какправило,не
причиняла его спутницам неудобств.
Временами, когда он чувствовал, что скоро не сможет, так сказать,
удержать чашу наслаждения, не расплескавее,Степапроделывалодно
странное действие. Он быстро слезал на пол, садился на корточки спиной
к партнерше и заводил согнутые руки как можно дальшеназад,стараясь
ткнуться локтями прямо в ямочкумеждуееягодицами.Онделалэто
потому, чтопривзгляденавоображаемоесечениеэтойкомпозиции
получалось “тридцать четыре”: тройку давалконтурженскогозада,а
четверку - его торс и выброшенные назадлокти.Этобылегоспособ
слиться с любимым числом не толькоумственно,ноителесно:после
этого движения Степе не нужна была никакая дополнительнаястимуляция,
чтобы чаша наслаждения опрокинулась прямонапол(вособознойных
случаях - вместе с партнершей,аодинразбыло,чтоивместес
кроватью).
Степа был в курсе, что коллеги капитана Лебедкинапровелимного
часов в просмотровом зале, ломаяголовунадэтойособенностьюего
личнойжизни.Былонепонятно,могутлисчитатьсякомпроматом
видеопленки, на которых под разными углами заснят этот однообразныйи
несколько суетливый маневр. Выглядело это оченьстранно,да.Но,с
другойстороны,вэтомнебылоничегопредосудительногоили
попадающего подописаниеосуждаемыхобществомсекс-гештальтов.Во
всяком случае, послеморальнойреабилитациионанизма,которуюМюс
называла величайшим духовным завоеванием рыночной демократии.Поэтому
Степа не переживал, считая, что трудно будет использовать противнего
такую ничтожную странность поведения в качестве компромата.
Вот если бы он имперсонировал в этой ситуации число“37”,тогда
можно было бы опасаться, что его позу истолкуют как нацистскийсалют,
который его неудержимо тянет отдать сумрачнойтенифюреравмомент
оргазма.
Это имело бы тяжелые последствия для банка, тут все было ясно
на уровне корпоративной телепатии. А так - ну лыжникилыжник,даже
модно. Кому какое дело? Другие и не такое вытворяют.
Степазнал,чтоженщинамнесложносмиритьсястакойего
особенностью, напоминавшей о себе в дни, когда он чувствовалсмятение
и неуверенностьвсебе.Толькоэтого,какзаметилпоэтАрсений
Тарковский, быломало.Девушкаегомечтыдолжнабыланепросто
принимать его странности, онадолжнабыларазделятьего...его...
Степа даже не знал, как это назвать. Выражение “духовныезапросы”не
подходило - он ничего ни у когонезапрашивал,запрашиваличащеу
него.“Интересы?”Тоженегодилось.“Религию?”Звучалослишком
пафосно. “Суеверие?” Слишком презрительно и бескомпромиссно.
В общем, его спутница должна была чувствоватьегодушу,ноне
лезть в нее слишком далеко. Ей следовалознатьоегоотношенияхс
числами, но не все. Кроме того, она должна была быть вовлечена в магию
чисел сама. Иначе Степа не смогбыдоверитьсяейдоконца-ему
казалось бы, что она мирится ради денег с тем, что считаетпатологией
и сумасшествием. Понятно, что найти такого человека было нелегкодаже
с его финансовыми возможностями, поэтому онсделалсяпочтициничен.
Женщины проходили по подиуму егодуши,незадерживаясьнадолго,-
покачивали бедрами, поправляли шляпки, улыбались, замирали на прощание
в картинной позе и исчезали за кулисами, радуясь, если кроме денегим
удавалось утащить чулки и пару туфель.
Мюс имела мало общего с этим типом связей. Ей было двадцатьсемь
лет, что выходилозаграницывозрастнойзоныотдевятнадцатидо
двадцати пяти, в которой Степа подбирал своих нимфет.Общениесней
позволяло не только улучшить разговорный английский,ноирасширяло
его интеллектуальный горизонт. Мюс была эффектнойспутницей-народ
оглядывался на торчащие из ее прически “антенны”. У неебыласмешная
привычкапокусыватькончиккарандаша,когдаонанадчем-нибудь
задумывалась, и Степу волновали полоски помады нажелтомкарандашном
лаке. Ритуал ухаживания, который обычнозанималунегооколочаса
(ужин, коктейль, душ), в этом случае оказался очень необычнымидаже
сделал Степу духовно богаче.
34
Все случилось во время мероприятия, которое даже самый утонченный
развратник не смог бы отнести к областивозбуждающегочувственность.
Этобылозаседаниелитературногосеминара,гдеМюсвыступалас
докладомнатему“Новорусскийдискурскаксимулякрсоциального
конструкта”.Мюспосещалаэтизаседанияпопрофессиональным
соображениям, а Степа отправился с ней просто из интереса, как могбы
пойти на женский рестлинг в жидкой грязи или петушиные бои под “Хорошо
темперированный клавир”.