Трупныйзапахонпочувствовализдалека.Когдаже,ориентируясь
преимущественно посолнцу, вышел к тому месту, гдев прошлыегодыкурили
смолу, смрад разложения стал совсем непереносимым.
Хоронясь закустами, оннесколько минут прислушивался ирассматривал
поляну, протекающий по ней ручей и то, что осталось от смолокурни.
Бревенчатые постройки вправо от него были разрушены и частично пожжены;
там же торчал дымоход разваленной наполовину смолокуреннойпечи с остатками
вмурованноговнее котла. Порушено все этобыло не теперь, когда проходил
фронт, а раньше -- остатки строений и печь успели замшеть и порасти травой.
Влево, ближе к Таманцеву, на высоком крепком фундаменте стояла каменная
коробкаодноэтажногодома без крыши и без стропил. Вниманиеего привлекли
пустые оконные проемы,вернее, прилегающие кним снизу и побокам участки
стены, густо усеянные щербинами. Что
здесьнедавнобылаперестрелка, онотметилеще раньше по следам на
кустах и на стволе дерева -- судя по срезаннымпулямиувядшимветочками
листьям, случилось это дней восемь -- десять назад.
Взловонной тишинеедваслышножурчалручей,излесадоносилось
негромкоепение птиц, нонизвуков, ни каких-нибудьпризнаков пребывания
здесь или вблизи человека Таманцев не обнаружил.
Подприкрытием кустовонперешеллевее,откудадоостоваздания
оставалосьвсегометров десять,и в углу, между стеной и крыльцом, увидел
раздутый, обезображенный труп немца.На лице трупа, точнее, наобклеванном
докостей светлом черепе,неподвижно сиделбольшой иссиня-черный воронс
длинным изогнутым клювом. Веселенький натюрмортик, нечего сказать!
Переложив пистолет из заднего кармана брюк вбоковой, Таманцеврывком
достигкрыльцаивзбежалпоступенькам.Приего появлениистервятник
недовольновзлетел,а когда онвскочилвздание,сгромкимкарканьем
метнулись в окна десятки ворон.
На темномполу среди разногохлама, пустыхконсервныхбанок, кусков
штукатуркиибесчисленной россыпистреляныхавтоматныхгильзлежалов
различных позах семь трупов--немцы. Все они были без сапог и без кожаных
ремней,собклеваннымивороньемчерепамии конечностями,двое--без
мундиров,а один-- без брюк,вгрязных-прегрязныхподштанниках.Сотни
синеватых мух роились на мертвечине.
В соседнем, меньшем по размеру, помещенииу окон оказалось ещечетыре
обезображенных тлением и стервятниками трупа.
Сбродныебылифрицы -- один втемной, с брюками навыпуск танкистской
форме,шестеро в эсэсовском обмундировании, остальныевсеровато-мышином,
пехотном. Потысячампатронных гильз --возле оконных проемов онисплошь
устилали пол, -- по отбитой на стенах штукатурке и расположению трупов можно
былопредставить, каквсеэтопроизошло:занявкруговуюоборону,они
отстреливалисьожесточенно, однакоих всех перебили.
Автоматно-пулеметным
огнем иброшенными сюдагранатами.Приняв всоображение жару и влажность
этого места, а также по цветупятенкровиТаманцев определилпримернои
возраст трупов: пять -- семь суток, не меньше.
От нестерпимогосмрада он буквально задыхался и срадостью бежал бы в
лес подальше, но, коль уж забрел сюда, следовало осмотреть все как положено.
В первом помещении, влево, у окна вытянулись рядом
трупыдвухэсэсовцев--большойи малый. И,остановиввзглядна
меньшем, Таманцев по фигуре определил: женщина!
Она лежаласпиной вверх, в форменныхэсэсовскихбрюкахи офицерском
мундирчике РОД без погон. Отпрезрения он даже сплюнул и в тоже мгновение
боковым зрением -- уголком глаза-- уловил, как на краю поляныпротив окна
шевельнуласьветкакуста.Онстремглавпригнулся --тотчасавтоматные
очереди прошиливоздух надего головой.Выставив надподоконникомствол
пистолета, он, не выглядывая, выстрелил дважды туда, где шевельнулась ветка.
Вследующее мгновение он отпрянул в угол,за кафельную печь,чтобыиметь
каменныестеныза спинойиприкрытие спереди на случай, если сюда бросят
гранату. Сколько их и кто они?! По звуку -- стрелялииз немецких автоматов.
Сдвумя пистолетамиизапасными обоймами-- дорогоже оним дастся! Он
ожидалуслышатьголоса, крикикоманд, ожидал нападения,аразличил лишь
шорох шагов, причем удаляющихся.
Очевидно, ихбыло мало, и они не решились. Онпрополз между трупами к
дверному проему, огляделся и спустя мгновения был в кустах с противоположной
стороны. Никто нестрелял, и вообще небыло слышно ни шороха, ни звука. Не
менееминутыон выжидал,потомспистолетомнаготове,огибаяполяну,
прокрался к тому месту в кустах, откуда в него стреляли. Здесь в траве полно
было гильз от ППШ, несегодняшних, начавших темнеть, и онне сразу нашел то,
что его интересовало: четыре, а затемотдельно еще пять свеженьких гильз от
немецкого автомата. Он продолжал искать и дальше в лесу обнаружил на траве и
налистьях внизу капли крови.Онибылиовальнойформы с ответвлениями в
сторону движения раненного им человека -- тот поспешно удалялся от поляны.
Теперь он мог определенносказать: стрелявшихбылодвое, и вооружены
они были немецкими автоматами. Одного онранил, и они скрылись,не пытаясь
большеего убить илизахватить. Скорее всего он напоролся накаких-нибудь
шальных, блуждающих фрицев или же на аковцев.
Впервую минуту он решил было преследоватьи настичь их, но, взглянув
начасы,удержался.Солнце уже спустилось к горизонту,быстро темнело, а
обнаружить в густом лесу с наступлением сумерек мелкую группу или одиночного
противника чрезвычайно трудно, практически невозможно.
Онвозвращался опушкой кШиловичам, обдумывал происшедшее имысленно
ругал себя.Прослушатьих приближениеон не мог. Значит, они подошли туда
раньше,
услышавего шаги, затаились,и он их вовремя не обнаружил. "Кулема!.