Хижняктормознул так, что Андрея иТаманцева ссилойприжало к переднему
борту,и тотчас сталразворачиватьсяназад, но Таманцев,перегнувшисьв
кабину, закричал:
-- Это не та машина!
Полуторка остановилась; Алехин вылез на подножку, росинки пота блестели
у него на лбу.
--Р-развернемсявлево,--посоветовалАндрейнерешительно,--
п-проскочим назад, мимо базара и к с-станции.
-- Наши армейские сапоги, -- сказал Алехину Таманцев, -- сорок первый и
сорок второйразмеры,массовогопошива,широкойколодки...Ношеные,с
выраженными индивидуальными признаками... С теми отпечатками, что у родника,
разумеется, ничего схожего... Но установить их все равно придется, -- имея в
виду офицеров,заметил он. --С наспотребуют!..Что же касается машины,
полагаю,что"ЗИС"сфронтовогопродсклада.Знаете,возлестанции
огороженные штабеля?
--Имне так думается, "зисок"спродсклада, -- не совсемуверенно
вступился Хижняк.
-- Что же ты раньше молчал?
--Ручаться немогу. И вам ведьлюди нужны, ане машина,-- сказал
Хижняк понимающе. -- А они, может, сойдут, и тогда...
-- Разворачивайся! На склад!
18. НА ФРОНТОВОМ ПРОДСКЛАДЕ
Кактолькомашинаподъехала ктерритории склада,Таманцевна ходу
перевалился через борт и, покаАлехин, выйдя из машины, объяснялся у въезда
с часовым, прошмыгнул в ворота.
На большойровной площадке под брезентами,штабелямиящиков, бочек и
мешков были сложены различные продукты. Всевокруг находилисьвдвижении:
шофераи кладовщики, этот беспокойный полустроевой люд,более чем кто-либо
исполненныйсознаниясвоейзначительностиинеобходимостинавойне,
получателиизчастейи солдаты вперепачканных мукойгимнастерках,что
таскалиящики имешки на весы, грузиливавтомашины. Вправомуглу,у
изгородиизколючейпроволоки, свраждебнойнастороженностью уставилось
стволом в небо зенитное орудие.
Возле штабеля мешков смукой, у вереницы машин,ожидавших очередина
погрузку, Алехинразыскал начальника склада,пожилого майора,толстого, с
большим выступающимживотом,однако на редкостьподвижного и энергичного.
Узнав,чтоАлехинизконтрразведки,он,оставивдела,провелегов
просторнуюземлянку,гдепомещалсяштабсклада,попросилдвух
сержантов-писарей выйтиитолькотогда,усевшисьсами усадив Алехина,
спросил, что его интересует.
-- "ЗИС" И 1-72-15 ваша машина?
-- И 1-72-15?.. Моя. А что случилось?
-- Поканичего, --успокоилАлехин. --Она только что вернуласьсо
стороныАлитуса:очевидно, из Мариамполяили же Каунаса.
. Моя. А что случилось?
-- Поканичего, --успокоилАлехин. --Она только что вернуласьсо
стороныАлитуса:очевидно, из Мариамполяили же Каунаса. У нее ещесзади
выломан кусок борта.
-- В Мариампольмашина ходила. Какая -- точно не скажу. И насчет борта
не знаю: транспортомведает мой заместитель... Сейчас выясним, --пообещал
майор и поднялся.
-- А шофера вы знаете?
-- И 1-72-15?.. Борискин... Откровенно говоря, знаю его мало.Он у нас
недавно, месяца два... Но плохого ничего сказать не могу. Шофер как шофер.
-- Мне бы хотелось побеседовать с ним. И посмотреть книгу учета личного
состава. Только чтобы без шума, -- попросил Алехин.
-- Понятно.
Выйдя изземлянки,майорчто-тосказалодномуизписарей,затем
вернулсяи,по армейскому обыкновению спросивАлехина,нехочетлион
поесть, молчапринялсярытьсявстареньком канцелярскомшкафу. Он,как
видно,
былнелюбопытен, лишних вопросовнезадавал; вовсех егодействиях
чувствовалась спокойная деловитость, и Алехин не мог это не оценить.
В дверь постучали.
-- Войдите!
-- Товарищ майор, ефрейтор Борискин по вашему приказанию прибыл...
Алехинувиделпередсобойневысокогохудогоблондинастемными
хитроватыми глазамина бледномнемытом лице.НаБорискинебыли грязные,
промасленные шароварыигимнастеркас солдатскимипогонами,ана ногах
старые, с порыжевшими голяшками хромовыесапоги; он быстро перевел взгляд с
майора нанезнакомогокапитана и, по-видимомуне ожидая длясебяничего
хорошего, сразу насторожился.
-- Садись, -- предложил майор.
-- Ничего... постоим. -- Борискин снова быстро посмотрел на Алехина.
-- Ты когда борт обломал?
-- Это прошлой ночью на разгрузке. Яне виноват! "Студер" задним ходом
разворачивался и врезал. А я тут ни при чем. Я докладывал помпотеху...
-- Ладно. Проверю... Вот капитанхочетс тобой побеседовать. -- Майор
кивнул в сторону Алехина.
-- Это насчет чего? -- прищурился Борискин.
--Узнаешь,-- сказалмайори,склонившись куху Алехина, шепотом
спросил: -- Мне уйти?
-- Почему? Оставайтесь...Садитесь,ефрейтор, -- предложил Алехин,и
Борискин уселся на табурете шагах в трех от стола.
Алехин какможно непринужденнее задал емунесколькообщихвопросов:
откуда родом, кого из родственников имеет, с какого времени в армии, доволен
ли службой в части, много ли приходится ездить, куда и с каким грузом.
Борискинотвечалнеспешаидовольнолаконично,скакой-то
настороженностью обдумывая каждое слово и избегаяпри этом смотреть Алехину
в глаза.
-- Сегодня куда-нибудь ездили?
--Ездил.