Тут всегда так -- кто кого упредит...
Протрупы я,понятно,ислова несказал. А лозунг тогда,промежду
прочим,вездебыл,даикоманданам:"Уничтожайнемецкихшпионови
диверсантов!"Сколько мыих перестреляли... Пока не поумнели. А теперь вот
попробуй хоть одного взятьнеживым, да с тебятри шкуры снимут ив личное
дело подошьют.
Просвещая Фомченко и Лужнова, я, чтобы они не отвлекались, одновременно
продолжалнаблюдать. Я говорил, то и дело поглядывая в окно, а они смотрели
мне в рот глазами девять на двенадцать.
Примечательно, что воевали оба, каки я, спервого лета.Фомченко до
ранения был штурман эскадрильи, а Лужнов -- командир звена. Не знаю, как они
летали, судяпо наградам,неплохо.Чтожекасается активного розыскаи
силового задержания, они не представляли себе азбучных истин, и яуверился,
что проку от них будет в случае чего -- шиш да кумыш!..
Выждав, пока сумерки сгустились, мы натаскали на чердак сена, полыни от
блох и устроились с удобствами.
Кактолько совсем стемнело, ярасположил офицеров вкустах захатой
Юлии, метрахвпятидесяти,а сам поместился сдругой, фасаднойстороны.
Предварительномыоговориливсе возможные ситуации иобусловилисигналы
взаимодействия; я разъяснил им все дважды, втолковал, как первоклашкам.
-- Если он будет один, -- прямо сказал я, -- то вы мне не понадобитесь.
Если будет один, сидите и не вылезайте...
45. АЛЕХИН И ПОЛЯКОВ
Алехин не слышал шума подъехавшеймашины; он проснулся оттого, что его
тряслиза плечо. Открыл глаза исразу поднялся:возленего,присвечивая
фонариком поверх изголовья кровати, стоял подполковник Поляков.
Завесивокноплащ-палаткой,Алехинзажеглампу-молниюипоспешно
оделся, взглянув при этом на часы: без пяти минут три -- часа два еще вполне
можно было бы поспать...
--Тыизвини,увасперекуситьчего-нибудьнайдется?-- спросил
Поляков.
Онужеснялпилотку,шинель,положил настолнабитый авиационный
планшети,невысокий,коренастый,потираямаленькиепухловатыеруки,
расхаживал по комнате.
Алехин достал начатую баночкутушенки, несколько вареныхкартофелин и
хлеб. Пока Поляков ел, он,присев сбоку, рассказывало том, что сделано за
прошедшие сутки, о своих визитах к Гролинской иОкуличу, о поисках в городе
и разговоре по"ВЧ"сгенералом.Подполковникслушал,изредказадавая
вопросы, его некрасивое, с небольшим прямым носом и выпуклым шишковатым лбом
лицо ничего не выражало. Лишь когда Алехин сообщил оцеллофановых обертках,
оноживилсяи попросилпоказать.Посмотрел насвети,потянувносом,
произнес:
-- Июнь сорок четвертого... И номер партии тот же... Занятно!
Поляковбыл тем самым человеком, чье мнение исоветыв ходе розыска,
без сомнения, интересовали Алехина, как и других чистильщиков,более всего.
Подполковникобладалредкостнымталантомделатьправильныевыводыиз
минимумаданных.Осмысливаяфакты, оннередкопо какой-нибудь частности
приходилк весьманеожиданному умозаключению и, как правило,не ошибался.
Поэтому Алехин обстоятельно, до мелочей, изложил ему все, в том
числеисвои сомнения относительно версии с Николаевым и Сенцовым, и,
закончив, обратился в слух.
Тем временем Поляков, доев последнюю картофелину, закурил; потом достал
из планшета два конверта -- почтовыйи побольшеразмером, -- вынул карту и
разложил ее на столе.
Наконец он заговорилтихо и, как всегда, неторопливо, но не о том, что
ожидал Алехин. Поляков принялся подробно рассказывать о случае угона "доджа"
и осержантеГусеве.Алехинслушалснапряженным вниманием:имела эта
история отношение к "Неману" -- такая догадкамелькнула унего, когда была
названа марка автомашины, -- или не имела, а Поляков наверняка желал знать и
его, Алехина, соображения.
--...Наконтрольномпункте привыездеиз городак нему вмашину
попросились двое: старшийлейтенант и лейтенант. Были они вплащ-накидках;
старший лейтенант в возрасте лет сорока, плотного телосложения, с небольшими
усами...вфуражкеполевогообразца.Лейтенантзначительно моложе,но
внешность его он совершенно не помнит...
-- Вещи у них были? -- поинтересовался Алехин.
-- Да. Как он припоминает, небольшой потертый чемодан и трофейный ранец
с бурымверхом... Говорили они чисто, нопо произношению не исключено, что
старший-- украинец.Они уселись вмашине заего спиной, и он поехал. За
Озерамистаршийлейтенант попросилостановить,каконсказал, по малой
нужде. Место там безлюдное,лес с обеихсторонвплотную подходит к шоссе.
Гусев остановил машину исобирался закурить -- ониугостили его папиросой,
-- но был оглушенударом по голове и что было дальше --не помнит... Сидел
он в этот момент за рулем, а рана от удара над левым ухом.
-- Левша...
-- Да, ударбылнанесенлевшойили человеком содинаково развитыми
руками, что, впрочем, маловероятно. Очнулся в кустах, услышал-- неподалеку
проезжают машины, дополз с трудом до шоссе, где и был подобран. По-видимому,
они, оглушив, оттащили его в кусты,стрелять не решились, чтобы не привлечь
внимания, и, лежачего, дважды ударили ножом в спину. Целили в сердце, ноне
попали:машинастоялана шоссе,они торопились,иэто,очевидно,его
спасло... У него взяты красноармейская книжка, проездные документы и деньги.
Примечательно, что взяли самодельный портсигар из дюраля, а хорошие наручные
часы нетронули.Из дискаавтомата, находившегосяв машине, вынуто около
сорока патронов...
-- Они были в плащ-накидках, откуда же ему известны их звания?
-- Он видел погон на гимнастерке старшего лейтенанта:
когда тот влезалв машину, плащ-накидка распахнулась. Запомнил, что на
погоне былотри звездочки, а выше дырочка и примятость, как он полагает, от
эмблемы.