Он до сих пор не встретился с ней взглядом. Сейчас он пристально смотрел в окно, на ряд кранов, замерших в сгущающихся сумерках, словно призраки, хотя Фрида и сомневалась, что он в состоянии вообще хоть что-то замечать. Вид у него был очень несчастный. Вообще-то он производил очень хорошее впечатление, словно светился изнутри, но в такие дни, как сегодня, этого никак нельзя было сказать: свет исчез, лицо осунулось, он словно погрузнел и не воспринимал окружающую действительность.
Комнату наполнила тишина – не напряженная, а наоборот, умиротворяющая, и они позволили себе погрузиться в нее. Здесь они в безопасности. Джо издал протяжный вздох и повернул голову. Глаза у него наполнились слезами.
– Так плохо? – сочувственно спросила Фрида и подвинула к нему коробку с салфетками.
Он молча кивнул.
– Но вы пришли сюда. Это уже что-то.
Он аккуратно достал одну салфетку, осторожно приложил ее к лицу и вытер его такими деликатными движениями, словно оно кровоточило. Затем промокнул глаза. Смял салфетку в плотный мокрый шарик и положил на стол, затем достал из коробки еще одну. Наклонился вперед и спрятал лицо в ладонях. Поднял глаза, словно собираясь заговорить, даже открыл рот, но не произнес ни слова, а когда Фрида спросила, не хочет ли он что-то сказать, яростно замотал головой, словно загнанный в угол зверь. В шесть часов, когда время его сеанса подошло к концу, он все еще ничего не сказал.
Фрида встала и открыла входную дверь. Она посмотрела, как он, спотыкаясь, бредет вниз по лестнице, наступая на шнурки, а затем подошла к окну и понаблюдала за тем, как он выходит из здания. Он прошел мимо какой-то женщины, и та даже не удостоила его взглядом. Фрида посмотрела на часы: ей уже пора. Нужно успеть подготовиться. С другой стороны, торопиться некуда.
– У тебя есть что-нибудь выпить?
– Посмотри в холодильнике, там оставалось пиво.
Фрида прошла в кухню и взяла бутылку из дверцы холодильника.
– Открывашка есть? – крикнула она.
– Если бы мы поехали к тебе, ты бы не задавала таких вопросов, – ответил он. – В ящике возле печки.
Фрида открыла пиво и вернулась в спальню небольшой квартиры Сэнди в модном районе. Выглянула в окно и залюбовалась мигающими в темноте огнями. Во рту пересохло, и она сделала глоток из бутылки.
– Если бы я жила на пятнадцатом этаже, я бы все время проводила у окна. Такое впечатление, что сидишь на вершине горы.
Она подошла к кровати. Сэнди лежал, закутавшись в сбившиеся простыни. Она присела на краешек постели и посмотрела на него сверху вниз. Он совершенно не походил на шотландца, несмотря на свое говорящее имя, – внешность у него была, скорее, средиземноморская: смуглая кожа и иссиня-черные как вороново крыло волосы, в которых кое-где пробивалась седина. Он встретился с ней взглядом, но не улыбнулся.
– Ох, Фрида…
У Фриды возникло ощущение, что ее сердце – старый сундук, поднятый с глубин морского дна, чью подбитую железом крышку поднимают в первый раз спустя сотни лет. Кто знает, какие сокровища она там обнаружит?
– Пива хочешь?
– Напои меня изо рта.
Она поднесла к губам бутылку и глотнула пива, затем наклонилась так, что их губы почти соприкоснулись.
Она поднесла к губам бутылку и глотнула пива, затем наклонилась так, что их губы почти соприкоснулись. Почувствовала, как прохладная жидкость тонкой струйкой полилась ему в рот. Он попробовал сглотнуть, подавился, закашлялся, но тут же рассмеялся.
– Наверное, лучше все-таки пить из бутылки, – предложила она.
– Нет, – возразил он, – так куда лучше.
Они обменялись быстрыми улыбками, и Фрида положила ладонь на его безволосую грудь. Они заговорили одновременно, хором извинились, снова заговорили – и опять одновременно.
– Сначала ты, – решила наконец Фрида.
Он провел пальцем по ее щеке.
– Я ничего такого не ожидал, – признался он. – Все произошло так быстро…
– Ты говоришь так, словно сожалеешь.
Он притянул ее к себе, уложил на постель и навис над ней всем телом. Провел рукой по ее гладкой коже.
– Вовсе нет, – возразил он. – Но у меня такое чувство, словно я не знаю, куда попал. – Он помолчал. – Скажи же что-нибудь.
– Думаю, что-то в этом роде я и собиралась сказать.
Сэнди улыбнулся.
– А ты что-то планировала?
– Не совсем. Я провожу время, пытаясь помочь людям разобраться со своей жизнью. Предложить им историю. Но в чем при этом состоит моя собственная история – я не знаю. А теперь я чувствую, как меня что-то уносит, но что именно – понять не могу.
Сэнди поцеловал ее в шею, потом в щеку, а потом – в губы, долго и страстно.
– Ты останешься на ночь?
– Когда-нибудь, – пообещала Фрида. – Но не сегодня.
– А к себе меня пригласишь?
– Когда-нибудь.
– Вы готовы?
– А какая разница? – ответил он вопросом на вопрос, и они вышли на улицу.
Это был боковой выход из здания суда, но и тут им не удалось избежать встречи с репортерами и камерами. Карлссон постарался взять себя в руки и не вздрогнуть, когда вокруг засверкают вспышки, иначе в вечерних новостях он появится в образе нечистого на руку копа-неудачника. Кое-кого он даже узнал: в последние несколько недель он регулярно видел эти лица на местах для прессы. Не успел он выйти из здания, как на него тут же обрушился град вопросов – журналисты выкрикивали их, перебивая друг друга, так что слова слились в нестройный гул.
– По одному, пожалуйста, – попросил инспектор. – Мистер Карпентер, я вас слушаю, – обратился он к лысому мужчине с микрофоном.
– Как вы считаете, оправдательный приговор – это личное оскорбление для вас или просто сбой в системе?
– Обвинение я выдвигал не один, а вместе со службой уголовного преследования. Больше мне сказать нечего.
Руку подняла женщина, представлявшая какую-то солидную газету, – какую именно, Карлссон не помнил.
– Вас обвинили в том, что вы передали в суд сырое дело. Что вы на это скажете?
– Расследование проводил я. И мне нести полную ответственность.
– Вы намерены возобновить расследование?
– Мои подчиненные готовы рассмотреть любые новые данные.