– Никакого. – Незнакомец стряхнул пепел и вновь остро и холодно взглянул на Давыдова. – Можно вопрос?
Мишаня не ответил. Вероятно, расценив его молчание как согласие, мужчина сказал:
– Удача вам явно не сопутствует. Стоит ли садиться за карточный стол с вашим-то везением?
Давыдов раздраженно посмотрел на толстяка и негромко, но резко ответил:
– Мое дело: хочу – сажусь, хочу – нет.
– Не спорю. Но вам не кажется, что высшие силы не хотят, чтобы вы это делали?
Мишаня подозрительно сощурился:
– Какие еще высшие силы?
– Те, которые крутят колесо фортуны, – невозмутимо ответил толстяк. – Ну, а теперь представьте себе на мгновение, что в мире есть не только невидимые силы, отвечающие за везение или невезение, но и те, кто умеет этими силами управлять.
– Как это?
Незнакомец затянулся, выдохнул облачко дыма, в котором Мишане на мгновение почудился замысловатый узор из непонятных символов, и ответил:
– Примерно как шаманы. Когда долго нет дождя, племя обращается за помощью к шаману. Тот берет свой волшебный бубен и начинает бить в него, призывая богов, отвечающих за дождь. Те слетаются на шум – и пожалуйста. На поля обрушивается ливень. Так же и с картами. Что, если кто-то умеет призывать удачу и ставить ее на службу себе? Причем без всякого бубна.
Давыдов стряхнул с сигареты пепел и усмехнулся:
– И где же взять такого шамана? Где его найти?
Лысый толстяк улыбнулся Мишане радушной улыбкой, от которой по спине у Давыдова почему-то пробежала дрожь, и весело проговорил:
– Этот шаман перед вами!
Несколько секунд Давыдов таращился на незнакомца, затем кивнул:
– Ясно. Приятно было познакомиться. – Он швырнул окурок в лужу и повернулся, чтоб уйти.
– Я не сумасшедший, – спокойно проговорил толстяк. – И могу вам это доказать.
Давыдов ухмыльнулся:
– Интересно знать – как?
Толстяк переложил сигарету из правой руки в левую, а затем достал из внутреннего кармана стодолларовую купюру и протянул ее Давыдову:
– Держите.
– Что это? – удивился Мишаня.
– Шаманский бубен, – с улыбкой ответил толстяк. – Эта купюра приносит удачу. Если вы поставите ее на кон, то сумеете отыграть все, что спустили за вечер.
Губы Давыдова изогнулись в недоверчивой улыбке, однако его глаза, глаза игрока и прожигателя жизни, засветились азартным огоньком. Глядя на купюру, Мишаня с волнением уточнил:
– А если я проиграю?
– Не проиграете.
– Но все-таки?
– Тогда я дам вам еще одну сотню в качестве компенсации за причиненный моральный ущерб, и на этом разойдемся.
Мишаня медлил, не в силах поверить в странный альтруизм толстяка.
– Ну? – улыбнулся тот. – Договорились или нет? Еще секунду Давыдов стоял неподвижно, потом, не в силах противостоять азарту и алчности, выпалил:
– Договорились! – И сгреб деньги с ладони незнакомца.
Ждать пришлось недолго. Спустя полчаса маг авгур и Мишаня Давыдов встретились снова. Мишаня смотрел на толстяка во все глаза. На щеках его играл румянец, волосы были взъерошены, глаза блестели от радости.
– Вижу, у вас получилось, – усмехнулся Соил. – Отыграли свои деньги?
– Отыграл! И еще кое-что сверху! – выпалил Давыдов, не в силах совладать с дрожью в голосе.
– Неплохо, – одобрил толстяк. – Не хотите вернуть мне мои сто баксов?
Мишаня вынул из кармана толстую пачку денег, вытащил из нее стодолларовую бумажку и протянул авгуру. Тот хотел взять купюру, но остановился и с упреком посмотрел на Давыдова:
– Молодой человек, нехорошо начинать новую жизнь с обмана.
Давыдов покраснел, а толстяк легонько щелкнул пальцами, и в тот же миг из пачки, которую Мишаня сжимал в руке, выскользнула купюра и, перелетев по воздуху, опустилась на пухлую ладонь авгура.
Тот взял стодолларовую бумажку, аккуратно сложил и хотел убрать в карман. Но, заметив, каким алчным взглядом Давыдов смотрит на нее, остановился.
– Вижу, вам не хочется расставаться с ней, – с легкой усмешкой произнес он.
Мишаня облизнул губы, поднял взгляд на толстяка и сказал:
– Продайте мне ее.
– Продать? Какой же в этом смысл? Счастливая купюра выиграет мне столько денег, сколько я пожелаю.
– Продайте, – хрипло повторил Мишаня. – Я за нее все… Все, что захотите!
Толстяк качнул лысой головой:
– Исключено. Впрочем. – Тут он пристально посмотрел Давыдову в глаза и сказал, чуть понизив голос, отчего тот зазвучал таинственно и зловеще: – Я мог бы вам ее подарить. В обмен на одну услугу.
Мишаня побледнел и попятился.
– Вы что, голубой? – хрипло спросил он. Толстяк посмотрел на Давыдова непонимающим взглядом, а потом запрокинул голову и тихо засмеялся:
– Вон вы о чем подумали! Нет, я не гомосексуалист. Мне нужна от вас услуга совсем иного рода.
Несколько секунд Давыдов молчал, хмуро глядя на незнакомца, а потом вдруг сказал:
– Вы хотите, чтобы я продал вам свою душу?
– Душу? – Глаза авгура насмешливо блеснули. – Друг мой, вы, наверное, фильмов насмотрелись. Нет, свою бессмертную душу можете оставить себе. Тем более что не такая уж она и бессмертная. Я хочу, чтобы вы рассказали мне о своем друге.
Мишаня облегченно вздохнул, но тут же снова напрягся:
– О каком еще друге?
– Его зовут Андрей Вершинин. Помните такого?
– Конечно, помню… А… что вы хотите про него узнать?
– Видите ли, он мне кое-что должен. Но я никак не могу его отыскать. Дома он не ночевал. В университете тоже не появлялся. Как вы думаете, где он может быть?
– Я не знаю.
– Жаль. – Толстяк аккуратно сложил счастливую купюру и сделал вид, что хочет убрать ее в карман.
При виде ускользающего счастья сердце Давыдова дрогнуло, и он выпалил:
– Постойте. Подождите! У нас есть дом в Абрамовке. Дом старый, в нем никто не живет. Пару-тройку лет назад мы постоянно там зависали. Возили туда девчонок, удили рыбу в озере. ну и все такое.
– Значит, дом в Абрамовке? – Маг прищурил прозрачные и холодные, как родниковая вода, глаза. – Думаете, он там?
Мишаня натянуто улыбнулся и сказал с деланым весельем:
– У него есть ключ. Это раз. И это очень хорошее место, чтобы прятаться от кредиторов. Это два.
– Вижу, у вас уже был подобный опыт, – улыбнулся авгур. – Будьте добры, назовите мне точный адрес дома.
Давыдов назвал. И даже объяснил, как удобнее до него доехать.
Толстяк выслушал и кивнул:
– Что ж. Думаю, есть смысл проверить ваше предположение. – После чего протянул стодолларовую бумажку Давыдову. – Держите, она ваша. Кстати, счастливая купюра не только приносит удачу, но и исполняет желания. Поэтому будьте с ней крайне осторожны.
– Клянусь, что буду осторожен! – выпалил Мишаня, схватив купюру. И добавил для пущей убедительности: – Чтоб я сдох!
В тот же миг лицо Давыдова дернулось и побелело. Выпустив из пальцев купюру, он схватился за сердце, судорожно хватанул воздух ртом, покачнулся и рухнул на асфальт.
Авгур бросил на распростертое у его ног тело неприязненный взгляд и презрительно вымолвил:
– Сарги. Ничтожные рабы ничтожных желаний!
Затем протянул пухлую руку. Счастливая купюра, лежащая на асфальте, шевельнулась и превратилась в большую бабочку. Взмахнув крыльями, она вспорхнула и перелетела на ладонь мага.
Он осторожно погладил бабочку двумя пальцами. На одном из крылышек у нее угадывался выпученный глаз Бенджамина Франклина, а на другом – надпись: "In God We Trust". Маг легонько провел над бабочкой ладонью, и она снова превратилась в купюру.
Соил сложил купюру пополам и сунул ее во внутренний карман пиджака. Затем повернулся и неторопливой, беззаботной походкой зашагал прочь от клуба.
2
36 часов до открытия Заповедных Врат
Войдя в кабинет шефа "Линии", рыцарь Гармата остановился на пороге. В кресле у окна сидел человек. Был он невысок, плотен, широкоплеч и одет в мятый потертый плащ. На голове – кепка, в руке, лежащей на подлокотнике кресла, – дезинтегратор, похожий на автоматический пистолет. Взгляд жесткий, колючий, подозрительный.
– Приветствую тебя, регистратор, – спокойно сказал Гармата и склонил голову в легком поклоне.
Регистратор прищурил светло-голубые неприветливые глаза и сухо осведомился:
– Я тебя знаю?
– Не думаю, – покачал головой рыцарь. – Хотя несколько часов назад мы столкнулись в коридоре, когда я выходил отсюда.
Регистратор всмотрелся в худое лицо рыцаря пристальнее.
– Да, помню, – сказал он. – Ты похож на лагорийца. Тот приподнял голову и гордо проговорил:
– Меня зовут Гармата. Я рыцарь.
– Ясно. – Регистратор слегка расслабился. – Меня называй Чигуром. Или Владимиром Ивановичем. Садись где удобнее.
Гармата сел на небольшой кожаный диванчик.
– От Хороса вестей нет? – осведомился он. Владимир Иванович покачал головой:
– Нет. Эти ублюдки отлично все рассчитали. Сперва обезглавили "Линию", подключившись к "горячей связи" и вызвав Хороса в Лагор. Потом устроили кавардак на проспекте Вернадского, узнав, что у нас там барахлит корректировка. Ну а потом, когда в офисе осталось всего несколько сотрудников, напали и отняли у студента перстень. – Чигур замолчал. Потом облизнул сухие губы и мрачно добавил: – Я бы отрезал себе руку, если бы знал, что это хоть что-то исправит.
Вдруг воздух посреди комнаты слегка замерцал. Чигур мгновенно вскинул дезинтегратор и прицелился в густеющее, мерцающее всеми цветами радуги облако. Мерцание продолжалось еще несколько секунд, а потом на облаке появилось едва различимое изображение человеческого лица.
– Хорос! – взволнованно воскликнул Чигур, весь подавшись вперед.
Лицо на облаке открыло глаза.
– Здравствуй, Володя, – проговорил негромкий, словно бы издалека звучащий голос. Шеф перевел взгляд на рыцаря: – Здравствуй и ты, Гармата.
– Шеф, как вы.
– Мне трудно поддерживать ментальную связь, – перебил регистратора Хорос все таким же негромким, спокойным голосом. – Видимо, мой мозг сильно поврежден.
– Мозг поврежден? – Чигур нахмурился. – Где вы сейчас, шеф?
– У своих старых друзей… Тело мое мертво, но мои друзья изо всех сил пытаются реанимировать его.
– У них получится?
– Не знаю. У меня мало времени, Володя. Прежде всего запомните, что Андрей Вершинин ни в чем не виноват. Авгур стер ему память, а затем хитростью выманил перстень.
– Шеф, мы…
– Не перебивай. Менерих и авгур ищут его.
– Зачем? Ведь перстень уже у них!
– Я не смог разгадать их замысел. Но Вершинин им нужен, очень нужен.
Тут Гармата, все это время ошарашено молчавший, сказал:
– Поздно, Хорос.
Шеф "Линии" посмотрел на рыцаря:
– Что значит поздно?
– Андрея казнили. Сбросили с Башни в глубокий ров.
– Что? – хрипло переспросил Чигур. – Какой еще, с чертям собачьим, ров? О чем ты вообще говоришь?
– Андрей был в Лагоре, – ответил Гармата. – Я встретил его у Мага Советника. Он оскорбил племянника мага и ждал наказания. Советник решил проявить милосердие, но тут вмешался я и потребовал казнить Андрея.
– Что-о? Казнить? Ты в своем уме?
– Я был уверен, что Андрей предатель.
– Уверен? Какого лешего ты вообще делал у магов?!
– Я был послан к Советнику в качестве наблюдателя, в соответствии с параграфом.
– Этого не может быть, – твердо проговорил Чигур. – Студент не мог попасть в Лагор. Это просто невозможно.
– Он был там, – тихо сказал Хорос, и по облаку, на котором отображалось его лицо, пробежала рябь. – У Андрея редкая способность. Дар телепортации.
– Но телепортация срабатывает лишь в границах своего мира, – возразил регистратор.
– Он сумел расширить способность, вывести ее на новый уровень.
– Разве это возможно?
– До сих пор я думал, что нет. Авгур стер ему память, но у человека, помимо памяти, есть и еще кое-что.
– Что?
Хорос ответил:
– Совесть. Вспомни слова основателя "Линии": "Я смотрю на суждения о верном и неверном как на коварный танец дракона, как на зарождение и гибель убеждений, как на слезы, оставляемые четырьмя временами года. Единственная догма – совесть, единственный Бог – внутри, единственный путь – через совесть вовнутрь". Анна Резник обвинила Вершинина в предательстве. Андрей, будучи совестливым и честным парнем, испытал шок. Это помогло ему встать на верный путь и усилило способность к телепортации. Механизм мне не до конца понятен, но факт остается фактом – он был в Лагоре.
– Но. – На лице Владимира Ивановича появилась растерянность. – Гармата только что сказал, что Андрей мертв.
Хорос покачал головой:
– Это не так. Андрей сумел избежать гибели. Он создал Проход и выскользнул в него за мгновение до того, как рухнул на дно рва.
– И где же он теперь?
– Это предстоит выяснить тебе. В дефиниторе должна остаться мнемокарта Андрея Вершинина. С ее помощью.
– Шеф, мнемокарта сгорела вместе с дефинитором, – уныло сказал Чигур. – Я уже проверял.
По изображению на серебристом облаке снова пробежала рябь.
– Плохо дело, – сказал Хорос. – Ладно, тогда пойдем другим путем. Разыщи кэррога Толю. Помнишь его?
– Да.
– Когда-то он был нашей лучшей ищейкой. Уверен, он и сейчас сумеет настроиться на нужную волну. Гармата тебе поможет. Но ты должен найти его раньше, чем это сделает Менерих.
Чигур сдвинул брови и кивнул:
– Сделаю, шеф.
– Я попытаюсь связаться с тобой. потом. но не уверен, что у меня получится. Да, и еще одно. Наша сотрудница Зина…
Голос шефа оборвался на полуслове, серебристое облако свернулось в точку и исчезло. Несколько мгновений Чигур сидел молча, надеясь, что связь восстановится, затем тихо проговорил:
– Наверно, все. – Он повернулся к Гармате. Тот сидел с изумленным, ошарашенным лицом. – Эй, рыцарь, ты.
– Хорос сумел поддерживать с нами ментальную связь, будучи почти мертв?
Владимир Иванович неприязненно прищурился:
– Когда речь идет о нашем шефе, "почти" не считается. А вот тебе, лагориец, следовало бы быть осмотрительнее, посылая людей на казнь.
Гармата опустил взгляд:
– Я виноват, и мне нет прощения. Когда все закончится, я сам обращусь с соответствующим рапортом к Инквизитору Ротгеру.
– Вот это вряд ли, – холодно сказал Чигур. – В соответствии с Великой Конвенцией твое дело будет рассматриваться здесь, в нашем мире, ибо навредил ты человеку, а не лагорийцу.
– Я соглашусь с любым вердиктом, – сказал на это Гармата. – А теперь не будем терять времени. Кто такой кэррог Толя, которого мы должны разыскать?
Чигур усмехнулся:
– Ты не знаешь, кто такие кэрроги?
– Знаю. Это выходцы из мира прорицателей. Но я не знал, что кэрроги сотрудничают с "Линией". Говорят, у них очень скверный характер и они не подпускают к себе чужаков.
– Даже среди кэррогов бывают исключения. Дядя Толя работал у нас несколько лет, пока не увлекся водочкой. К сожалению, алкоголь действует на способности кэррогов губительно, и год назад, совершив три ошибки подряд, он взял расчет.
– Ты знаешь, где его искать? Чигур хмыкнул:
– Догадываюсь.
– Тогда в путь!
Гармата поднялся на ноги и повернулся к двери.
3
Двадцать минут спустя регистратор Чигур и рыцарь Гармата стояли в начале Кривоарбатского переулка и смотрели на пожилого инвалида-колясочника, просящего подаяние у прогуливающихся по Старому Арбату.
– Он, правда, инвалид? – тихо спросил Гармата.
– Вряд ли, – ответил Чигур. – Он любит оставаться незамеченным среди людей.
– Странный способ.
– Странный? – Чигур покачал головой. – Самый верный.
– Хорос сказал, что Толя был лучшей ищейкой. Как он это делает?
– Каждое сказанное слово, каждое действие оставляет после себя информационный след, подобный радиоволнам. А мозг этого кэррога похож на приемник. Только теперь у этого приемника сбилась настройка.
Гармата взглянул на дядю Толю с интересом. Во внешности инвалида не было ничего примечательного. Небритые, впалые щеки, лукавые. усталые глаза, изношенная кепка и такие же рубашка и куртка.
– Оставайся здесь, – приказал Владимир Иванович рыцарю и вышел из-за угла.
К попрошайке-инвалиду он подошел спокойной, уверенной походкой. Остановился рядом и сказал:
– Привет, дядь Толь! Как оно, ничего?
Кэррог запрокинул голову и посмотрел на Чигура снизу вверх, сощурив левый глаз. Потом смачно сплюнул и просипел:
– Лучше не бывает. Какого дьявола ты тут забыл, регистратор?
– Требуется твоя помощь.
– Вот как? Я на вас уже не работаю, так что проходи мимо.
– Ты слышал про перстень Бафомета?
– А кто про него не слышал? Это один из тридцати шести артефактов древности, а про них рассказывают каждому стажеру "Линии" на первом же занятии. А почему ты спрашиваешь?
Чигур шмыгнул носом и нехотя проговорил:
– Он снова объявился.
На мгновение лицо дядя Толи оцепенело, а затем он усмехнулся:
– Да ну? Значит, твой шеф плохо поработал сто лет тому назад? Передай ему мои сожаления.
– Я бы передал, но не могу. Менерих заманил Хороса в ловушку и попытался уничтожить.
– Значит, этот дьявол Менерих тоже жив? – Дядя Толя удивленно покачал головой. – Ну и дела. Хорос не только проворонил перстень, но и не сумел как следует разобраться с магом универсалом?
– Менерих – не маг, – глухо сказал Чигур.
– Вот как? А кто же он?
– Его сущность никому не известна.
Дядя Толя помолчал, посмотрел на проходящих мимо людей, потом сказал:
– Ну, тебе виднее. А я-то зачем тебе понадобился?
– Помоги мне найти перстень, Хороса и парня по имени Андрей Вершинин.
Дядя Толя долго молчал, потом с хмурым видом отчеканил:
– Ты, кажется, не расслышал меня, регистратор. Я давно не работаю по профилю. Обращайся к молодым кэррогам, а я уже на пенсии.
– Никто из кэррогов не работает с нами. Дядя Толя усмехнулся:
– И правильно делают. С вами, людьми, только свяжись. Утащите в ад быстрее, чем дебалисы. И я – яркий тому пример.
– Дядь Толь, ты – наша единственная надежда.
– Вот как? Хм… Значит, ваше дело швах. – Дядя Толя посмотрел на присмиревшего Чигура тяжелым взглядом, потом вздохнул: – Ладно. У тебя есть деньги?
– Сколько нужно?
– Давай все, что есть.
Владимир Иванович достал из кармана бумажник, а из него – пачку рублей, долларов и евро. Протянул их дяде Толе.
Тот взял пачку и, не пересчитывая, засунул во внутренний карман пиджака.
– А теперь дай мне свои руки.
Чигур протянул руки, и дядя Толя ухватил их своими огромными загорелыми клешнями.
– Думай про перстень, Хороса и парня. Только думай усердно, врачи запретили мне напрягаться.
Владимир Иванович наморщил лоб. Прошло секунд тридцать. Кэррог выпустил руки Чигура из своих клешней и сказал: