Денщик оказался прав, и когда приближались последние мгновения жизни лейтенанта, я почувствовал хорошо знакомую тягу, влекущую меня к умирающему. Я взял раненого за руку.
"Вы можете доверять Мерриту, - сказал он. - Пусть он узнает, что вы можете меня слышать".
"Нет, благодарю вас. Он либо сочтет меня безумцем, либо я ужасно напугаю его".
"Напугать Меррита! Хотел бы я посмотреть на это. Скажите ему, что на втором пролете лестницы в "Логове Виверна" скрипит третья ступенька. Ну давайте, попробуйте. У меня совсем немного времени".
И я с тревогой повторил слова лейтенанта вслух.
Глаза Меррита широко раскрылись, он пристально посмотрел на меня и задумчиво проговорил:
- Так оно и есть.
- Да, старый лис, а мальчишеские сокровища лежат в деревянной коробке, спрятанной в дупле дуба, что находится в роще рядом с домом. - Я покраснел и добавил: - Во всяком случае, так он говорит.
- Да, сэр, - ответил Меррит, и у него на глазах появились слезы. - Все так и есть.
"Как видите, капитан Хоторн, - продолжал лейтенант, обращаясь уже только ко мне, - он способен хранить секреты. Меррит хороший человек, к тому же у него дар к общению с животными, и мне известно, что ваш денщик убит. Не желаете ли взять его на службу?"
Я посмотрел на Меррита.
"Я спрошу у него, но мне бы не хотелось, чтобы он стал моим слугой исключительно из любви к вам".
"Я знаю, что вы подходите ему! И вы никогда не пожалеете о своем решении. А сейчас, если вас не затруднит, скажите ему…"
Далее последовало несколько воспоминаний и поручений. Из первого я понял, что лейтенант был добрым человеком с превосходным чувством юмора, что, впрочем, не мешало ему попадать в затруднительные положения. Он попросил Меррита не винить себя за его ранение и воспользоваться моей помощью, чтобы отправить некоторые вещи домой, его дорогой тетушке.
- Ведь ты знаешь, что я любил ее больше всех, Меррит, - повторил я слова умирающего.
Меррит заговорил со мной так, словно я стал слухом лейтенанта - на самом деле так оно и было, я понял это, когда умирающий ответил ему. Кроме того, он сообщил, что мне потребуется помощь для возвращения в гостиницу, потому что наш разговор отнимет у меня много сил.
Очень скоро лейтенант скончался. Почти сразу у меня случился приступ лихорадки, и мне очень пригодились услуги Меррита, проводившего меня до моей комнаты. И хотя я довольно быстро пришел в себя, он сделал все возможное, чтобы облегчить мое положение в эти тяжелые часы, и до рассвета сам не прилег отдохнуть.
Когда после похорон лейтенанта я спросил, хочет ли Меррит остаться со мной, он охотно согласился.
- Но я должен попросить тебя о том, чтобы ты не рассказывал другим о…
- О вашем даре, капитан? Мне бы это и в голову не пришло, сэр.
- И есть еще пес…
- Я уже с ним познакомился. Призрак? Вы ведь так его называете. Он настоящий джентльмен, вы согласны?
- Да, - в некоторой растерянности ответил я.
- Для меня будет огромным удовольствием и честью служить вам, сэр.
В последующие недели я убедился, что лейтенант был совершенно прав. Меррит оказался рассудительным и толковым человеком, и благодаря его помощи я смог проводить больше времени в полевом госпитале.
По прошествии некоторого времени один из умирающих дал мне понять, что пора возвращаться в Англию.
"Ваш дар последует за вами на родину, капитан, - сказал мне другой. - Ничего не бойтесь. Вам также нужно будет время от времени выпускать вашего пса погулять на кладбище".
"На кладбище?"
"Конечно, ведь он кладбищенский пес - разве вы не знали? А таким собакам необходимо проводить время среди могил. Здесь, понятное дело, в них недостатка нет, но все изменится, когда вы окажетесь дома".
Я обдумал его слова и почувствовал, что мысль о возвращении в Англию вызывает у меня тревогу.
"Там вам предстоит кое-что выполнить, капитан, но если Англия вас не устраивает, вы всегда сможете найти для себя другой дом, сэр. Да благословит вас Бог, Тайлер Хоторн, и огромное спасибо за проявленную ко мне доброту".
И прежде чем я успел спросить его, что мне "предстоит выполнить" в Англии, он умер, и я так и не узнал, что он имел в виду.
ГЛАВА 28
Наше возвращение домой получилось ничем не примечательным. Самый тревожный момент произошел перед отплытием, когда я посетил агента лорда Варре в Брюсселе, и тот дал мне понять, что я стал невероятно богатым человеком. Я подумал, что сумма, полученная мной несколькими неделями раньше, была большей частью денег, что намеревался передать мне лорд Варре, а потому испытал настоящее потрясение. Когда я осмелился задать вопрос о происхождении такого богатства, он сказал, что лорд Варре оставил мне письмо. Оно извещало меня, что речь идет лишь о малой части его собственного состояния, которое он хочет разделить со мной. Эти ценные бумаги появились в результате союза с семьей итальянского купца и инвестиций, осуществляемых на лондонской бирже в течение многих лет. Мне следует иметь в виду, что это состояние должно "сохраниться на очень длительное время".
Смысл этих пяти выделенных слов не ускользнул от меня.
Агент с радостью организовал наше путешествие. Он не ставил под сомнение мое желание взять с собой Меррита, Призрака и гроб с телом рядового Мейкинса. Более того, он позаботился обо всех деталях, в том числе и о покупке лошадей и экипажа для моего перемещения по Англии.
Меррит помог мне доставить останки Мейкинса его вдове, красивой молодой женщине, которую поразило мое участие в похоронах ее покойного супруга.
- Ваш муж очень меня выручил при Ватерлоо, - объяснил я.
Она сразу поверила мне и не стала задавать вопросов. Я передал ей последнее письмо Мейкинса, как он просил, оставил сумму денег, позволившую ей не впасть в отчаяние и не искать новый дом и мужа в течение нескольких лет. "Эти деньги мы заработали вместе", - сказал я ей. И в моих словах имелась толика правды.
Я заметил, что Меррит увлекся молодой женщиной, а она вела себя в его присутствии удивительно непринужденно. Впрочем, период траура еще не завершился, и мой слуга, как и следовало, отнесся к этому с уважением. Мы уехали сразу после похорон.
Мысль о том, что однажды Меррит сможет вернуться и сделать ей предложение, заставила меня подумать о собственных делах. Я происходил из хорошей семьи и после смерти отца унаследовал приличное состояние и часть поместья, не предназначавшуюся брату. Все это в сочетании с моим богатством и тем фактом, что многие мужчины погибли на войне, делало мою особу весьма привлекательной для тех семей, где были незамужние дочери. Но я опасался жениться.
В то время я еще не до конца поверил лорду Варре, но меня нередко посещали сомнения. А что, если я женюсь и не только переживу свою жену - а также детей и внуков, - но буду выглядеть как молодой человек двадцати четырех лет? Такое развитие событий казалось мне невозможным. Тем не менее я не решался сделать последний шаг.
Брат искренне обрадовался моему возвращению - он считал, что я погиб при Ватерлоо. Он принял меня с удивительной теплотой. Его жена ждала третьего ребенка, а двое его детей, тогда им исполнилось семь и пять лет, с восторгом отнеслись к появлению дяди, героя войны, и его огромного пса.
Хотя мы с братом пустились в долгие воспоминания и отправились спать поздно, я проснулся еще до рассвета. Мне не спалось, и я встал, чтобы разжечь камин. Я уже знал, что теперь могу спать намного меньше и это никак не сказывается на моем здоровье. И все же я получал немалое удовольствие, когда мне удавалось заснуть. Сейчас я понимал, что пробудился окончательно, а потому сразу взялся за ручку кувшина с водой, стоящего рядом с тазом, чтобы вымыть лицо. Я ощутил вспышку острой боли - ручка была выщерблена, и я поранил ладонь. Мне повезло, что Меррит еще не встал и ничего не заметил. Не успел я прижать чистую ткань к ране, как она затянулась. И если бы я не видел следов крови на салфетке и на ручке кувшина, то мог бы усомниться в том, что моя ладонь была порезана. Я быстро вытер ручку и сжег салфетку в камине. Призрак с интересом наблюдал за моими действиями, но даже не пошевелился и не привстал со своего коврика возле камина.
Я смотрел на свою руку. А если все, что говорил лорд Варре, правда? Что, если я получил нечто большее, чем способность говорить с умирающими?
Невозможно! Никто не живет вечно. Но какая-то часть моего сознания шептала, что все, сказанное Варре, правда, а потому я вполне мог стать бессмертным. У меня вдруг возникло искушение взять один из своих пистолетов и проверить это самым мрачным из всех возможных способов. К счастью, мною еще не овладело отчаяние (и я не был настолько глуп), чтобы поступить так в доме собственного брата. Тем не менее я нашел нож и подошел к тазику с водой. Теперь я сознательно порезал руку и почувствовал боль. Потекла кровь. Рана исчезла почти мгновенно.
Я снова рассек ладонь, причем довольно глубоко. Боль была сильнее, крови вытекло больше, но рана затянулась так же быстро, как и две предыдущие.
Распахнув окно своей спальни и убедившись, что никто не наблюдает за мной, я выплеснул содержимое тазика на цветы внизу.
Я сел на постель, меня начало трясти.
Другой человек обрадовался бы, обнаружив, что мгновенно исцеляется. Быть может, на меня оказали действие тягостные события последних недель, но я испытывал лишь ужас.
"Во что я превратился?"
Я опустился на колени и начал молиться с таким же усердием, как в те страшные дни, когда умирал на поле у Ватерлоо.
- Остаюсь ли я человеком? - с горечью прошептал я.
Я попытался снять серебряное кольцо с черепом. Оно сидело как влитое. Я подумал, что мог бы отрезать палец.
Возможно, когда на поле битвы я так отчаянно молил о жизни, я совершил непростительный поступок. Я стал просить Бога об ответах, о руководстве.
Но так и не услышал божественного голоса.
Долго простоял я на коленях, чувствуя себя всеми покинутым. Ко мне подошел Призрак и прижался головой к моей груди. Наконец я встал и перебрался на кровать, а пес положил морду мне на колени. Я поглаживал его мягкую шерсть и, как это нередко случалось и прежде, постепенно успокоился.
Совершал ли я плохие поступки после своего спасения, причинял ли людям зло? Нет, я не мог поверить, что поступал неправильно, утешая умирающих, и не видел никаких оснований считать, что теперь я связан с дьяволом. Если бы я заранее знал, что буду помогать им таким образом, разве я отказался бы от этого дара? Я не считал, что поступил дурно.
Что-то внутри меня отвергало мысль о собственном бессмертии. Я не сомневался, что должен существовать способ расторгнуть заключенную сделку. Я приму свой жребий, буду выполнять возложенную на меня работу и надеяться на освобождение. Отчаяние ни к чему хорошему не приведет.
Я немного успокоился, но тревога не покидала меня. Что, если моя карета перевернется или я получу ранение в общественном месте и мое исцеление произойдет на глазах у других людей? Что, если кто-нибудь увидит, как исчезают последствия даже такой незначительной раны, какую я получил сегодня?
Может быть, я мог бы стать идеальным солдатом. Но и в этом случае непременно появятся свидетели моего быстрого выздоровления, или я один останусь в живых после особенно жестокого сражения. Если я приду в военный департамент и заявлю, что мне не грозит смерть, меня немедленно упрячут в Бедлам.
Если лорд Варре сказал правду и я буду оставаться неуязвимым во всех смыслах двадцатичетырехлетним мужчиной в течение бесконечно долгого времени, то какое место я смогу занять в мире?
У меня возникло множество вопросов, но лишь один человек мог дать на них ответы - сам лорд Варре. Я подумал, что должен найти его, чтобы узнать как можно больше.
Я вызвал Меррита, оделся и поспешил в библиотеку. Там я взял с полки принадлежащий брату экземпляр "Дебретт" и принялся искать лорда Варре. Его владения находились на севере Англии, в трех днях пути от дома моего брата.
Я принес свои извинения брату и его семье - рассказал, что меня ждут срочные дела на севере, но я рассчитываю вернуться к ним в самом ближайшем будущем. Их возражения еще долго звучали у меня в ушах, а я размышлял, не совершаю ли серьезной глупости.
ГЛАВА 29
Мы добрались до поместья лорда Варре ранним вечером третьего дня. Одинокий особняк стоял в конце длинной аллеи. Его вид изрядно удивил меня - если учесть, что лорд Варре передал мне "малую толику" своего состояния, а также вспомнить его безупречную одежду и надменное поведение, я ожидал увидеть громадный замок посреди великолепного парка. Вместо этого я нашел ухоженный, но достаточно скромный дом, окруженный деревьями, которые скрывали его со стороны главной дороги.
Впрочем, отсутствие роскоши не имело для меня значения. Большую часть путешествия я провел, представляя себе нашу беседу - мои вопросы и его возможные ответы. И мне было все равно, произойдет это во дворце или в скромной хижине.
Меня впустил хмурый молодой лакей. Он взял мою визитную карточку, но оставил шляпу и плащ у меня в руках. Тихо, почти шепотом, он сообщил мне, что сожалеет, но лорд Варре не принимает посетителей. Его светлость болен, более того, врачи полагают, что он умирает.
Потрясенный, я стоял, раздумывая, какой мне следует дать ответ, когда по лестнице спустился пожилой чопорный дворецкий. Он с важным видом спросил у меня, не тот ли я джентльмен, который является владельцем пса, сидящего на ступеньках у входа в дом.
Я не стал отрицать этого, полагая, что мне будет предложено тотчас забрать собаку, а заодно удалиться самому, но дворецкий лишь кивнул в ответ и приказал лакею впустить пса в дом, помочь моему слуге отнести багаж в зеленую спальню и позаботиться, чтобы гость его светлости чувствовал себя как дома. Другому лакею было велено забрать мою шляпу и плащ.
- Благодарю вас, - ответил я, - но мне бы не хотелось причинять беспокойство в такое тяжелое для вас время, хотя у меня и было желание побеседовать с его светлостью…
- Вы нисколько не побеспокоите нас, сэр. Напротив, мы с радостью вас примем. Имею ли я честь обращаться к капитану Тайлеру Хоторну?
Я почувствовал облегчение. Значит, его хозяин говорил обо мне.
- Да, хотя я оставил армию, а потому перестал быть капитаном.
- Я понимаю. Меня зовут Уэнтворт, я дворецкий. Немного позже я провожу вас наверх, чтобы вы могли побеседовать с его светлостью, но не изволите ли вы прежде выпить чего-нибудь освежающего?
- В этом нет необходимости, но я бы хотел привести себя в порядок перед визитом к его светлости.
Тут в дом впустили Призрака, и он приветствовал Уэнтворта - дворецкий, как мне показалось, также был рад его видеть - как старого друга. Такая встреча принесла мне облегчение. К этому времени я уже успел оценить умение Призрака определять достоинства людей.
Появился лакей и сообщил, что я могу проследовать в комнату для гостей. Уэнтворт попросил меня позвонить, дернув колокольчик, как только я буду готов, сказав, что он лично отведет меня в покои его светлости.
Моя спальня оказалась чистой и удобной, хотя немного не такой, какую я ожидал увидеть в доме лорда Варре. Меррит помог мне быстро привести себя в порядок.
Переодевшись, я обнаружил стоящую на каминной полке статуэтку из черного мрамора - это был большой черный пес.
- Смотрите, вылитый Призрак, сэр, - заметил Меррит.
Он также рассказал мне, что в конюшне полный порядок, как и во всем доме, немного помолчал, а потом добавил:
- Позволю себе обратить ваше внимание, сэр, что прислуга очень молода, за исключением мистера Уэнтворта. Из чего я делаю вывод, что они работают тут совсем недавно. Более того, ни один из них не родился в этих местах, а те, кто живет поблизости, побаиваются приближаться к особняку.
- А что их смущает?
- Это как-то связано с болезнями, сэр. Такое случается здесь регулярно, как мне говорили.
- А ты, Меррит?
Он удивленно посмотрел на меня.
- О чем вы, сэр? После встречи с Бони и его друзьями? Нет, я не испытываю ни малейшего страха, сэр.
Я улыбнулся.
- Рад слышать.
Уэнтворт проводил меня по коридору, Призрак последовал за нами. Казалось, дворецкого совершенно не беспокоило присутствие в доме моего пса. Мое нетерпение росло. Я считал, что теперь, когда меня не мучают лихорадка и страх смерти, я сумею изложить свои мысли более внятно. И получу наконец ответы на все вопросы.
Дворецкий привел меня в маленькую комнату, затем распахнул внутреннюю дверь, и мы оказались в большой спальне, отделанной темными панелями, с тяжелыми плотными шторами. Тут горел единственный канделябр. Однако света было вполне достаточно, чтобы разглядеть лицо лежащего в постели мужчины. Я ошеломленно замер на месте.
Этот человек не был лордом Варре.
Ему было около шестидесяти лет, хотя болезнь могла добавить ему возраст. Он полулежал, опираясь спиной на подушки, бледный и худой.
Я хотел было принести ему свои глубочайшие извинения, когда вспомнил, что дворецкий знал мое имя. Если я ошибся, то откуда им стало известно о моем приезде?
- Заходите, заходите, капитан Хоторн, - сказал лежащий в постели пожилой мужчина тихим, но ясным голосом.
Я подошел ближе. Теперь стало заметно очевидное сходство с тем человеком, который спас мою жизнь в Ватерлоо. Лорд Варре смотрел на меня с неменьшим интересом, чем я на него.
- Уэнтворт, пожалуйста, позаботься, чтобы нас не беспокоили.
- Конечно, сэр. Я буду находиться у рядом, на случай, если вам что-нибудь понадобится.
Дворецкий бесшумно закрыл за собой дверь.
- Несомненно, я не тот, кого вы ожидали увидеть, - продолжил человек на постели и вздохнул. - Вероятно, вам нужен более молодой мужчина?
- Возможно, он ваш сын, сэр? - предположил я.
- Нет, сэр. Я Маркус де Вилле, лорд Варре. Человека, которого вы встречали, зовут Люсьен Адриан де Вилле, в семье его называют Адриан - он мой пра-пра-пра… - кто знает, сколько поколений нас разделяет? Можно назвать его моим прадедом.
- Я не понимаю…
- И в этом нет вашей вины. Присядьте рядом со мной, я расскажу вам то немногое, что мне известно.
Я повиновался. Лорд Варре тут же узнал Призрака, который устроился неподалеку, и тоже приветствовал его как доброго старого друга.
- Прошу простить, неужели этот пес когда-то принадлежал вам? - спросил я.
- Призрак? О нет, нет. Он принадлежал - если вообще можно так выразиться - Адриану, человеку, который представился вам как лорд Варре. Насколько я понял, сейчас Призрак связан с вами. В этом доме к нему будут относиться как к особе королевской крови. Я очень многим обязан ему.
У него начался приступ кашля, и я принес ему стакан воды.
- Благодарю вас… Я буду говорить прямо, - продолжал он. - Мое состояние здоровья оставляет желать много лучшего, и у меня нет времени рассказать все, что вы должны знать, не говоря уже о чепухе, которая вам и вовсе не нужна. Вероятно, вы чувствуете, что очень скоро я покину этот мир?
Он говорил правду.