– Джаггеты есть повсюду. Чтобы знать, куда они могли направиться, мне нужно сначала спросить у тебя, зачем она им понадобилась.
Орик уже говорил Панте, что он пришел с Тиргласа, и теперь он рассказал ей об их приключениях на Фэйле и в других мирах. Панте он без опаски говорил то, чего никогда не выдал бы ни одному человеку. Медведи бывают порой ворчливыми и раздражительными, зато в них нет ни капли алчности, которая зачастую уводит людей на гибельный путь.
– Если Джаггеты увезли ее, чтобы спасти от дрононов, – сказала Панта, – они доставят ее в одну из своих крепостей. Медведю не под силу туда проникнуть – я на твоем месте и пробовать бы не стала.
– Бедное дитя – у нее была такая суровая жизнь, и вот опять какие‑то невзгоды. Я ужасно за нее беспокоюсь.
– Возможно, твои друзья помогут ей, когда доберутся сюда. – Орик издал одобрительное ворчание, и Панта лизнула его в нос.
В дверь позвонили. Панта выглянула в окно и шепнула:
– Завоеватели! Смотри, чтобы они тебя не увидели.
Она поспешно открыла дверь, и бас великана произнес:
– Поселянка, мы установили, что ночью ты была в Горячих Водах.
– Да. Я там обедала и купалась со своим другом.
– Ты находилась там, когда началась перестрелка?
– А что, была перестрелка? – с шутливым ужасом спросила Панта. – Я об этом не знала. Я рано уехала.
– Просто удивительно, сколько народу уехало рано, – сказал солдат.
– Я там совсем недолго пробыла. Ездила туда только затем, чтобы найти себе пару. У меня сейчас такое время.
– Ну и как, нашла?
– Да, своего старого приятеля по имени Фут. Он всего час, как ушел. Он может подтвердить мои слова.
– Мы навестим его, поселянка, – пробурчал завоеватель.
Панта закрыла дверь, вернулась в дом и стала говорить что‑то в решетку на стене. Орик не сразу сообразил, что она говорит с Футом и просит его, пользуясь иносказаниями, подтвердить ее рассказ.
– Сиди дома, – сказал ей Фут. – Завоеватели перекрыли все дороги. По головидео передают, что с Фэйла бежала какая‑то женщина с «террором». Завоеватели чуть не арестовали ее здесь прошлой ночью.
Панта поблагодарила и сказала «Отбой». Решетка умолкла. Орик за последние дни видел столько чудес – было только естественно, что люди, умеющие путешествовать из мира в мир, умеют и разговаривать друг с другом на расстоянии.
– Ты сам слышал, – сказала Панта. – Придется сегодня остаться дома. Мы могли бы позвонить Джаггетам и позвать твою подругу, но дрононы будут прослушивать все разговоры. Остается только ждать прибытия твоих друзей.
Орик посмотрел по сторонам, сам не зная, что может тут предпринять простой медведь.
– Глупец лезет в гору наобум, а мудрый медведь идет торной тропой, – произнес он единственные умные слова, которые пришли ему в голову. – Не следовало мне сюда соваться. Я ушел бы, если бы мог. Боюсь, что я здорово напортил.
– Ничего ты не напортил. Твоих друзей показывают по всей планете. Здесь ты или нет, их все равно поймают.
– Неправда. Мы с Мэгги разворошили осиное гнездо, и теперь осы накинутся на Галлена, как только он выйдет из ворот. Я должен исправить дело, Панта, если это в моих силах. Как только стемнеет, я пойду и предупрежу Галлена.
Панта посмотрела на него долгим взглядом:
– Ты правда веришь, что эта Эверинн хорошая?
– Эта женщина – чистые сливки, как говорят у нас на Тиргласе. Я головой за нее ручаюсь.
– Тут не об одной твоей голове речь, но и о наших тоже.
– Все равно.
– Все равно.
– Тогда я пойду с тобой. Тебе нужно будет какое‑то оправдание, а два медведя, вышедшие погулять, не так бросаются в глаза, как один.
Орик улыбнулся ей, и они весь день провели дома – ели, что хотели, и занимались любовной игрой, когда приходила охота. Панта была художницей – она рисовала узоры для тканей. Она показала Орику образцы своих работ, и ее искусство показалось Орику самым близким из всего, что он видел до сих пор. Ее ткани были как лес – зеленое переплеталось в них с серым и с цветами неба. Ее ткани были как камешки под бегущей водой, как солнечный свет, проникающий сквозь листву. На многих рисунках присутствовали медведи – медвежата, бегущие по желтому полю, старый медведь, глядящий на луну. Орик смотрел, и ему слышались звуки – медвежьи разговоры, хрюканье дикой свиньи, откапывающей корни. Рисунки пробуждали в нем родовую память, и он уходил мыслями в баснословные времена, в Медвежий Век.
Хотя Панта и ее сородичи покинули лес, лес не покинул их, и Орик знал, что будет скучать по Вехаусу и по Панте, когда уйдет.
Когда стемнело, Орик не лег спать. Галлен и остальные должны были въехать в ворота только перед рассветом, но Орику не терпелось скорее подняться в горы, чтобы оставить Галлену весть.
Он мотался по дому, царапая когтями деревянный пол. Наконец около полуночи Панта сказала: «Пошли», и они сели в машину.
Панта ехала по темному шоссе. Они обогнали колонну грузовиков с завоевателями. На глаз там было много солдат. Потом они миновали дорожный патруль, и Орику стало не по себе. Он всматривался в заснеженные горы, пока не увидел широкую тропу, по которой они с Мэгги спускались вниз от ворот. Он велел Панте замедлить ход и опустить верх. Как только она это сделала, он учуял завоевателей.
– Высади меня здесь и уезжай, – проворчал он. Орик не хотел, чтобы Панта оставалась здесь, когда завоеватели прочесывают всю округу.
– Я вернусь за тобой, – сказала она.
Орик смотрел на ее профиль в темноте, и ему страстно хотелось остаться с ней навсегда.
– Хорошо, – сказал он и выпрыгнул на ходу из машины. Панта умчалась прочь.
Орик обнюхал снег. Завоеватели прошли по тропе вверх. С гор дул холодный ветер, принося вниз их запах. Орик осторожно двинулся по следу, низко опустив голову.
На невысокий пригорок он взбирался почти час. На здешнем небе было мало звезд, но огненное кольцо на горизонте светило почти как луна. Орик смотрел вниз – запах завоевателей был крепок, и наконец медведь разглядел их самих.
Их было трое, и они торчали в снегу недвижно, как камни, накрывшись белым покрывалом и глядя вверх. Орика удивило, что их так мало и что они сидят так далеко от ворот. Они, должно быть, поднялись по тропе и увидели, что тут неведомо откуда возник аэровел, но то ли не поверили своему счастью, то ли просто не поняли, что утоптанная тропа ведет к самым воротам.
Орик понаблюдал за ними, оглядел окрестные горы. Он ясно видел неприступную снежную вершину горы и оба склона. Вся беда была в том, что он не мог подобраться к воротам, не будучи замеченным. Завоеватели установили здесь свой наблюдательный пост именно потому, что отсюда открывался обзор во все стороны.
И Орик ждал. Ему не оставалось иного выбора, как только провести здесь всю ночь. Когда Галлен и Эверинн покажутся, он заревет, чтобы предупредить их, а потом кинется в бой. А до того времени сделать ничего нельзя.
Где‑то через час два великана встали и побежали в гору. Очевидно, их вызвали в другое место. Орик решил нанести удар.
Он сполз вниз, мягко ступая лапами по снегу. Когда он был в дюжине ярдов от завоевателя, тот обернулся в его сторону, но там повсюду лежали валуны величиной с медведя. Орик просто притаился в темноте, и великан опять отвернулся.
Орик бросился вперед, взрывая снег, и прыгнул завоевателю на спину, карабкаясь ему на плечо, чтобы вцепиться в горло.