А потом, ты только представь себе, наведет на нас группу злобно настроенных инопланетных киллеров, чтобы нас убрали! Поэтому и нужно нападать неожиданно и бить только на поражение, пока Пал Палыч наш ни о чем не догадывается! Ясно вам, господа?
-Мне в-все уже… м-мм… да, давно… - пробормотал Сева, своей тощей лапой потянувшись к стакану. Мусорщик тонкий намек понял и, быстро отковыряв вилкой крышку второй бутылки, разлил водку по стаканам.
Выпили.
После четвертого стакана мысли мои полетели совсем уж в непонятном направлении, а скорее всего, куда-то в сторону затылка. Лишь очень и очень чудовищным усилием воли я выдавил:
-Чем рубить-то будешь?
-Щас! Один момент! - Мусорщик с кряхтением нагнулся и полез под стол. До моих ушей донеслось невнятное бормотание, что-то насчет Севиной прабабушки, чиханье, гулким эхом отразившееся от стенок туалета, и, наконец, он вылез, сжимая в руках топор.
Штука эта действительно имела угрожающий вид. Особенно в руках Карла. Широкая ручка светло-коричневого цвета заканчивалась блестящим плоским лезвием, грозно возвышавшимся над Мусорщиковой макушкой. На секунду мне показалось, что топор сейчас выскользнет из его рук и придавит Карла всем своим весом. В том, что топор довольно тяжелый, сомневаться не приходилось.
Но ничего не произошло. Мусорщик со звоном положил топор на стол, едва вновь не опрокинув стаканы, и повернул ко мне свой толстый нос:
-Вот это штука! Правда, товарищи? Таким топором не только шеи рубить можно! Гусеницы у тракторов без труда берет.
Я не стал интересоваться, зачем перерубать гусеницы тракторам.
-Ты и вправду собираешься рубить этим?
-Предлагаешь что-нибудь лучше?
-Зачем вообще рубить? Можно обойтись, ну… запугиванием, скажем.
-Запугаешь их, как же, - хмыкнул Мусорщик и разлил на два стакана.
-А тост? - Я принял стакан, приятно холодивший пальцы.
-Тост? Тост будет! - Мусорщик шумно вздохнул, от чего покрылся весь белыми пятнышками величиной с копейку нового образца и объявил: - Пьем, значит, за инопланетян, ко-* торые своим присутствием на Земле делают некоторых людей богатыми и… знаменитыми в некотором роде тоже! Господа, а ведь мы есть первооткрыватели пришельцев! Нам за это должны Нобелевскую премию вручить! Всем троим! Пьем за дедушку Нобеля, товарищи!
Я выпил и потребовал выпить тогда уж и за Гиннесса, чтобы ему обидно не было. Мусор согласился. Выпили и за Гиннесса. Далее последовали тосты за Оскара, Тефи, Немизиду, Зевса, за Васю Божевольного и Вадю «Боцмана» Кожевникова, нашего старого приятеля. После хотели еще выпить за неких Евгения и Светлану Захаровых, имена которых сквозь сон выкрикнул Сева, но тут на беду кончилась водка.
-В конце концов, надо немного протрезветь, - заключил Мусорщик, выбрасывая бутылки в урну. - Посмотри, что там с дождем.
Я посмотрел и сообщил, что дождя осталось совсем мало. Почти нету.
-Тогда пора открываться. - Карл заковылял к двери, позвякивая ключами, и сразу же появились первые клиенты. Два парня рысью пересекли пространство от входной двери до кабинок и скрылись с поля моего зрения.
-Та-ак! - протянул появившийся в дверях Мусор. - Теперь пора готовиться!
-К чему? - удивился я, дожевывая крошки хлеба.
-К Пал Палычу, - Мусор постучал пухлым пальцем по не менее пухлому виску.
- Я разве не говорил, что он обычно приходит в час?
-Честное слово, не говорил!
-Возможно. - Поерзав пальцами по столу, Мусор сел. - Зато теперь знаешь. Сегодня мы его и… того.
-Постой, - я так сильно удивился, что даже немного привстал (а это стоило немалых усилий), - ты его убьешь сегодня?
-Мы его убьем! - сильно выделил слово «мы» Карл. - Вернее, не убьем, а откроем миру его истинное лицо.
-Сегодня?!
-В час!
Я посмотрел на часы. Было без пятнадцати двенадцать.
Сева всхрапнул и четко сказал сквозь сон: «Оболочка есть понятие относительное». Двое парней походкой, в которой чувствовалось вселенское облегчение, прошли к выходу, благодарно кивнув Мусору. А ведь он с них деньги содрал за это!
Мусор растянул пухлые губы в пьяной улыбке.
Я вздохнул, тщетно пытаясь собрать воедино разбегающиеся в разные стороны мысли, и задал вопрос:
-Как мы все это провернем?
Глава вторая
1
В полпервого проснулся Сева. Обведя пристройку мутным взглядом из-под ниспадающих на глаза волос, он заплетающимся языком осведомился, что происходит, какого черта он здесь делает и при чем тут Федор Иванович Крузенштерн? Мусор принялся с жаром объяснять. Через пару минут в Севиных глазах что-то прояснилось, он все вспомнил, и оказалось, что Сева вовсе не дрых, а разрабатывал в уме гениальнейший по своей простоте и ловкости план.
План был таков:
-Я с Мусорщиком, дабы увеличить возможность внезапного нападения, уйду на улицу и буду ждать там. У скамейки, к примеру. Ты, Витек, ос-станешься здесь, чтобы пр-роследить за Пал Палычем и в случае чего произвести необходимые меры.
-За чем это, интересно, проследить? Как он в туалет ходит?
-За тем, чтобы он не ушел до того момента, как появ-вимся мы.
-А если вы не успеете появиться?
-Тогда ты и отрубишь ему голову, - подсказал Мусорщик, хитро подмигнув, - а? Господа? Да ведь это идея!
-Нет. Голову рубить - это уж как-нибудь без меня. - Я замахал руками. - Пришельца вынимать - ладно, но чтоб рубить… Да вы вообще в своем ли уме? Как можно отрубить человеку голову?
-Ну, как знаешь, - таинственно прошептал Мусор. - Пошли, Сева. Клиент уже почти созрел. Я чувствую, как он рысьей походкой направляется к моему туалету, дабы совершить самое благое дело на свете, ну, кроме… ты меня, Севочка, понимаешь… - Они встали и направились к выходу.
Последнее, что я услышал, было:
-…Слушай, Сева, вчера я такой смешной анекдот услышал. Медвежата, значит, в пещере просят у своего батьки-медведя: «Папенс, а, папенс, расскажи сказку, мы, мол, уснуть не могем!» Папа-медведь ломался минут десять, потом грит: «Ну ладно. Слухайте, детишки». Взял с полки два человеческих черепа в обе лапы и грит: «Слушай, Петрович, а в этом лесу медведи водятся?» - «Нет, Кузьмич, откудова здесь медведи? Одни белки!»
Затем фигуры плотного Карла и преданно семенящего за ним Севы показались в окне. Оба они, резво перескакивая через заледенелые лужи и тараня обувью сугробы, подошли к скамейке, на которой недавно курил я, и уселись. Мусорщик вновь принялся о чем-то оживленно глагольствовать, размахивая руками по сторонам и ничуть не беспокоясь о здоровье проходивших мимо граждан, которых он своими могучими руками едва не задевал.