- Я торчал в своем поместье, занимался волшебством и маялся дурью в перерывах между занятиями. Я там чуть с ума не съехал!.. А все почему?
Я сел в кресло. У меня не было сил разгадывать собачьи ребусы. В глубине дома грохотало - Гарния занималась хозяйством. Она была недовольна, а может, и больше - разъярена. По тому, как валятся на пол кастрюли, тазы и прочее, можно судить, насколько сильно повысился градус ее раздражения.
-Мне кажется, ты именно съехал, - сказал я.
Пес прижал уши.
-Почему?
-Это только предположение.
Леопольд покачал головой:
-Ты не знаешь этой истории, Браул. Но я расскажу. Ты ведь знаком с моим дедушкой? С Вольфрамом Лафетом Первым?
-Ага. Этот суровый старик навечно отпечатался в моей памяти после того, как в детстве он застал нас с тобой за чтением «Магического бестиария». Там были такие картиночки… прямо скажем, не для сопливых будущих волшебников. Оба уха у меня болели две недели. За левое оттаскал меня твой дедуля, а за правое - мой папуля.
-У тебя пострадали уши, Браул, а у меня - пятая точка. Я не мог сидеть на ней очень долго, - проскулил Леопольд, вылизывая блюдце, где был джин.
Подняв голову, он попросил у меня еще порцию. Да, конечно, всегда пожалуйста. Браул никому не откажет.
Леопольд прикончил выпивку и рыгнул.
-Всю мою жизнь дед нависал надо мной мрачной тенью. Точно так же он поступал с моим отцом, пока тот не женился. И теперь Вольфрам хочет, чтобы я тоже взялся за ум, и подыскал мне невесту.
-Ужас… то есть, как?
-Вот так. Ее зовут Фероция Зипп.
Я не поверил своим ушам и попросил повторить. Фокстерьер повторил, хотя и с трудом: выпитый джин сказывался на его способности говорить членораздельно.
-Что-то знакомое, - сказал я, потирая аристократический подбородок. - Очень знакомое.
-Фероция - дочь крупного банкира, точнее, главы сети банков, которая охватывает весь Эртилан. Партия - с экономической точки зрения - наиболее выгодная. И хотя Лафеты не бедствуют и входят в число богатейших семей, дед считает, что породниться с Зиппами - именно то, что нам нужно. Вольфрам давным-давно взял моду решать все и за всех.
-А твой отец?
-На родине мой папаша не показывался уже лет пять, я понятия не имею, где его носят соленые ветра странствий. Подозреваю, он сбежал именно из-за Вольфрама.
-История твоей семьи наполняет меня пессимизмом, - заметил я. - А про старину Зиппа я, конечно, слышал. Вроде бы Гермиона говорила мне про его дочь. Если не ошибаюсь, она такая… - Я показал руками, словно изображая габариты платяного шкафа. - В общем, девица немалых размеров…
Гермиона, моя то ли троюродная, то ли еще какая-то юродная сестренка, между прочим, именно так и описала Фероцию. Я немного сгладил острые углы и не упомянул ее хлесткое определение: «Такую девушку можно использовать в качестве стенобитного орудия».
-Ты попал в точку. Ее размеры поражают воображение. Всю ее можно обозреть, только если отойдешь метров на сто, - простонал Леопольд. - И дед хочет, чтобы я на ней женился! Чтобы мы обустроили свое семейное гнездышко и жили долго и счастливо! - Фокстерьер ударился головой об пол. - Что мне делать?
-Как я понимаю, ты категорически отказываешься стать женихом этой юной девы?
-Категорически.
Так категорически, как только возможно! - рявкнул пес.
-Понятно. А как это связано с твоим заключением в поместье Гордые Орлы?
-Напрямую. Я влюблен в другую девушку, и Вольфрам знает об этом. Он сослал меня в Орлы для того, чтобы оградить от встреч с Ирмой.
-Кто такая Ирма?
-Разве ты не в курсе?
-В Мигонии много девушек, Леопольд.
-Ирма - самая лучшая, самая достойная, самая… - Фокстерьер не мог подобрать слов.
-Я понимаю. Но почему твой дед против? Она что, простолюдинка и не достойна влиться в ряды древней магической аристократии?
-Что ты! Достойна! Она - баронесса, дочь Ллуга Молейна.
-А-а! Что-то я запамятовал. Знаешь, когда Гермиона является ко мне и начинает трещать как сорока, я ничего не соображаю и могу упустить важные сведения. Так твоя Ирма - чародейка?
-Нет. Но и Фероция тоже не чародейка. Вольфраму наплевать на это обстоятельство…
Язык Леопольда все больше заплетался. Так, глядишь, завяжется в узел. Пес всеми силами боролся со сном, но по всем признакам проигрывал битву. Я подумал, что можно наколдовать ведро ледяной воды и хорошенечко окатить фокстерьера, чтобы он взбодрился. Однако я по-прежнему пребывал не в той форме, чтобы чародействовать по правилам.
-Так вот. Однажды Вольфрам вызывает меня к себе и требует, чтобы я немедленно удалился в Гордые Орлы и сидел там, пока он меня не вызовет. Знаешь, сказано это было таким тоном, с таким чувством, так твердо, что я не смог противиться…
-Ультиматум?
-Он самый. Дед узнал, что я встречаюсь с Ирмой, и разъярился. Еще бы, он хотел, чтобы я встречался с этой баржей, наряженной в платье, а я отказался. Что мне было делать? Вольфрам - могучий волшебник, он способен не только за уши таскать. Однажды, когда мне было десять, я свистнул из его стола трубку и табак, чтобы попробовать… ну, понимаешь. Так Вольфрам, конечно, изловил меня и превратил в богомола. Я жил у него в коробочке целую неделю. И папаша и мамаша (тогда еще живая) ничего не смогли сделать. Они изнывали в муках, наблюдая, как их чадо ведет таинственную насекомую жизнь.
-Да-а, нрав у твоего деда суровый.
-Ик… это очень мягкое определение, Браул.
-Значит, ты нарушил его запрет, - сказал я, - и он превратил тебя в собаку? Я сделал верный вывод?
-Верный. Все произошло сутки назад. У Ирмы в доме был прием, ну, обычный такой прием, я бы даже сказал, бал. Ее папаша любит подобные мероприятия, на которые собирается куча всякого народа. В основном высшие богатеи и волшебники-аристократы… Кстати, ты зря не посещаешь такие вечеринки. Там много хороших девушек.
-Я скромный труженик чар и зелий.
-Так ты никогда не женишься.
-Зачем? Чтобы окунуться в море ужаса, в которое отплывает семейный корабль сразу после свадьбы?
-Ты неисправимый… - улыбнулся Леопольд. Наверное, настоящие фокстерьеры в жизни улыбаться не умеют. До чего забавно наблюдать, как эта человеческая способность передается собачьей оболочке. - Ладно, иду дальше. Все то время, пока я был в Мигонии, я постоянно вынюхивал, не ищет ли меня Вольфрам. Не прознал ли, что я удрал, нарушив его приказ. Все вроде бы шло хорошо. Мы же с тобой исходили город вдоль и поперек и ни малейшей странности не заметили. Ты ведь не заметил?
-Нет.