– Дай мне! – сказал император. Идасси подал записку: «Вас ждут в первую ночную стражу в павильоне Облачных Вод».
– Не ходи туда, – сказал государь, и темные брови сдвинулись на его тонком печальном лице.
Идасси промолчал.
– Я запрещаю тебе туда идти.
Глаза Идасси сверкнули, и он проговорил:
– Ничего хорошего не бывает с государством, которым правит женщина! Я пойду туда, и я убью ее!
Инан вскрикнул:
– Нет! Она моя мать! Глупый варвар, ты говоришь вещи, за которые разрезают живот и рубят голову!
– Ничего плохого в том, что мне отрубят голову за убийство я не вижу, а вот что на троне сидит баба, это куда как плохо!
– Замолчи!
Идасси просидел у государя до самой темноты, пока не вошел чиновник пятого ранга и не объявил, что государю пора спать.
– Останься со мной, – попросил Инан, – мне страшно спать одному.
- Конечно, государь, – сказал Идасси.
Идасси лежал на своей шкуре тихо, пока не услышал, что государь прилежно спит. Тогда маленький варвар поднялся, тихо подхватил башмаки и
куртку, осторожно раскрыл дверь – и был таков.
За дворцовой стеной били третью ночную стражу.
Идасси тихо прокрался к павильону Облачных Вод. Все было, как и в прошлый раз, – на освещенной веранде второго этажа звенели голоса и смех,
– государыня Касия тешилась остроумными шутками и шарадами. Идасси влез на старый раскидистый бук, чьи ветви нависали над верандой и над
дорогой, прилепился, как кошка, к одному из суков, и стал ждать.
К четвертой ночной страже гости стали расходиться: по мраморной дорожке, прямо под Идасси, прошел казначей Шинайя к и два его помощника,
прошел Даттам с главным придворным врачом, тоже из шакуников, – оба они спорили о печени и селезенке, – удивительные люди, тоже находят о
чем говорить после вечера у государыни, – и, наконец, последним прошел Руш. Он прошел так близко от дерева, что Идасси, свесившись, мог бы
схватить его и свернуть его глупую голову.
Прошло немного времени, и свет в большой зале погас. Только на втором этаже, за узеньким цветным стеклом, теплился ночник, да в кухне,
внизу, перекликались служанки. Идасси соскользнул с дерева и прошел к павильону. Он не стал входить в дом, а уцепился за тонкий резной
столб, необыкновенно удобный для лазания, и в мгновение ока взлетел на второй этаж.
Галерея второго этажа была пуста, только маленькие золотые боги таращились со стен на Идасси. Один конец галереи переходил в винтовую
лестницу на первый этаж, другой кончался резной, закрытой занавесками дверью. Идасси прошел к двери и взялся за ручку. Дверь была заперта.
– Кто там? – спросил тревожно женский голос, не принадлежавший, однако, государыне.
– Идасси, – ответил маленький варвар.
Кто-то как бы всплеснул руками, за стеной зашуршала занавеска... Идасси размахнулся и ударил в дверь сапогом. Дворцовые двери не были
рассчитаны на сапоги – Идасси вошел внутрь.
Служанка, в гардеробной, испуганно вспискнула. Идасси отпихнул ее, раздвинул занавески, отделявшие гардеробную от спальни государыни, и
вошел внутрь.
Государыня стояла в своей спальне в легкой белой кофточке и нижней синей юбке, отделанной бахромой. Юбка кончалась чуть выше лодыжек, и
Идасси увидел ножки государыни – маленькие, изящные ножки, которые когда-то свели с ума покойного императора, в тончайших белого цвета
носочках с узором из переплетенных трав.
– Как вы посмели! – вскричала государыня Касия, оборачиваясь.
– Вы сами приказали мне прийти!
– Я ждала вас три часа назад!
– Что мне было делать тут три часа назад? – возразил Идасси. – Когда женщина приглашает мужчину в свой дом на ночь, она приглашает его
играть не в шарады, а в совсем другую игру.
– Мальчишка, – сказала государыня, – тебе нет восемнадцати, что ты понимаешь в других играх?
– Сейчас покажу, – ответил Идасси, расстегивая шелковую куртку.
И бог знает, что бы он расстегнул еще, – а только в этот миг до слуха его донесся легкий шорох. Идасси мгновенно обернулся и отдернул
занавес в углу комнаты, которым на ночь занавешивали статую бога Бужвы. В закутке, за статуей, сидел тот самый чиновник, которого прочили
на место в потайных покоях, и был этот чиновник без башмаков и верхнего кафтана.
Идасси расхохотался.
– Шарея, прогоните этого нахала! – вскричала государыня.
Идасси развернулся и всадил чиновнику кулаком под подбородок так ловко, что бедняжка чуть-чуть не откусил себе кончик языка. Чиновник было
поднял руку, защищаясь, но Идасси одной рукой схватил его за локоть, а затем поднял ногу и изо всей силы ударил чиновника под ложечку.
Чиновник согнулся, отлетел к стене, и непременно бы упал, если б не зацепился рукавом за ветвистый светильник, вделанный в оконную раму.
Послышался треск рвущейся ткани, пламя светильника заколебалось, – но, когда рукав чиновника окончательно порвался, он уже немного пришел в
себя и, держась за светильник, замотал головой.
– Идасси! Ни с места! – вскричала государыня, видя, что варвар опять собирается бить своего соперника.
Идасси оглянулся. Он с трудом соображал, что делает. Душа его дрожала от бешенства, как в бою, когда человек перекидывается в медведя или
трехглавого волка. В глаза ему бросился белый нож с костяной ручкой, – этим ножом государыня надрывала негодные указы. Идасси схватил нож
ручкой вперед, раскрутил и кинул. Чиновник хрипнул, выпустил светильник и сполз на пол.
Государыня с криком ужаса метнулась к чиновнику.
– Шарея, Шарри! – закричала она, щупая руками красное пятно, расплывающееся вокруг костяной ручки. – Великий Вей, – выпрямилась
государыня, – вы его убили!
– А зачем он прятался в вашей спальне? – отвечал маленький варвар.
Государыня вдруг всплеснула руками и расхохоталась. Идасси стоял, опустив голову и понемногу приходя в себя. Он очень хорошо знал, что
всякое убийство в империи карается топором и веревкой и что единственный способ спастись – это как-то укрыть преступление от глаз власти.
Но тут преступление было совершено, так сказать, на глазах власти, такой власти, которой слушались даже боги, – и укрыть его не было
никакой возможности. И в то же время что-то подсказывало Идасси, что, возможно, это убийство на самом верху власти карается гораздо меньше,
чем кража капустного кочана на рынке.
Может, этот завитой наглец еще жив?
Идасси наклонился над чиновником: тот уже не дышал. Государыня подошла и встала рядом. Идасси слышал ее взволнованное дыхание, но ему
показалось, что она взволнована не убийством.
– Унеси его! – сказала государыня.
– Куда?
– Куда хочешь. Я не желаю, чтобы по дворцу ходили слухи, что в моей спальне зарезали человека.
Государыня подала Идасси башмаки и кафтан чиновника, и тот молча одел и обул мертвеца.