Долмансе — Заклинаю вас, сударыня, поторопитесь с рассуждениями, я больше не могу; сейчас я против воли извержу семя, и этот страшный член, уже
поверженный, не сможет более служить вашим наставлениям.
Евгения — Как! Он поникнет, ах, дорогая моя, если потеряет то семя, о котором ты говорила!.. О! Дай мне принять его, я хочу увидеть, каким он
станет... И потом, мне так хочется посмотреть на это извержение!
С.— А. — Нет, нет. Долмансе, встаньте; согласитесь, ведь это — награда за труды, и я не могу вручить вам ее раньше, чем вы это заслуживаете.
Долмансе — Ладно; однако, чтобы лучше убедить Евгению во всем, что мы раскроем ей о наслаждении, что мешает вам начать ласкать ее на моих
глазах, например?
С.— А. — Ничто, конечно же, и я возьмусь за это с тем большей радостью, что этот урок распутства лишь поможет нашему делу. Ляг вот сюда на
канапе, моя милая.
Евгения — О! Боже! Приют очарования! А зачем все эти зеркала?
С.— А. — Затем, чтобы повторяя отражения в тысячах вариантов, они до бесконечности преумножали одно наслаждение в глазах тех, кто вкушает его на
этой оттоманке. Ни один уголок тел, таким образом не может быть скрыт: Необходимо, чтобы было видно все полностью; это как будто множество пар,
собранных вокруг тех, что связаны любовью, множество подражающих их наслаждению, множество великолепных картин, возбуждающих дерзкие ласки, и
будто дополняющих их.
Евгения — Какая прелестная уловка!
С.— А. — Долмансе, помогите жертве раздеться.
Долмансе — Это нетрудно, остается ведь лишь снять этот газ, и обнажить самые сокровенные прелести. (Раздевает ее, и его взгляд сразу же
устремляется к ее ягодицам. ) Наконец-то я вижу их, эти божественные и драгоценные дары, к которым так пламенно стремлюсь!.. Черт возьми! Какая
смуглость и свежесть, совершенство и изящество!.. Никогда не видел ничего подобного!
С.— А. — Ах! Хитрец! Даже первые слова лести выдают твои вкусы и влечения!
Долмансе — Да может ли быть на свете что-нибудь прекраснее? Ну где найдет любовь божественней алтарь?.. Евгения... Великолепная Евгения, дай мне
расточить этим ягодицам нежнейшие из ласк! (Гладит и с воодушевлением целует их. )
С.— А. — Перестаньте, распутник!.. Вы забыли, Евгения принадлежит мне одной, она — лишь высочайшая награда за ожидаемые от вас наставления; лишь
получив их, она станет вам платою. Смирите вашу пламень, или я рассержусь.
Долмансе — Ах, плутовка! Это ревность... Ну что ж, предайтесь мне сами; я так же буду поклоняться вам. (Снимает сорочку с г-жи де Сент-Анж и
ласкает ее ягодицы. ) Ах, какая прелесть, ангел мой... Не меньшая краса! Дай, я сравню их... Дай, полюбуюсь вами обеими: Ганимед рядом с
Аенерою! (целует ягодицы той и другой) Я хочу навсегда запечатлеть в памяти очаровательное зрелище таких красот, так не могли бы вы, сударыни,
обнявшись, подольше дать моему взору насладиться видом этих прелестных полушарий, мною боготворимых?
С.— А. — Ради бога!.. Ну, что, вы довольны? (Они, обнявшись, становятся спиной к Долмансе)
Долмансе — Лучше нельзя: именно этого я и хотел; а теперь двигайтесь со всею горячностью сладострастия; пусть ваши полушария ритмично опускаются
и приподнимаются, как будто вы следуете ощущениям наслаждения... Так, так, прелестно!..
Евгения — Ах, милая моя, как хорошо с тобой! Как называется то, что мы делаем?
С.— А.
— А. — Это называется заниматься петтингом, дорогая... Ласкать друг друга; однако, давай, изменим позу; посмотри на мое влагалище... Так
называется храм Венеры. Взгляни вот сюда, где моя рука; я его сейчас приоткрою. Видишь этот холмик, он называется лобок: к четырнадцати или
пятнадцати годам, когда у девушки начинаются менструации, он обычно покрывается волосками. Вот этот язычок под ним называется клитор. В нем
заключена вся чувственность женщины; так как и у меня; достаточно его коснуться, и я уже в экстазе... Попробуй... Ах! Плутовка! Что ты
делаешь!.. Можно подумать, ты только тем и занималась всю жизнь!... Перестань!.. Перестань!.. Хватит, говорю тебе, я не хочу!.. Ах! Помогите,
Далмансе!.. От очаровательных пальчиков этой красавицы я сейчас потеряю голову!
Д. — Ну что ж! Чтобы успокоить, если можно, ваши чувства, сменив их направление, попробуйте сами приласкать ее; возьмите себя в руки, пусть она
попросит пощады... Вот так!... Именно в таком положении; ее симпатичные ягодички таким образом окажутся поближе ко мне; и я легонько пощекочу их
пальцем... Сдавайтесь, Евгения; предайтесь полностью наслаждению; пусть это будет единственным божеством вашей жизни; ему одному юная девушка
должна подчиняться, и в ее глазах на должно быть ничего более святого, чем наслаждение.
Е. — Ах! По крайней мере нет ничего прекраснее, я чувствую... Я вне себя... Не знаю, что я говорю и делаю... Какое опьянение чувств!
Д. — Как эта маленькая плутовка течет!... Ее анус будто пережимает мне палец... Как чудно было бы сейчас насладиться им! (Поднимается и
приближает член к заднему проходу девушки. )
С.— А. — Потерпите еще немного. Нас должно занимать лишь воспитание этой милой девочки!... Такое удовольствие наставлять ее!
Д. — Хорошо! Видишь Евгения, при более или менее продолжительных ласках семенные железы набухают и в конце концов извергают жидкость, истечение
которой погружает женщину в чудесный экстаз. Это назывется течь. Как только твоя милая подруга позволит, я покажу тебе, насколько более
энергично и неудержимо то же самое происходит с мужчинами.
С.— А. — Подожди, Евгения, сейчас я научу тебя еще одному способу доставить женщине крайнее наслаждение. Раздвинь пошире бедра... Видите,
Далмансе, в таком положении ее анус все также свободен! Можете ласкать его, пока я буду делать то же самое языком спереди, пусть она с нашей
помощью придет в экстаз раза три-четыре, если возможно. У тебя прекрасный лобок, Евгения. Как мне нравится целовать этот дикий пушок!... Твой
клитор, теперь я лучше его вижу, мало развит, но очень чувствителен... Как ты дрожишь!... Пусти меня... Ах! Ты без всякого сомнения
девственна!... Скажи, что ты ощущаешь при прикосновении наших губ одновременно к обоим твоим отверстиям. (Выполняет сказанное. )
Е. — Ах! Дорогая моя, это чудо, это ощущение невозможно описать! Мне очень трудно сказать, который из ваших языков вызывает у меня более
глубокое безумие.
Д. — Учитывая наши позы, мой член близок к вашим рукам, сударыня; Приласкайте его, прошу вас, пока я целую этот божественный анус. Поглубже
язычок, сударыня; не ограничивайтесь клитором; проникайте своими сладострастными устами прямо в матку: так мы скорее добъемся истечения влаги.
Е. (вытянувшись) — Ах! Я больше не могу, я умираю! Друзья мои, не оставляйте меня, я сейчас потеряю сознание!... (Истекает влагою между двумя
наставниками. )
С.— А. — Ну что, моя милая, как ты чувствуешь себя, испытав доставленное нами наслаждение?
Е.