Хищные вещи века - Братья Стругацкие 7 стр.


- А сейчас, взгляните, ни одного облачка… Еще чашечку, Иван?

Я встал.

-Благодарю вас, я сыт. Позвольте мне откланяться. У меня назначено деловое свидание.

Осторожно закрывая за собой дверь, я услыхал, как вдова сказала: «Ты не находишь, что он удивительно похож на штаб-майора Пола?..»

В спальне я распаковал чемодан и переложил одежду в стенной шкаф, и снова позвонил Римайеру. К телефону опять никто не подошел. Тогда я сел за стол в кабинете и принялся исследовать ящики. В одном из ящиков обнаружилась портативная пишущая машинка, в другом - почтовый набор и пустая бутылка из-под смазки для аритмичных двигателей. Остальные ящики были пусты, если не считать пачки смятых квитанций, испорченной авторучки и небрежно сложенного листка, разрисованного рожицами. Я развернул листок. Видимо, это был черновик телеграммы. «Грин умер у рыбарей получай тело воскресенье соболезнуем Хугер Марта мальчики». Я дважды прочел написанное, перевернул листок, изучил рожицы и прочел в третий раз. Видимо, Хугеру и Марте было невдомек, что нормальные люди, сообщая о смерти, говорят в первую очередь, отчего или как умер человек, а не у кого он там умер. Я бы написал: «Грин утонул во время рыбной ловли». В пьяном виде, вероятно. Кстати, какой у меня теперь адрес?

Я вернулся в холл. У двери в хозяйскую половину сидел на корточках худенький мальчик в коротких штанишках. Зажав под мышкой длинную серебристую трубку, он, сопя и пыхтя, торопливо разматывал клубок бечевки. Я подошел к нему и сказал:

-Привет.

Реакция у меня не та, что прежде, но все-таки я успел увернуться. Длинная черная струя пролетела у меня над ухом и плюхнулась в стену. Я изумленно глядел на мальчишку, а он глядел на меня, лежа на боку и выставив перед собой свою трубку. Лицо его было мокрое, рот открыт и перекошен. Я оглянулся на стену. По стене текло черное. Я снова посмотрел на мальчика. Он медленно поднимался, не опуская трубки.

-Что-то ты, брат, нервный, - произнес я.

-Вы стойте, где стоите, - хрипло сказал мальчик. - Я вашего имени не называл.

-Да уж куда там, - сказал я. - Ты и своего не называл, а палишь в меня, как в чучело.

-Вы стойте, где стоите, - повторил мальчик. - И не двигайтесь. - Он попятился и вдруг забормотал скороговоркой: - Уйди от волос моих, уйди от костей моих, уйди от мяса моего…

-Не могу, - сказал я. Я все старался понять, играет он или действительно меня боится.

-Почему? - растерянно спросил мальчик. - Я все говорю как надо.

-Я не могу уйти, не двигаясь, - объяснил я. - И стоя, где стою.

Рот у него снова приоткрылся.

-Хугер, - сказал он неуверенно. - Говорю тебе, Хугер: сгинь!

-Почему Хугер? - удивился я. - Ты меня с кем-то путаешь. Я не Хугер, я Иван.

Тогда мальчик вдруг закрыл глаза и пошел на меня, наклонив голову и выставив перед собой свою трубку.

-Я сдаюсь, - предупредил я. - Смотри не выпали.

Когда трубка уперлась мне в живот, он выронил ее и, опустив руки, весь как-то обмяк. Я наклонился и заглянул ему в лицо. Теперь он был красный. Я поднял трубку. Это было что-то вроде игрушечного автомата - с удобной рифленой рукояткой и с плоским прямоугольным баллончиком, который вставлялся снизу, как магазин.

-Что это за штука? - спросил я.

-Ляпник, - сказал он угрюмо.

-Ляпник, - сказал он угрюмо. - Дайте сюда.

Я отдал ему игрушку.

-Ляпник, - сказал я. - Которым, значит, ляпают. А если бы ты в меня попал? - Я посмотрел на стену. - Надо же, теперь это за год не отмыть, придется стену менять.

Мальчик недоверчиво посмотрел на меня снизу вверх.

-Это же ляпа, - сказал он.

-Да? А я-то думал - лимонад.

Лицо его приобрело наконец нормальную окраску и обнаружило определенное сходство с мужественными чертами генерал-полковника Туура.

-Да нет, - сказал он. - Это ляпа.

-Ну?

-Она высохнет.

-И тогда уже все окончательно пропало?

-Да нет же. Просто ничего не останется.

-Гм, - сказал я с сомнением. - Впрочем, тебе виднее. Будем надеяться на лучшее. Но я все-таки очень рад, что ничего не останется на стене, а не на моей физиономии. Как тебя зовут?

-Зигфрид, - сказал мальчик.

-А подумавши?

Он посмотрел на меня.

-Люцифер.

-Как?

-Люцифер.

-Люцифер, - сказал я. - Велиал. Астарет. Вельзевул и Азраил. А покороче у тебя ничего нет? Очень неудобно звать на помощь человека по имени Люцифер.

-Двери же закрыты, - сказал он и отступил на шаг. Лицо его снова побледнело.

-Ну и что?

Он не ответил и снова начал пятиться, уперся спиной в стену и пошел боком, прижимаясь к ней и не сводя с меня глаз. Я понял наконец, что он принял меня то ли за вора, то ли за убийцу и хочет удрать, но почему-то он не звал на помощь и почему-то не заскочил в комнату матери, а прокрался мимо ее двери и продолжал красться вдоль стены к выходу из дома.

-Зигфрид, - сказал я. - Зигфрид-Люцифер, ты ужасный трус. За кого ты меня принимаешь? - Я нарочно не двигался с места и только поворачивался вслед за ним. - Я ваш новый жилец, твоя мама напоила меня сливками и накормила меня гренками, а ты чуть не заляпал меня и теперь сам же меня боишься. Это я должен тебя бояться.

Все это очень напоминало одну сцену в Аньюдинском интернате, когда мне привезли почти такого же мальчика, сына хлыста. Елки-палки, неужели я до такой степени похож на гангстера?

-Ты похож на мускусную крысу Чучундру, - сказал я, - которая всю свою жизнь плакала, потому что у нее не хватало духу выйти на середину комнаты. У тебя от страха стал голубой нос, уши сделались холодными, а штанишки - мокрыми, и ты оставляешь за собой ручеек…

В таких случаях абсолютно все равно, что говорить. Важно говорить спокойно и не делать резких движений. Выражение его лица не менялось, но, когда я сказал о ручейке, он на секунду скосил глаза, чтобы посмотреть. Всего на секунду. Затем он прыгнул к выходной двери, забился возле нее, дергая засов, и вылетел во двор - только мелькнули грязные подошвы сандалий. Я вышел за ним.

Он стоял в кустах сирени, так что мне видно было только его бледное лицо. Словно удирающая кошка остановилась на миг, чтобы поглядеть через плечо.

-Ну ладно, - сказал я. - Объясни мне, пожалуйста, что я должен делать. Мне надо сообщить домой свой новый адрес. Адрес вот этого самого дома. Дома, в котором я теперь живу.

Он молча смотрел на меня.

Назад Дальше