И зачем Тахмасиб тащил на себе этот контейнер - непонятно… И непонятно, какое к этому отношение имеет «красное кольцо».
Дауге рассказывал об этом скороговоркой, морщась, как от изжоги. Он не верил в «загадку Тахмасиба». Зато он готов был часами говорить о богатствах Голконды. Только бы добраться, дойти, доползти до нее…
Быков бочком присел на перила, пачка сигарет мешала ему, и он положил ее рядом. В высоте с легким фырканьем пронесся небольшой вертолет. Быков проводил взглядом его сигнальные огоньки - красный и желтый. Он вспомнил разговор с Дауге.
Тахмасиб с товарищами шел к Голконде пешком. Но наша экспедиция берет с собой транспортер. Дауге говорит, что это превосходная машина. У Иоганыча все превосходное: «Хиус» превосходный, транспортер превосходный,
Юрковский превосходный. Только о командире он отозвался как-то сдержанно. Оказывается, Ермаков - приемный сын Краюхина. Один из лучших космонавтов мира, но человек со странностями. Правда, у него, видимо, была очень тяжелая жизнь. Дауге отзывался о нем как-то очень неуверенно:
«Я его почти не знаю… Говорят… говорят, что это очень смелый, очень знающий и очень жестокий человек… Говорят, он никогда не смеется…»
Жена Ермакова была первым человеком, высадившимся на естественном спутнике Венеры. И там произошло какое-то несчастье. Никто об этом не знает ничего толком - какое-то столкновение между членами экипажа. С тех пор женщин перестали брать в дальние межпланетные рейсы, а Ермаков целиком посвятил себя штурму Венеры. Он, оказывается, четыре раза пытался высадиться на поверхности этой планеты - и все четыре раза неудачно. В пятый раз он летал с Тахмасибом Мехти. А сейчас, на «Хиусе», идет к Венере в шестой раз.
Быков прошелся по балкону, заложив руки за спину. Нет, положительно ему не удается даже замерзнуть! Слишком тепло, даже душно. Может быть, все-таки закурить? Быков почувствовал, как в нем растет уверенность в том, что лучшее и радикальнейшее средство против бессонницы - это сигарета. Тонкая ароматная сигарета, чарующая, баюкающая, успокаивающая… Он нащупал пачку.
Лучший способ преодолеть искушение - это поддаться ему. Он усмехнулся. Черта с два! Режим! Пачка полетела вниз с высоты одиннадцатого этажа. Быков, перегнувшись через перила, поглядел в темную пропасть.
Там вдруг вспыхнули слепящие лучи фар, бесшумно пробежали по асфальту и скрылись.
«Зря намусорил, - подумал Быков. - Эх, слабости да грехи! Спать надо…» Он вошел в комнату и ощупью добрался до дивана. Под ногой что-то хрустнуло. «Бедные часы», - подумал он, пытаясь хоть что-нибудь разобрать в темноте.
Он глубоко вздохнул и опустился на губчатое сиденье непокорного дивана. «Нет, не заснуть тебе сегодня, товарищ инженер, специалист по пустыням! С чего это красавчик Юрковский так невзлюбил меня? Теперь прилипнет прозвище: специалист по пустыням. А какое у Юрковского лицо было, когда он говорил о Поле Данже!.. Да, такой не страдает бессонницей перед полетом. „Мы не боимся смерти, мы только не хотим ее…“ Так ли, инженер? А вдруг в этом же вестибюле, через полгода, кто-то сообщит новость: „Товарищи, слыхали? „Хиус“ погиб. Ермаков погиб, Юрковский и этот… как его… специалист по пустыням…“ Чепуху городишь, Алексей! Это от бессонницы и от безделья. Скорей бы утро - и в самолет, на Седьмой полигон, на ракетодром в Заполярье, где экспедиция будет готовиться к отлету и ждать „Хиус“, который сейчас в пробном рейсе. Сегодня вставать в восемь, а я заснуть не могу, черт побери… Дауге уже спит, конечно…»
Тут Быков заметил, что дверь в спальню приотворена и сквозь щель падает на стену слабый лучик света.
Сегодня вставать в восемь, а я заснуть не могу, черт побери… Дауге уже спит, конечно…»
Тут Быков заметил, что дверь в спальню приотворена и сквозь щель падает на стену слабый лучик света. Он встал, на цыпочках подошел к двери и заглянул в щелку. За столом, рядом с раскрытой постелью, сидел Дауге, обхватив голову руками. Стол был почти пуст, на полу громоздился огромный рюкзак. На рюкзаке лежал геологический молоток с лоснящейся рукояткой. Быков кашлянул.
-Входи, - сказал Дауге, не оборачиваясь.
-Э-э… - затянул Алексей Петрович в совершеннейшем смущении. - Я, понимаешь, забыл тебя спросить…
Дауге обернулся:
-Заходи, заходи… Садись. Ну, что ты забыл спросить?
Быков напряг память так, что даже зубами скрипнул.
-Э-э… Да вот, понимаешь… - Тут его, наконец, осенило. - Вот. Зачем нам ставить на Венере радиомаяки, если ее атмосфера все равно не пропускает радиосигналов?
На лице Дауге лежала глубокая тень абажура. Быков уселся на низенькое легкое креслице и победоносно задрал одну ногу на другую. Он почувствовал огромное облегчение от того, что находится в освещенной комнате, в обществе верного друга Иоганыча.
-Да, - произнес Дауге задумчиво, - это действительно - чрезвычайно важный вопрос. Теперь я понимаю, почему ты до сих пор не заснул. А я-то думаю - что это он шатается по комнате? Зубы у него болят, что ли? А дело, значит, в маяках…
-Н-да, - неуверенно заявил Быков, опустив ногу. Чувство облегчения куда-то испарилось.
-У тебя, вероятно, есть какие-нибудь соображения по этому поводу? - продолжал Дауге совершенно серьезным тоном. - Ты, конечно, чтонибудь придумал во время… своего бдения? Нечто общеполезное…
-Видишь ли, Иоганыч… - проникновенно начал Быков, делая многозначительное лицо и не имея ни малейшего представления о том, чем он кончит начатую фразу.
-Да-да, я тебя понял, - прервал Дауге кивая. - И ты совершенно - понимаешь? - а б с о л ю т н о прав! Именно так и обстоит дело. Атмосфера Венеры д е й с т в и т е л ь н о не способна пропускать радиолучи, но при строго определенном диапазоне мы допускаем возможность прорыва этой радиоблокады. Этот диапазон определен из чисто теоретических, а равно и наблюдательных данных относительно локальных ионизирующих полей… чего, инженер?..
-Венеры, - мрачно произнес Быков.
-Именно - Венеры! Атмосфера планеты пропускает иногда волны и других длин, но это - явление случайное, на него рассчитывать не приходится. Поэтому задача состоит в том, чтобы определить полосу пропускания, а определив, забросить маяки на поверхность… на поверхность чего?
-Венеры! - повторил Быков с ненавистью.
-Великолепно! - восхитился Дауге. - Ты не зря провел ночь без сна. Однако все попытки забросить на поверхность радиостанцию кончались… чем, инженер?
-Хватит, - ответствовал Быков, ерзая на кресле.
-Гм… Странно. Они, друг мой, кончались неудачей. Скорее всего, эти маяки-танкетки разбивались о скалы. Или, во всяком случае, приходили в негодность во время спуска. Но, если бы даже они не разбивались, что толку от них? Они бы не помогли нам. Зато теперь у нас есть… что у нас есть?
-Терпения у нас уже нет, - мрачно сказал Быков.
Дауге торжественно провозгласил:
-У нас есть «Хиус», и есть маяки, и найдена полоса пропускания, в коей сигналы оных маяков прорываются через атмосферу.