С Зидой Саша почти не виделся. В Кежме уволили двух учительниц, у одной
муж ссыльный, другая, сама впрошломссыльная.Сейчас,послеубийства
Кирова, страну очищали от"сомнительныхэлементов"иобеихучительниц
уволили, их заменили Зидой. Ссемидодесятиутраонавелаурокив
Мозгове, а в десять к школе подъезжали сани, увозилиеевКежмуиуже
поздно вечером привозили обратно. ВсежеСаша,встретивеенаулице,
остановился, ласково спросил, как дела. Она отводила глаза, говорила,что
все хорошо, только работы много.
- Зида, - сказал Саша, - я был неправ тогда, зря обиделтебяиочень
жалею об этом. Если можешь, прости меня.
Она наконец подняла на него глаза.
- Ладно, Сашок, что было, то прошло.
- Я хочу, чтобы мы остались друзьями.
- Конечно, - Зида улыбнулась, - конечно, как же иначе.
На том разговор и кончился.
Больше они не встречались: Зида была то в Мозгове, то в Кежме,аСаша
нашел работу.
Лютые морозы стояливянваре1935года.Старыеангарцытакихне
помнили. Сидели по избам, говорили: "Не зима, а зимища".
Много хлопот было у председателя колхозаИванаПарфеновича.Конечно,
разместить двести короввдеревне,гдеихнедавнобылодветысячи,
несложно: женщин в колхозе хватало, и привычки к уходу за животными вних
еще не истребили.
Но уследить за общим стадом, размещенным вдесяткедворов,непросто.
Большинство коров были стельными, икормитьнадовнимательно,ипоить
нехолодной водой не менее трех раз в сутки, а воду ту с Ангары, спроруби
таскают, и подстилку надо чистую, свежую, ипрогулятьхоть2-3часав
день, и беречь от падений, ударов, акогданачнетсяотел,перевестив
специальное родильное отделение - так инструкция требует.Коровсталов
десять раз меньше, инструкций - в десять раз больше. И от сквозняковнадо
беречь,чтобынезастудитькорову,аскотныедворыпообветшали,
поразвалились, кто за ними смотрит, если скота нет.
Колхоз уже третий год какстроилмолочнуюферму,попростусказать,
большой двухрядный коровник Но строительство не двигалось, то одно мешало,
то другое.
Стали в районе отчет составлять,оказалось,нигдемолочныхфермне
строят...Обходятсячастнымискотнымидворами.Начальство,конечно,
переполошилось: срыв развития животноводства, еще и расстрелять могуткак
за вредительство. И был дан приказ - к весне,кмассовомуотелу,фермы
закончить во что бы то ни стало.
Иван Парфенович сформировал бригаду,воглавееепоставилСашиного
хозяина Савву Лукича, был он в прошлом хороший плотник, впрочем, в деревне
каждый - плотник.
- Может, подмотаешь, - сказал Савва ЛукичСаше,-трудоднинаменя
выпишут, а я тебе отдам.
- А как Иван Парфенович?
- Он и велел, - простодушно ответил Савва Лукич.
- А как Иван Парфенович?
- Он и велел, - простодушно ответил Савва Лукич.
И стал Саша плотничать.
В бригаде их было шестеро; СавваЛукич,Сашаиещечетыремужика.
Обтесывали бревна.Клалинаперекладину,укреплялисбоковскобами,
проходили _шнуркой_ -веревкой,которуючернилихорошообугленнымна
костре куском дерева, - на бревне остается след, по нему и тешешь топором.
Обтесал обе стороны, зовешь мужиков, переворачиваешь бревно, закрепляешь и
обтесываешь вторые две стороны,такиполучаютсячетыреканта,потом
обтесываешь углы, бревно готово.
Савва Лукич посмотрел, прошелся вдоль бревна.
- Будешь тесать, пойдет.
- Парень молодой, яйца свежие, - посмеялись добродушно мужики.
Хотя и подмораживало крепко, работабылаприятной.Стружкиложились
возле бревна, пахло свежо, морозно. Мужики привозили каменные глыбы: здесь
фундаменты не роют, на камень и кладут обвязку,просветзашиваюттесом,
засыпают и опять покрывают тесом.
Саша обтесывал бревна для верхней и нижней обвязки, еще с одним мужиком
пилил двухметровые бревнышки, в каждом бревнышке вырубали паздлясухого
мха.
- Если бы не клин и не мох, плотник бы подох, - говаривал СавваЛукич.
Дома он был молчалив, мастерил что-то во дворе, а здесь,наработе,был
разговорчив, прибаутничал.
Другие мужики готовили тес, доски, работали на продольных пилах -один
наверху, другой внизу. Работали весело, без раздражения, даже есликтои
повел не в тусторону,испортил,переделывалиспокойно,неругались.
Промахнулся, не попал по гвоздю или шипу, шутили:
- Насте своей небось сразу попадаешь.
Спать теперь Саша ложился рано, вставал вместе со стариком на рассвете.
У старухи уже был готов для них завтрак, они ели и уходили на работу.
Изредка вечерком заходил Всеволод Сергеевич.
Он как-топотускнел,хотяипыталсябодриться.Приходилакнему
какая-то женщина из Кежмы, Всеволод Сергеевич суетился, готовилугощение,
женщина была худая, рано состарившаяся.
Однажды Всеволод Сергеевич появился у их коровника, замахал бандеролью.
- Почта пришла! Я захватил ваши газеты и письма.
- Спасибо, дорогой!
Саша сдернул с рук кокольды - оленьи рукавицы с разрезом,удобныедля
работы зимой, снял исподни - шерстяные рукавицы подкокольдами,надорвал
конверт, посмотрел на дату и тут же перевернул страницу:Вариныприписки
всегда шли в конце. В этом письме ничего отВаринебыло.Оннадорвал
второй конверт, опять нет.
Третий. Наконец-то! Его охватывала радость,дажекогдаонвиделее
почерк. Варяписалакоротко:"Уменяничегонового.Живу,работаю,
скучаю... Ждем тебя".
А что она еще может _открыто_ написать ему? Ничего... Так же, как ион
ей. Но ему достаточно и этих слов. Главное, она _ждет его_,емуосталось
торчать в этой проклятой Мозгове уже меньше двух лет. Вот чтоглавное!И
после этого, дадут ему жить в Москве или не дадут, они все равно увидятся!
Улыбаясь, он рассовал по карманам письма.