Холмс снова обратился к констеблю:
– У вас есть еще какие-нибудь наблюдения?
– К сожалению, мистер Холмс, скорее, недостаток наблюдений.
– Прошу вас, поясните.
– Понимаете, это странно. – На лице констебля Фрейзера отразилось замешательство. – У моей семьи ферма на краю леса, и я пять-шесть раз, когда появлялась возможность, заходил в лес поискать следы этого животного. Можно было бы предположить, что найти такого громадного зверя не составит труда. Но я нашел всего несколько следов, оставленных зверем после второго убийства. Следопыт я плохой, но могу поклясться, что двигалось это животное как-то необычно.
– Необычно? – переспросил Холмс. – Что вы имеете в виду?
– Следов очень мало. Словно это не зверь, а призрак, он приходит и уходит, не попадаясь на глаза. Вот почему я вечером отправляюсь на поиски свежих следов.
При этих словах Холмс подался вперед на своем стуле:
– Позвольте дать вам совет, констебль. Я прошу вас немедленно прекратить поиски. Больше никаких вечерних прогулок по лесу.
Констебль нахмурился:
– Но у меня есть определенные обязанности, мистер Холмс. И потом, если кому и грозит опасность, то это молодому мистеру Асперну. Он каждый вечер выходит на поиски.
– Послушайте меня, – твердо произнес Холмс. – Это полная глупость. Асперну никакая опасность не грозит. Но с вами, констебль, дело другое. Я вас предупреждаю: будьте осторожны.
Это резкое заявление и замечание, что страхи мисс Селкирк за своего жениха необоснованны, поразили меня. Но Холмс больше ничего не добавил, вопросов у него тоже больше не было (он только еще раз остерег констебля от хождения по лесу), и наш разговор – по крайней мере, на этот раз – закончился.
Было воскресенье, и нам пришлось ограничить наше расследование разговорами с жителями Хексема. Прежде всего Холмс нашел двух свидетелей, но им почти нечего было добавить к тому, что нам уже рассказал мистер Фрейзер: они оба видели большого волка, даже очень большого, который спешил в направлении болота, шерсть на его голове в свете луны была серебристо-белого цвета. Никто из них не пытался преследовать волка, напротив, подчиняясь здравому смыслу, они со всех ног поспешили домой.
После этого мы отправились в «Плуг», где Холмс принялся выяснять мнение постояльцев о волке и убийствах. Все, с кем мы говорили, были крайне взволнованы этими случаями. Некоторые, прикладываясь к пиву, говорили о своем намерении не сегодня завтра отправиться на охоту и покончить с волком-убийцей. Большинство готовы были удовольствоваться действиями молодого Асперна и выражали восхищение его смелостью.
Имелось только два особых мнения. Одно высказал местный бакалейщик, твердо державшийся убеждения, что в этих убийствах виновата стая одичавших собак, обитающая в дебрях Килдерского леса. Другое мнение высказал сам владелец паба, который сообщил нам, что второй погибший, несчастный натуралист из Оксфорда, узнав про первое убийство, категорически утверждал: животное, совершившее это, никакой не волк.
– Не волк? – резко переспросил Холмс. – И каким же знаниям, позвольте узнать, обязаны мы столь безапелляционному суждению?
– Не могу вам точно сказать, сэр. Он просто заявил, что, по его мнению, волков в Англии больше нет.
– Я бы не назвал это научным аргументом, – вставил я.
Холмс посмотрел на владельца паба проницательным взглядом:
– И какое же именно животное наш добрый натуралист поселил в Килдерский лес?
– Этого я не могу вас сказать, сэр. Он не делал никаких предположений.
С этими словами владелец паба принялся протирать стаканы.
Если не считать разговора с констеблем, то день, можно сказать, прошел без толку.
Если не считать разговора с констеблем, то день, можно сказать, прошел без толку. Холмс был неразговорчив за обедом и рано удалился в свой номер с недовольным выражением на лице.
На следующий день рано утром, едва рассвело, меня разбудил беспорядочный хор голосов под окном. Я посмотрел на часы – было всего лишь начало седьмого. Быстро одевшись, я спустился по лестнице. На Хай-стрит собралась небольшая толпа, люди оживленно разговаривали и жестикулировали. Холмс уже был среди них, а увидев, что я выхожу из гостиницы, он быстро направился ко мне.
– Мы должны поспешить, – сказал он. – Волка видели еще раз.
– Где?
– В том же самом месте – между болотом и опушкой леса. Идемте, Ватсон, мы непременно должны первыми добраться до места. У вас при себе ваш «веблей»?
Я похлопал себя по правому карману жилета.
– Тогда поспешим. Волка из этого оружия, может, и не убить, но напугать – напугаем.
Наняв ту же коляску и мрачного возницу, который вез нас днем ранее, мы легким галопом поскакали из Хексема. Холмс не переставая торопил возницу. Когда мы оказались среди пустоши, мой друг сказал, что уже говорил со свидетельницей, которая и стала причиной этих волнений: пожилая женщина, жена аптекаря, шла вдоль дороги, собирая травы и целебные растения. Она не смогла добавить ничего существенного к тому, что говорили другие свидетели, только подтвердила их сообщения о больших размерах животного и пучке белой шерсти на его голове.
– Вы опасаетесь…
– Я опасаюсь худшего.
Когда мы добрались до места, Холмс приказал вознице ждать и, не теряя ни секунды, выпрыгнул из коляски и двинулся через заросли осоки и колючих кустов. Болото находилось слева от нас, темные очертания Килдерского леса – справа. Растительность была влажной от холодной утренней росы, и кое-где на земле еще оставались снежные лоскуты. Мы не прошли и сотни ярдов, а мои туфли и брюки уже насквозь промокли. Холмс намного опередил меня, прыгая с кочки на кочку как одержимый. Внезапно он остановился на небольшом бугорке и огорченно вскрикнул, а потом опустился на колени. Приблизившись к нему с пистолетом наготове, я увидел, что он нашел. В болотной траве, менее чем в двухстах ярдах от леса, лежало тело. Рядом с ним валялась военная винтовка, судя по всему «мартини-генри» четвертой модели. Я сразу же узнал и плащ, и кожаные краги, теперь разодранные самым нещадным образом. Это был констебль Фрейзер… точнее, то, что от него, бедняги, осталось.
– Ватсон, – произнес Холмс непререкаемым тоном, – ни к чему не прикасайтесь. Однако я был бы вам признателен, если бы вы по внешнему виду выразили свое медицинское мнение о состоянии жертвы.
– Он явно был растерзан каким-то крупным хищным животным, – сказал я, глядя на безжизненное тело.
– Волком?
– Это представляется наиболее вероятным.
Холмс продолжал допрашивать меня:
– Вы не видите никаких специфичных, опознаваемых отметок? Например, следов, оставленных клыками? Или когтями?
– Трудно сказать. Жестокость нападения и прискорбное состояние тела не позволяют сделать точное заключение.
– А отсутствуют ли какие-либо части тела?
Я присмотрелся. Невзирая на мое медицинское образование, даже у меня от этого зрелища мороз подрал по коже. Я не раз видел в Индии людей, искалеченных тиграми, но никогда в моей практике не сталкивался с такой свирепостью, с какой был растерзан констебль Фрейзер.
– Да, – сказал я наконец. – Да, мне кажется, некоторые части отсутствуют.
– Совпадает ли это с описанием второй жертвы? Натуралиста?
– Нет-нет. Я бы сказал, что это нападение было гораздо более яростным.