Стану ли я героем повествования освоейсобственнойжизни,илиэто
место займет кто-нибудь другой - должны показать последующие страницы. Начну
рассказ о моей жизни с самого начала и скажу, чтояродилсявпятницув
двенадцать часов ночи (так мне сообщили, и я этому верю). Было отмечено, что
мой первый крик совпал с первым ударом часов.
Принимая во внимание день и час моего рождения, сиделка моейматерии
кое-какие умудренные опытом соседки, питавшие живейшийинтерескомнеза
много месяцев до нашего личного знакомства,объявили,во-первых,чтомне
предопределено испытатьвжизнинесчастьяи,во-вторых,чтомнедана
привилегия видеть привидения и духов; по их мнению, все злосчастные младенцы
мужского и женского пола, родившиеся впятницуоколополуночи,неизбежно
получают оба эти дара.
Мне незачем останавливаться здесьнапервомпредсказании,ибосама
история моей жизни лучше всегопокажет,сбылосьоноилинет.Овтором
предсказании я могу только заявить, что если я не промотал этой частимоего
наследства в младенчестве, то, стало быть, еще не вступилвовладениеею.
Впрочем, лишившись своей собственности, яотнюдьнежалуюсь,и,еслив
настоящее время она находится в других руках, я от всей души желаю владельцу
сохранить ее.
Я родился в сорочке, и в газетах появилось объявление о еепродажепо
дешевке - за пятнадцать гиней. Но либо в ту пору у моряков было малоденег,
либо мало веры и они предпочитали пробковые пояса, - я не знаю; мне известно
только, что поступило одно-единственное предложение отнекоегоходатаяпо
делам,связанногосбиржевымимаклерами,которыйпредлагалдвафунта
наличными (намереваясь остальное возместить хересом), но дать больше, итем
самым предохранить себя от опасностиутонуть,непожелал.Вследзасим
объявлений больше не давали, сочтя их пустой тратой денег,-чтокасается
хереса, то моя бедная мать распродавала тогда свой собственныйхерес,-а
десять лет спустя сорочка была разыгранавнашихкраяхвлотереемежду
пятьюдесятью участниками, внесшими пополкроны,причемвыигравшийдолжен
быть доплатить пять шиллингов. Я сам при этом присутствовали,припоминаю,
испытывал некоторую неловкость и смущение, видя,какраспоряжаютсячастью
меня самого.Помнится,сорочкабылавыигранастаройледисмаленькой
корзиночкой,изкоторойонавесьманеохотноизвлеклатребуемыепять
шиллингов монетами по полпенни,недоплативприэтомдвухсполовиной
пенсов; было потрачено немало времени на безуспешные попытки доказать ей это
арифметическимпутем.Внашихкраяхдолгоещебудутвспоминатьтот
примечательный факт, что она и всамомделенеутонула,аторжественно
почила девяноста двух лет в своей собственной постели. Как мне рассказывали,
она до последних дней особенно гордилась ихвасталатем,чтоникогдане
бывала на воде, разве что проходила по мосту, а за чашкойчаю(ккоторому
питала пристрастие) она до последнего вздоха поносила нечестивыхморякови
всехвообщелюдей,которыесамонадеянно"колесят"посвету.
Тщетно
втолковывали ей, чтоэтомупредосудительномуобычаюмыобязанымногими
приятными вещами, включая, может быть, и чаепитие. Онаотвечалаещеболее
энергически и с полной верой в силу своего возражения:
- Не будем колесить!
Дабы и мне не колесить, возвращаюсь к моему рождению.
Я родился в графстве Суффолк, в Бландерстоне или"где-топоблизости",
как говорят в Шотландии. Родился япослесмертиотца.Глазамоегоотца
закрылись за шесть месяцев до того дня, как мои раскрылись иувиделисвет.
Даже теперь мне странно, что он никогда меня не видел, и еще болеестранным
мне кажется то туманное воспоминание, какое сохранилосьуменясраннего
детства, о его белой надгробной плите на кладбище иочувственевыразимой
жалости, которую я, бывало, испытывал при мысли, чтоэтаплиталежиттам
одна темными вечерами, когда в нашей маленькой гостиной пылает камин и горят
свечи, а двери нашего дома заперты на ключиназасов,-инойразмне
чудилось в этом что-то жестокое.
Тетка моего отца, а, стало быть, моя двоюродная бабка, о которойбудет
еще речь впереди, была самойзначительнойперсонойвнашейсемье.Мисс
Тротвуд, или мисс Бетси, как называла ее моя бедная мать, когда ей случалось
преодолеть свой страх перед этой грознойособойиупомянутьоней(это
случалось редко), - мисс Бетси вышла замуж за человека моложе себя,который
был очень красив, хотя к нему отнюдь нельзябылоприменитьнезамысловатую
поговорку: "Красив,ктохорош".Небезоснованияподозревали,чтоон
поколачивал мисс Бетси и даже принял однажды,вовремяспораодомашних
расходах, срочные и решительные меры к тому,чтобывыброситьееизокна
второго этажа. Такие признаки неуживчивогохарактерапобудилимиссБетси
откупиться от него и расстаться по взаимному соглашению.Онотправилсясо
своим капиталом вИндию,где(есливеритьнашейудивительнойсемейной
легенде) видели, как он разъезжал на слоне в обществе бабуина; * я же думаю,
что, вероятно, это был бабу* или бегума*. Как бытамнибыло,летчерез
десять пришла из Индии весть о его смерти. Никто не знал, какподействовала
она на мою бабушку: тотчас после разлуки с ним она снова сталаноситьсвою
девичью фамилию, купиладалекоотнашихмест,вдеревушкенаморском
побережье, коттедж, поселилась тамсодной-единственнойслужанкойи,по
слухам, жила в полном уединении.
Кажется, мой отец был когда-то ее любимцем, но его женитьбасмертельно
оскорбила ее, потому что моя мать была "восковойкуклой".Онаникогдане
видела моей матери, но знала, что ей еще не исполнилосьдвадцатилет.Мой
отец и мисс Бетси больше никогда не встречались. Он былвдвоестаршемоей
матери, когда женился на ней, и не отличался крепким сложением.Спустягод
он умер - как я уже говорил, за шесть месяцев до моего появления на свет.
Таково было положение дел под вечер в пятницу, которую мне, быть может,
позволительно назвать знаменательной и чреватойсобытиями.