Кажется, я правильно угадал, с кем говорю. После обращения по имени-отчеству, собеседник сделал неоправданно длинную паузу, прежде чем немного изменившимся голосом сказал:
- Времени у тебя, фраерок, сутки. Не надумаешь до завтра, пеняй на себя.
Положив трубку, я пошел поделиться впечатлениями с "напарниками", но они продолжали "отдыхать", а из спальни доносились такие звуки, что я не рискнул стучать в дверь. Мне уже начинало надоедать эти "постоянные перерывы в работе", как и мечущиеся из спальни в ванную полуголые тела.
Сон, после разговора с Эдуардом Леонидовичем, понятное дело, окончательно прошел, и я позвонил соседке. Было около четырех часов, и Марина была уже дома.
- А это ты, - без особой радости в голосе сказала она, - говори скорее, а то я скоро ухожу.
- Я заскочу к тебе на минутку.
- Давай, только быстро.
Я запер "страстных любовников" на ключ и через минуту был в соседней квартире.
- Я познакомилась с таким мужиком! - объявила Марина, как только я возник на пороге.
- Опять!
- Это беспроигрышный вариант, будь ты бабой, сам бы в него влюбился. Ничего общего с теми, что были раньше!
- Я к тебе, собственно, по делу…
- Красавец, умница…
- Мне нужны кое-какие вещи…
- Слушай, говорят, у тебя машину взорвали?! - вспомнила Марина, отвлекаясь от рассказа о своем очередном будущем "козле".
- Взорвали.
- А, кто?
- Пока неизвестно, у меня, понимаешь, гостья…
- Ну, ты и бабник, а как же Алька?
- Это не то, что ты думаешь, тем более, она с женихом…
- Ну, это другое дело, так вот, мой новый…
- Стоп. Про нового ты мне потом расскажешь, сама же говорила, что тебе некогда.
- Ой, черт! И, правда, я же опаздываю! - закричала женщина сложной судьбы и начала напяливать на себя пальто.
- Подожди минутку. Мне нужны твои старые вещи… Понимаешь, тут такое дело…
- Возьми в этом шкафу, - надевая сапоги, распорядилась Марина, - там одно старье, все руки не доходят выбросить. Ключ потом занесешь, у меня есть второй…
- Мне нужны и мужские вещи…
- Там все ненужное, я же тебе сказала, что мне некогда! - прокричала она, выбегая из квартиры.
В шкафу, указанном хозяйкой, за старыми пыльными тряпками была спрятана моя сабля. Первым делом я проверил, на месте ли она. Потом начал поочередно вытаскивать спрессованные, кое-как запиханные вещи. Таким гардеробом можно было одеть два десятка бомжей. Похоже, что это шкаф был у Марины "музеем утраченных чувств". Однако, меня больше заинтересовало верхнее платье ее покойного отца, Николая Николаевича, видного начальника советского времени. Он был довольно высокого роста и грузного сложения, так что его старые плащи и пальто вполне подходили и Андрею, и мне. После недолгих раздумий я выбрал для Оли длиннополое пальто, несколько толстых кофт, чтобы изменить фигуру, и вязанную шапочку, а для нас с Андреем драповое пальто, синий плащ, шляпу и облезлую каракулевую шапку, под названьем "пирожок". Сверх "лимита" прихватил инвалидную палку. Теперь из нас можно было спокойно сделать двух типичных советских служащих последних советских лет.
Когда с ворохом старых вещей я вернулся к себе, дверь в спальню была уже открыта, а утомленные "аматеры" сидели за столом на кухне и гадали, куда я пропал.
- Достал! - обрадовался Андрей. - Что же ты нас не предупредил, что уходишь, мы сидим и волнуемся.
- Вы слишком громко спали, - не удержался я от колкости, которую гости пропустили мимо ушей.
- Я не надену такое старье! - гордо заявила Ольга, рассматривая допотопное, длиннополое пыльное пальто. - На кого я в нем буду похожа.
- Оденешь, как миленькая! - рявкнул я волевым голосом. - И будешь похожа на чучело, чтобы тебя никто не узнал!
Оля набрала было воздух в легкие, чтобы громко запротестовать, и оглянулась на Андрея, ища у него защиты своим женским свободам и привилегиям, но он смотрел в сторону. Тогда она передернула плечиками и демонстративно надулась.
- Давайте, переодевайтесь и потренируйтесь в старческой походке, - начал командовать я. - Как только стемнеет, уходим. Нужно отсюда смыться, когда народ пойдет с работы.
Для затравки я надел свою куртку, сверху натянул пальто покойного отца Марины Николая Николаевича, украсил голову облезлым "пирожком", взял палку и принялся хромать по кухне, сутуля плечи и заплетаясь ногами. Мой вид так развеселил Ольгу, что она, забыв недавнюю обиду, тут же нарядилась в "обноски" и превратилась в пятидесятилетнюю обнищавшую учительницу. Хуже всего перевоплощение удалось Андрею. Актерских способностей у него не было вовсе. Оставалось надеяться на темноту и на то, что он меньше всех представлял интерес для наших преследователей. Идти предполагалось двумя партиями, сначала я, потом, через несколько минут, "супруги". Погода нам благоприятствовала. Начал моросить мелкий осенний дождь, так что лица было вполне уместно прятать в поднятые воротники.
Чтобы возможному наблюдателю с улицы нельзя было догадаться, что квартира пуста, я решил не выключать свет на кухне, а телевизор оставить работающим и установил таймер, чтобы он его вырубил в двенадцать часов ночи. Кроме того, я снял телефонную трубку на случай, если нас будут проверять по телефону. На улице было уже совсем темно. Я вышел, как и предполагалось, первым и спустился по лестнице пешком. На выходе из подъезда произошел забавный случай. Меня "узнала" старушка со второго этажа.
- Доброго вам здоровьишка, Николай Николаевич! - приветливо окликнула она меня. - Что-то давно вас не было видно, поди болели?
- Болел, голубушка, - ответил я, протискиваясь мимо нее. - Как сами-то?
- Да жива покеда.
- Ну, и доброго вам здоровья.
- Спасибо, милый. Дочка-то замуж не вышла ли?
- Не вышла.
- Ну и хорошо, какие ее годы.
Надо сказать, что Николай Николаевич почил уже лет десять тому назад, но память о его начальственной одежде, видимо, навсегда запечатлелась в народной памяти.
Выйдя на улицу, я побрел тихим, заплетающимся шагом в сторону булочной, для наглядности держа в свободной от палки левой руке большой полиэтиленовый пакет. "Вторая группа" должна была пойти в противоположную сторону.
Шел я очень медленно и часто останавливался отдохнуть, опираясь на палку.
Вокруг было спокойно. Или помог маскарад, или я находился в роли неуловимого ковбоя, которого никто по собирался ловить. На месте встречи меня ждали рассерженные компаньоны.
- Мы думали, что тебя уже нет в живых! - темпераментно воскликнула Ольга. - Где ты столько времени шляешься!
- Доживешь, девочка, до моих лет…
- Да ну тебя, придурочный!
Первый этап нашего предприятия прошел без сучка и задоринки. Это обнадеживало и, как говорится, вселяло надежды. Вопрос транспортного средства решился элегантно и просто. У скромного старшего лейтенанта почему-то оказался очень приличный новенький автомобиль марки "Фольксваген". Причем хранился он в непосредственной близости от мест действия, в центральном тепловом пункте, на территории нашего РЭУ.
В том же ЦТП, где мы встретились, сняли свои маскарадные тряпки и вернулись в цивильное состояние. Дальше действовать предстояло мне одному - доставать спрятанное оружие. "Шмайссеры" и гранаты я хранил не в каком-нибудь мистическом тайнике, а в прозаическом гаражном боксе работающего за границей приятеля. Мы добрались до гаражного кооператива на окраине города, около десяти часов вечера. Компаньонов я оставил ждать в машине, а сам пошел за оружием. Андрей уговаривал взять его с собой, но я, помня о его профессии, предпочел обойтись без любознательного свидетеля.
Тут-то чуть не случился прокол, который мог сорвать все наши планы и доставить мне массу неприятностей.
Поболтав с помнящим меня в лицо сторожем, чтобы мое появление не вызывало у него ненужного интереса, я благополучно "изъял" из гаража сумку с оружием и, не спеша, пошел к ожидавшим меня товарищам. Кооператив находился в промышленной зоне вдалеке от жилых домов, и в позднее время здесь обычно никто не гуляет. Тем неожиданнее было внезапное появление пешего милицейского патруля. У меня создалось впечатление, что милиционеры возникли не просто так, а сидели в засаде. Когда я, не торопясь, шел по дороге, они выскочили из-за утла метрах в пятидесяти от меня. Появление их было так неожиданно, что первое побуждение было убежать. Однако, я сумел взять себя в руки и, увидев, что они скачут по колдобинам в мою сторону, остановился и крикнул им, чтобы не спешили, я, де, их подожду. Оба стража тотчас с бега перешли на шаг. Когда они приблизились, я вытащил сигарету и закурил, осветив зажигалкой свое "спокойное, интеллигентное лицо". Патрульные, молодые парни, полные служебного рвения и жажды подвигов, кажется, успокоились и по-милицейски, скороговоркой, неразборчиво представившись, строго спросили, что я здесь делаю. Пришлось объясняться.
С милиционерами, как и с детьми, нужно говорить просто и понятно.
Я не знал, сколько времени они наблюдали за дорогой и видели ли, как я пешком шел к гаражам. Потому не стал врать, что ставил машину и теперь возвращаюсь домой. Вместо этого начал последними словами ругать "дуру бабу", которая забыла в машине сумку и погнала меня за ней на ночь глядя. Что такое "жена", парни, похоже, уже знали по собственному опыту и сочувственно заулыбались. Потом, видимо, для проформы, потому что фонарика у них с собой не было, подержали в руках мое водительское удостоверение и, стрельнув по сигарете, вернулись в свою засаду.
- Ты чего так долго? - недовольно спросил Андрей, когда я, с облегчением вздохнув, плюхнулся на задние сидение "Фольксвагена".
- Чуть не влип, - посетовал я, - какого-то черта здесь милиция ошивается!
- Без понятия, наверное кого-нибудь ловят, - ответил Андрей и протяжно зевнул.
Ольга на мое появление вообще никак не реагировала, она мирно посапывала, привалившись к дверке машины.
- Так, похоже, вы уже в ауте, - констатировал я, - укатали Сивок крутые горки!
- Да, нет, я в норме, хотя, конечно, соснуть не помешает, - сознался лейтенант.
- Что, опять поедем ко мне? - с иронией поинтересовался я.
- К тебе далеко, - снова зевая, ответил Андрей, - лучше поедем к нам на дачу, отоспимся, подготовимся, а завтра…
- А сколько до твоей дачи? - поинтересовался я, предполагая, что это никак не ближний свет.
- Отсюда близко, - неопределенно ответил лейтенант.
- Тогда нужно хотя бы жратвы купить.
- Там что-нибудь найдется.
- Коли так, поехали, - согласился я.
Андрей завел двигатель и включил фары. По дороге мы почти не разговаривали, тем более, что он вел машину на большой скорости. Мне ночные гонки не нравятся, но я возражать не стал.
От гаража до МКАДа было всего километров двенадцать. По Варшавскому шоссе лейтенант проскочил их минут за десять, несмотря на пяток светофоров. На кольцевой дороге он совсем распоясался и, невзирая на мокрый асфальт, гнал, как сумасшедший. Впрочем, кольцевая была почти пуста, и от Варшавского до Сколковского шоссе мы доехали очень быстро.
В этих краях я никогда не был, впрочем, впотьмах всё равно ничем, кроме мокрого асфальтного покрытия, любоваться было не на что. Миновав поселки Сколково и Немчинов, Андрей свернул на боковую дорогу и минут через пятнадцать остановился около внушительного вида ворот.
Выходить из машины он не стал, просто прерывисто посигналил. Сбоку открылась калитка, из нее выглянула женщина, плохо различимая в свете подфарников. Кругов опустил стекло и окликнул ее. Женщина закрыла калитку и распахнула ворота. Мы въехали во двор.
Надо сказать, что у участкового инспектора была весьма не хилая дачка. Фары осветили широкую гравийную аллею, обсаженную туевыми деревцами, упирающуюся в тяжелый дом. Ворота за нами закрылись.
- Добрый вечер Андрей Вениаминович, - приветливо сказала впустившая нас женщина, подойдя к вылезшему из машины лейтенанту.
- Привет, Никитична, - небрежно ответил участковый. - Родителей нет?
- Звонили, что будут завтра.
- Я с друзьями. Сваргань что-нибудь пожрать, только побыстрее, - распорядился молодой барин.
- Это кто? - поинтересовался я, глядя вслед заспешившей женщине.
- Местная, работает здесь, - туманно ответил он. - Олюшка, солнышко, вставай, приехали.
Ольга долго не хотела просыпаться, а когда ее, наконец, удалось выковырять из машины, сонно и радостно заулыбалась.
- Что, уже приехали? - спросила она, приваливаясь плечом к Андрею, - Ух, ты, какой классный дом!
- Проснись, наконец! - рассердился я, видя, что дело опять грозит застопориться.
- А я и не спала, - сообщила девушка. - Так, чуть вздремнула…
Мы направились в сторону осветившегося изнутри особняка. Сумку с оружием я на всякий случай прихватил с собой. Дом был выстроен из красного шлифованного кирпича в стиле "эклектизма". Хозяева в буйстве фантазии смешали элементы конструктивизма с готикой, так что современные окна из пластиковых стеклопакетов соседствовали со стрельчатыми дверями и гипсовыми украшениями эпохи русского ампира. Мне такие сооружения не нравятся, но Ольга была, судя по ее реакции, от такого "богатого" дома в полном восторге. Особенно она обрадовалась, когда Андрею удалось ей растолковать, кому он принадлежит.
Мы поднялись на крыльцо и прошли внутрь. Там убранство было все в том же "смешанном" стиле современных нуворишей.
- Пойдемте на кухню, - пригласил Андрей.
Мы неспешно двигались по скользкому ламинанту, и хозяин искоса поглядывал на меня, ревниво наблюдая за впечатлением от окружающего нас великолепия. Чтобы сделать ему приятное, я изобразил на лице вежливое восхищение. Андрей удовлетворенно хмыкнул, повел бровью и, как бы между прочим, заметил:
- Все, между прочим, сделано своими руками!
Давешняя женщина уже хлопотала у огромного холодильника и только легкой улыбкой приветствовала наше появление. Кухней оказалась большая комната, набитая современным оборудованием.
- Ой, как у вас здесь хорошо! - как мне показалось, приторно льстиво воскликнула Оля. - Всегда мечтала о такой кухне!
Андрей немного погордился произведенным впечатлением, и мы уселись за дубовый стол, который для сохранности дерева владельцы покрыли прозрачным пластиком. Домоправительница накрыла стол, и мы отдали должное холодным закускам.
- Может быть, приготовить горячий ужин? - предложила Никитична.
- Не стоит. Свари только кофе, - решил за нас хозяин, - мы скоро ляжем. Ему, - он указал на меня, - постелешь в гостевом доме.
Так как моего мнения никто не спрашивал, а голос Андрея, как только мы попали под его отчий кров, изменился, сделался уверенным и властным, я промолчал. Он держал себя так по-барски, что я уже с некоторым напрягом ожидал дальнейших метаморфоз скромного участкового уполномоченного.
Окончив импровизированный ужин, мы встали из-за стола и разошлись по своим "апартаментам". "Молодые", взявшись за руки, поднялись на второй этаж, а я подождал, пока домоправительница ополоснёт посуду и отправился вслед за ней в гостевой дом. Мы вышли во двор и по узкой тропинке в полной темноте добрались до небольшого домика, напоминающего сторожку.
- Вы здесь постоянно живете? - из вежливости, чтобы прервать молчание, задал я ничего не значащий вопрос.
- В основном, - буднично ответила она, - я здесь за и сторожа и за горничную.
Гостевой дом, как громко поименовал его Андрей, на деле оказался садовым хозблоком, предназначенным, скорее всего, для сельскохозяйственного инвентаря. Дощатые стены внутри были оклеены дешевыми бумажными обоями. Женщина ввела меня в каморку с железной кроватью, ободранным старым креслицем и тусклой лампочкой на голом шнуре.
- Устраивайтесь, - предложила она. - Сейчас я вам принесу белье.
Устраиваться здесь было негде, и я просто осторожно опустился в заскрипевшее кресло. То, что в большом доме не нашлось для меня места, не обидело, но насторожило. Как только мы попали на его территорию, Андрей разом изменился. Меня это не очень волновало, но его охарактеризовало не самым лучшим образом. Однако, анализировать такое странное поведение в тот момент у меня не было желания, и как только горничная-сторожиха принесла постель, я застелил койку и лег спать.
Однако, сразу уснуть мне не удалось. "Гостевой дом" не был протоплен, в каморке было сыро, тонкое байковое одеяло плохо грело. Я долго лежал, мысленно вспоминая события последних дней, и пытался найти выход из своих трудностей. В принципе, пока ничего особенно плохого не случилось. Частенько обстоятельства складывались и похуже, потому заранее паниковать не стоило. Придумывать страхи и препятствия в любом предприятии последнее дело. Если не знаешь, что делать, то делай хоть что-нибудь и жди своего шанса. С тем я и опочил.
Проснулся я поздно, около десяти утра. Тело ночью несколько задубело от холода, и мне пришлось разогреваться усиленной зарядкой. Я как какой-то американец, трепетно относящийся к своему здоровью, выскочил на улицу и принялся скакать по гравийной дороге возле ворот.
За ночь тучи рассеялись, утро было холодное и ясное. Трава, деревца и вскопанные черные клумбы побелели от инея. Согревшись окончательно, я даже смог полюбоваться нежным, зимним серебром осеннего пейзажа. В прошлом веке о такой красоте говорили, что она "колдовская".
Я направился к большому дому, попутно рассматривая усадьбу нуворишей. Все здесь было в точности, "как у людей", даже стилизованные под старину фонарные столбы. В глубине усадьбы два крепостных мужика копали ямы под деревья, они, не торопясь, лениво ворочали лопатами, подолгу зависая на черенках. Я вошел в прихожую и без приглашения заглянул в гостиную. Здесь было тепло и тихо. Господа еще почивали. Тогда я пошел на кухню.
- Встали, - приветливо спросила Никитична, оборачиваясь от большой электрической плиты. - Вас покормить или подождете Андрея Вениаминовича?
- Спасибо, - ответил я, - выпью пока чая.
При дневном свете Никитична оказалась моложе чем показалась вчера вечером. Судя по лицу, на роль сторожихи она не очень подходила.
- Вы, наверное, учительница? - спросил я.
- Нет, я врач, - смущенно и как-то беззащитно улыбаясь, ответила женщина.
- Понятно… - протянул я. Обсуждать проблемы социальной несправедливости мне сейчас не хотелось. Я уже покончил с чаем, когда, наконец, появились мои компаньоны. Ольга была заспана и улыбчива, Андрей почему-то держался скованно-величаво
- Как спалось? - поинтересовался он.
Я не ответил, лишь пожал плечами.
- А я просто чудесно выспалась, - сказала за меня Ольга, - правда, здесь чудесно? Такой красивый дом, все сделано с таким вкусом!
Это был такой больший перебор даже для ее невзыскательного вкуса, что отдавал грубой, неприкрытой лестью. Я опять промолчал.
- Сейчас приедут предки, - не к месту сообщил Андрей.
- Вот как хорошо, значит, мы, наконец, познакомимся! - обрадовалась невеста. Однако, похоже, жених ее энтузиазма не разделял.
- Не надо им о нас пока ничего говорить, а то моя мама… - начал он и замолчал.
Никитична бросила в его сторону быстрый, какой-то двусмысленный взгляд и отвернулась к плите. Мне все больше не нравилось странное поведение участкового. Одна Ольга, не обратила на своеобразное поведение Андрея никакого внимания.