Как бы, однако, сознавая недостаточность этого пятиметрового изображения и испытывая потребность всякую минуту вдохновляться видом Лучшего
Друга контрразведчиков, даже когда глаза не подняты от стола, - Абакумов еще и на столе держал барельеф Сталина на стоячей родонитовой плите.
А еще на одной стене просторно помещался квадратный портрет сладковатого человека в пенсне, кто направлял Абакумова непосредственно.
Когда начальник смертного отдела ушел, - во входных дверях показались цепочкой и прошли цепочкой по узору ковра заместитель министра
Селивановский, начальник отдела Специальной Техники генерал-майор Осколупов и главный инженер того же отдела инженер-полковник Яконов. Соблюдая
чинопочитание друг перед другом и выказывая особое уважение к обладателю кабинета, они так и шли, не сходя со средней полоски ковра, гуськом,
по-индейски, ступая след в след, слышны же были шаги одного Селивановского.
Худощавый старик с перемешанными седыми и серыми волосами, стриженными бобриком, в сером костюме невоенного покроя, Селивановский из десяти
заместителей министра был на особом положении как бы нестроевого: он заведовал не оперчекистскими и не следовательскими управлениями, а связью и
хрупкой секретной техникой. Поэтому на совещаниях и в приказах ему меньше перепадало от гнева министра, он держался в этом кабинете не так
скованно и сейчас уселся в кожаное толстое кресло перед столом.
Когда Селивановский сел, - передним оказался уже Осколупов. Яконов же стоял позади него, как бы пряча свою дородность.
Абакумов посмотрел на открывшегося ему Осколупова, которого видел в жизни разве что раза три - и что-то симпатичное показалось ему в нем.
Осколупов был расположен к полноте, шея его распирала воротник кителя, а подбородок, сейчас подобострастно подобранный, несколько отвисал.
Одубелое лицо его, изрытое оспой щедрее, чем у Вождя, было простое честное лицо исполнителя, а не заумное лицо интеллигента, много из себя
воображающего.
Прищурясь поверх его плеча на Яконова, Абакумов спросил:
- Ты - кто?
- Я? - перегнулся Осколупов, удрученный, что его не узнали.
- Я? - выдвинулся Яконов чуть вбок. Он втянул, сколько мог, свой вызывающий мягкий живот, выросший вопреки всем его усилиям, - и никакой
мысли не дозволено было выразиться в его больших синих глазах, когда он представился.
- Ты, ты, - подтвердительно просопел министр. - Объект Марфино - твой, значит? Ладно, садитесь.
Сели.
Министр взял разрезной нож из рубинового плексигласа, почесал им за ухом и сказал:
- В общем, так... Вы мне голову морочите сколько? Два года? А по плану вам было пятнадцать месяцев? Когда будут готовы два аппарата? - И
угрожающе предупредил:
- Не врать! Вранья не люблю!
Именно к этому вопросу и готовились три высоких лгуна, узнав, что их троих вызывают вместе. Как они и договорились, начал Осколупов. Как бы
вырываясь вперед из отогнутых назад плеч и восторженно глядя в глаза всесильного министра, он произнес:
- Товарищ министр!.. Товарищ генерал-полковник! - (Абакумов больше любил так, чем "генеральный комиссар") - Разрешите заверить вас, что
личный состав отдела не пожалеет усилий...
Лицо Абакумова выразило удивление:
- Что мы? - на собрании, что ли? Что мне вашими усилиями? - задницу обматывать? Я говорю - к числу к какому?
И взял авторучку с золотым пером и приблизился ею к семидневке-календарю.
Как они и договорились, начал Осколупов. Как бы
вырываясь вперед из отогнутых назад плеч и восторженно глядя в глаза всесильного министра, он произнес:
- Товарищ министр!.. Товарищ генерал-полковник! - (Абакумов больше любил так, чем "генеральный комиссар") - Разрешите заверить вас, что
личный состав отдела не пожалеет усилий...
Лицо Абакумова выразило удивление:
- Что мы? - на собрании, что ли? Что мне вашими усилиями? - задницу обматывать? Я говорю - к числу к какому?
И взял авторучку с золотым пером и приблизился ею к семидневке-календарю.
Тогда по условию вступил Яконов, самим тоном сво-им и негромкостью голоса подчеркивая, что говорит не как администратор, а как специалист:
- Товарищ министр! При полосе частот до двух тысяч четырехсот герц, при среднем уровне передачи ноль целых девять десятых непера...
- Херц, херц! Ноль целых, херц десятых - вот это у вас только и получается! На хрена мне твои ноль целых? Ты мне аппарата дай - два! целых!
Когда? А? - И обвел глазами всех троих.
Теперь выступил Селивановский - медленно, перебирая одной рукой свой серо-седой бобрик:
- Разрешите узнать, что вы имеете в виду, Виктор Семенович.
Двусторонние переговоры еще без абсолютной шифрации...
- Ты что из меня дурочку строишь? Как это - без шифрации? - быстро взглянул на него министр.
Пятнадцать лет назад, когда Абакумов не только не был министром, но ни сам он, ни другие и предполагать такого не могли (а был он
фельдъегерем НКВД, как парень рослый, здоровый, с длинными ногами и руками), - ему вполне хватало его четырехклассного начального образования. И
поднимал он свой уровень только в джиу-джицу и тренировался только в залах "Динамо".
Когда же, в годы расширения и обновления следовательских кадров, выяснилось, что Абакумов хорошо ведет следствие, руками длинными ловко и
лихо поднося в морду, и началась его великая карьера, и за семь лет он стал начальником контрразведки СМЕРШ, а теперь вот и министром, - ни разу
на этом долгом пути восхождения он не ощутил недостатка своего образования. Он достаточно ориентировался и тут, наверху, чтобы подчиненные не
могли его дурачить.
Сейчас Абакумов уже начинал злиться и приподнял над столом сжатый кулак с булыгу, - как растворилась высокая дверь и в нее без стука вошел
Михаил Дмитриевич Рюмин - низенький кругленький херувимчик с приятным румянцем на щеках, которого все министерство называло Минькой, но редко
кто - в глаза.
Он шел, как котик, беззвучно. Приблизясь, невинно-светлыми глазами окинул сидящих, поздоровался за руку с Селивановским (тот привстал),
подошел к торцу стола министра и, склонив головку, маленькими пухлыми ладонями чуть поглаживая желобчатый скос столешницы, задумчиво
промурлыкал:
- Вот что, Виктор Семеныч, по-моему это задача - Селивановского. Мы отдел спецтехники не даром же хлебом кормим? Неужели они не могут по
магнитной ленте узнать голоса? Разогнать их тогда.
И улыбнулся так сладенько, будто угощал девочку шоколадкой. И ласково оглядел всех трех представителей отдела.
Рюмин прожил много лет совершенно незаметным человечком - бухгалтером райпотребсоюза в Архангельской области. Розовенький, одутловатый, с
обиженными губками, он, сколько мог, донимал ехидными замечаниями своих счетоводов, постоянно сосал леденцы, угощал ими экспедитора, с шоферами
разговаривал дипломатически, с кучерами заносчиво и аккуратно подкладывал акты на стол председателя.