--Вот с этими именами у меня особенно отвратительно!
Абу... Али... Кто-то ибн чей-то... Н-ну хорошо, скажем, Полуэкт. Полуэкт
ибн...мнэ-э...Полуэктович...Всеравноне помню,что было с этим
портным. Ну и пес с ним, начнем другую...
Я лежал на подоконнике и,млея,смотрел,как злосчастный Василий
бродитоколодубатовправо,товлево,бормочет,откашливается,
подвывает,мычит,становитсяотнапряжения на четвереньки -- словом,
мучается несказанно. Диапазон знаний его был грандиозен. Ни одной сказки
иниоднойпеснион не знал больше чем наполовину,но зато это были
русские,украинские, западнославянские, немецкие, английские, по-моему,
даже японские, китайские и африканские сказки, легенды, притчи, баллады,
песни,романсы,частушки и припевки. Склероз приводил его в бешенство,
несколько раз он бросался на ствол дуба и драл кору когтями,он шипел и
плевался,и глаза его при этом горели, как у дьявола,а пушистый хвост,
толстый,как полено,то смотрел в зенит, то судорожно подергивался, то
хлестал его по бокам.Но единственной песенкой,которуюондопелдо
конца,был "Чижик-пыжик",а единственной сказочкой,которую он связно
рассказал,был "Дом, который построил Джек" в переводе Маршака, да и то
снекоторыми купюрами.Постепенно -- видимо,от утомления -- речь его
обретала все более явственный кошачий акцент."А в поли,поли,-- пел
он, -- сам плужок ходэ, а... мнэ-э... а... мнэ-а-а-у!.. а за тым плужком
сам... мья-а-у-а-у!самгосподьходэили бродэ?.." В конце концов он
совершенно изнемог,сел на хвост и некоторое время сиделтак,понурив
голову.Потомтихо,тоскливо мяукнул,взял гусли под мышку и на трех
ногах медленно уковылял по росистой траве.
Я слез с подоконника и уронил книгу.Яотчетливопомнил,чтов
последний раз это было "Творчество душевнобольных", я был уверен, что на
пол упалаименноэтакнига.Ноподобраляи положил на подоконник
"Раскрытие преступлений" А.Свенсона и О.Венделя.Я тупо раскрыл ее,
пробежал наудачу несколько абзацев,и мне сейчас же почудилось,что на
дубе висит удавленник.Я опасливо поднял глаза.Снижнейветкидуба
свешивалсямокрыйсеребристо-зеленыйакулийхвост.Хвосттяжело
покачивался под порывами утреннего ветерка.
Я шарахнулсяистукнулсязатылкомотвердое.Громкозазвонил
телефон.Я огляделся.Я лежал поперек дивана, одеяло сползло с меня на
пол, в окно сквозь листву дуба било утреннее солнце.
Глава третья
Мне пришло в голову, что обычное
интервью с дьяволом или волшебником
можно с успехом заменить искусным
использованием положений науки.
Г.Дж. Уэллс
Телефонзвонил.
Япротер глаза, посмотрел в окно (дуб был на месте),
посмотрел на вешалку (вешалка тоже была на месте). Телефон звонил. За стеной
вкомнатеустарухибылотихо.Тогдая соскочил на пол, отворил дверь
(щеколда была на месте) и вышел в прихожую.Телефонзвонил.Онстоялна
полочкенад большой кадушкой -- очень современный аппарат белой пластмассы,
такие я видел только в кино и в кабинете нашего директора. Я взял трубку.
-- Алло...
-- Этокто?--спросил пронзительный женский голос.
-- А кого вам надо?
-- Это изнакурнож?
-- Что?
-- Я говорю, это изба на курногах илинет? Ктоговорит?
-- Да, -- сказал я. -- Изба. Кого вам нужно?
-- О дьявол, -- сказал женский голос. -- Примите телефонограмму.
-- Давайте.
-- Записывайте.
-- Одну минутку, -- сказал я. -- Возьму карандаш и бумагу.
-- Одьявол,-- сказалженскийголос.
Япринесзаписнуюкнижку и цанговый карандаш.
-- Слушаю вас.
-- Телефонограмма номер двести шесть,-- сказал женский голос.--
Гражданке Горыныч Наине Киевне...
-- Не так быстро... Киевне... Дальше?
-- "Настоящим...предлагается вам...прибыть сегодня...двадцать
седьмого июля...сего года... в полночь... на ежегодный республиканский
слет..." Записали?
-- Записал.
-- "Первая встреча...состоится...на ЛысойГоре.Формаодежды
парадная.Пользованиемеханическимтранспортом...засвойсчет.
Подпись... начальник канцелярии... Ха... Эм... Вий".
-- Кто?
-- Вий! Ха Эм Вий".
-- Не понимаю.
-- Вий! Хрон Монадович! Вы что, начальника канцелярии не знаете?
-- Не знаю, -- сказал я. --Говоритепобуквам.
-- Дьявольщина! Хорошо, по буквам: Вервольф-Инкуб-Ибикус краткий...
Записали?
-- Кажется, записал, -- сказал я. -- Получилось -- Вий.
-- Кто?
-- Вий!
-- Увасчто, полипы?Непонимаю!
-- Владимир!Иван!Иван краткий!
-- Так. Повторите телефонограмму.
Я повторил.
-- Правильно. Передала Онучкина. Кто принял?
-- Привалов.
-- Сприветом,Привалов!Давно служишь?
-- Собачки служат, -- сердито сказал я. -- Я работаю.
-- Ну-ну,работай.Наслетевстретимся.
Раздались гудки.Я повесил трубку и вернулся в комнату.Утро было
прохладное,я торопливо сделал зарядку и оделся.Происходящее казалось
мне чрезвычайно любопытным.Телефонограммастранноассоциироваласьв
моем сознании с ночными событиями,хотя я представления не имел,каким
образом.