Лорен, слушая эту болтовню, молил Бога о терпении. Бирн всегда спасался от своей чрезвычайно сварливой жены в городской библиотеке, где нахватался всякой всячины и фактов, которыми очень любил похваляться перед знакомыми. В свою жертву он вцеплялся мертвой хваткой, позаимствованной у жены.
– Религия, думаю, была чем‑то вроде семейного бизнеса. Возьмем, например, Самуэля Кэттона, с которого пошли апостолы. Никто ведь знать ничего не знает про его отца. Но они оба творили добро. Оба решили, что кратчайший путь к новой религии – просто читать проповеди бедным, на что не сподобилась ни одна другая религия.
– Иисус проповедовал, – возразил Лорен.
– А почему? – Бирн ликовал. – Бедняки нуждаются в религии не меньше других. И когда толпы их бросают свои гроши в кружку для пожертвований, то ты, черт возьми, пожалуй, неплохо с этого заживешь. Вот почему эти американские церкви так стараются обратить в свою веру население Южной Америки и так далее.
– Кстати, у Джозефа Смита была куча жен.
– Оболванишь и заставишь поверить, что имеешь право делать все, что хочешь. Взять хотя бы Джима Джонсона, который убил всех этих людей в Суринаме.
– В Гвинее.
– В Гвиане, если быть точным.
– В Гвинее.
Лорен решил, что с него хватит. Он поставил свою чашку и в упор посмотрел на Бирна.
– А как насчет Бога? – поинтересовался он.
Бирн, казалось, искренне удивился.
– А что такое?
– Что, если сам Бог провозгласит новую религию? Представь, Бог решит, что все прочие религии неверные, отнюдь не во благо, и велит основать новое пастырство?
Бирн ухмыльнулся, обнажив свои пожелтевшие от табака зубы. Он чувствовал себя прекрасно.
– Ну ладно, шеф, – он принялся за новую самокрутку, – я так думаю, если Бог велит кому‑то основать новую религию, то почему бы ему не велеть остальным придерживаться ее.
– А что, если так оно и есть? – возразил Лорен. – Самуэль Кэттон, конечно, главный из апостолов, но он же был не один. Ведь всего существовало двенадцать апостолов, и на других так же, как на него, снисходили откровения.
– Откровения в поддержку антимасонов и против Банка Соединенных Штатов, так?
В этот момент Кувер принес стейк для Лорена и раздраженно взглянул на Бирна и Сандовала.
– Вам что, больше делать нечего, кроме как спорить о религии?
– Не о религии, Кув. Речь идет об историческом факте. Можешь сходить в библиотеку и лично убедиться.
– Масоны приветствовали убийства и уничтожение печатных станков, а банк притеснял народ, – продолжил Лорен.
Бирн, закурив, с наслаждением пустил дым кольцами.
– Что ж, Банка Соединенных Штатов больше не существует с тех самых пор, как апостолы постарались на выборах Энди Джексона. А масоны в наше время абсолютно безвредны в своих глупых шапках и напившись до чертиков в храме Шрайн. Сам я шотландец в 32‑м колене, и если бы сейчас еще вершились тайные заговоры, я бы знал об этом. Так почему бы вам не отменить вашу религию и не позволить людям выпивать в самом городе, чтобы для этого им не приходилось «подаваться на запад», а?
Магическая формула «податься на запад» для горожан означала выехать за город за бутылкой.
– Религия еще полна жизни, – объяснил Лорен, – она поддерживается откровениями, до сих пор нисходящими с неба.
– Что бы мне особенно хотелось знать, так это то, в какие из сих откровений нам полагается верить, – вмешался Боб Сандовал. Сегодня без верхней вставной челюсти он говорил еще невнятнее, чем после изрядной дозы алкоголя. – Бог что‑то сказал Джозефу Смиту, что‑то Сэму Кэттону, так кому же верить?
– У них одинаковое отношение к масонам, – сказал Бирн.
– Бог что‑то сказал Джозефу Смиту, что‑то Сэму Кэттону, так кому же верить?
– У них одинаковое отношение к масонам, – сказал Бирн.
Лорен огляделся по сторонам, не зашел ли за это время кто‑нибудь из мормонов. Как будто никого.
– Мне нечего сказать о Святых Последних Дней, – откликнулся Лорен, – но моя рабочая гипотеза строится на том, что я не стал бы приверженцем религии, основатель которой позволил себя линчевать.
– Как Иисус Христос? – спросил Бирн.
Лорен промолчал. Сандовал засмеялся.
– Я ничего не имею против вас, ребята, или против мормонов, – наконец произнес он, – но я католик, а вы язычники.
Лорен долгим взглядом посмотрел в его сторону.
– А знаешь, что говорит наша религия о папе римском?
– Лорен, – вмешался Кувер, – твой великолепный стейк остывает.
– ...Что это один из величайших умов шестнадцатого века, – продолжил Лорен.
Сандовал озадаченно зашевелил мозгами, тут к нему повернулся Бирн.
– А я лютеранин, – изрек он, – так я, по‑твоему, тоже язычник?
– С тобой все в порядке, приятель, – отозвался Сандовал, – ты просто еретик.
И они с Бирном дружно захохотали. Бирн, вытащив из кармана флягу, добавил в кофе виски себе и Сандовалу.
– Не забудь про стейк, Лорен, – напомнил Кувер и повернулся к приятелям. – Вы что, не можете говорить о политике, как все нормальные люди?
– Запросто, – ответил Бирн, глаза его азартно загорелись. – Когда Луис Фигурацион и прочие ваши демократы намерены сделать что‑нибудь полезное для разнообразия и кого‑нибудь выбрать?
– Сейчас, Марк, – заявил Кувер.
Соус на пережаренном мясе и картошке уже подернулся пленкой. Скупо брошенные водянисто‑бледные консервированные горошины томились сверху. Лорен резким движением вонзил в стейк вилку, затем стал распиливать его тупым ножом. Слишком уж долго он нагуливал свой аппетит.
– Никто даже не знает программы демократов, – опять встрял Сандовал, – они позволяют этим долбаным японцам и мокрозадым чилийцам занимать наши рабочие места.
– Ты же знаешь, что мы пытались выкинуть отсюда шахтеров‑иностранцев, – оправдывался Кувер.
– Одни слова, приятель.
Шеф полиции усиленно работал челюстями, стараясь прожевать жесткое мясо и подгоревший хлеб. Его частенько втягивали в подобные дискуссии, и он с удовольствием прожил бы оставшиеся годы без лишних разглагольствований. «Двое пьяных стариков, – размышлял Лорен, – указывают Богу и всем остальным, как поступать. Американская горнодобывающая промышленность умирает потому, что не выдерживает конкуренции при наличии дешевой рабочей силы из Южной Америки и высокоэффективной литейной промышленности Западной Германии. И председатель местной Демократической партии вряд ли что может с этим поделать». Сандовал и Бирн продолжали тараторить.
Налогоплательщики, глядя на них с тоской вздыхал про себя Лорен, избиратели.
Цепляя вилкой сухую картошку, он попытался им улыбнуться, как и следовало себя вести официальному лицу.
Слава Богу, подумалось ему, что он занимает штатную должность.
* * *
Сколько Лорен себя помнил, западный горизонт еще долго светился после захода солнца. На шахте Аточи ночь напролет горели огни, поскольку шахтеры работали в ночную смену, и вывески Сити‑лайн пылали неоном вместе с ними. Восточный ветер приносил с собой непрерывный гул, словно где‑то вдали десять тысяч флейтистов держали одну и ту же низкую ноту. Это был рев тяжелых самосвалов, выезжающих с территории шахты на своих огромных колесах диаметром в двенадцать футов.