-Фантастику принес? Гоните его в шею!
ТАМ ВДАЛИ, ЗА РЕКОЙ…
Они продрались сквозь последние, особенно густые заросли - и оказались на краю пустоши. Как раз до этого места и дошел Артем весной, и Васька Плющ тоже был здесь, а дальше пройти оказалось невозможно: вот эта глина, которая сейчас такая светлая и твердая, тогда была липкой грязью, он сразу же провалился по колено, еле вылез сам и с большим трудом вытащил потом сапоги. Однако уже месяц стояла сушь, высохло даже Сашино болото, и глина, должно быть, тоже высохла. Васька говорил, что в тех местах, откуда он приехал, были точно такие же глинистые низины, совершенно непроходимые весной и осенью, но летом вполне сухие и даже гладкие, хоть на скейте гоняй. Ну, посмотрим…
-Пойду проверю, - сказал Артем тоном, не терпящим возражения; да никто, пожалуй, и не собирался возражать. Почему-то было страшно не то что ступать - даже смотреть на эту голую и гладкую, как обглоданную кость, землю. Сега подал ему оплавленный конец шнура: «Обвяжись». Артем обвязываться не стал, просто намотал шнур на руку.
Сначала глина под ногами была твердой, как стекло, потом - стала чуть пружинить, подаваться. Но и только. Он отошел шагов на двести - пока хватало шнура. Повернулся, помахал рукой. На пустошь спустились Сега, Ветка и Фрукт. Сега пропустил двоих вперед, махнул Артему рукой: иди, мол. Артем двинулся, стараясь держать шнур натянутым. Черное пятнышко туннеля было едва различимо. Срез горы был бледно-красным, трава наверху и у подножия - бледно-зеленой. И про глину под ногами можно было бы сказать: бледно-белая. То ли сероватая, то ли голубоватая, то ли желтоватая. Местами попадались прожилки и островки травы, желтой пижмы и синих колокольчиков. Колокольчики были огромные, с кулак. Артем вытащил из кармана «сосну», проверился. Радиация была нормальная, фоновая.
Чем ближе к горе, тем податливее делалась глина под ногами. Местами казалось, что идешь по болоту. Так, в сущности, и было. Лишь вместо травы и переплетенных корней - высохшая корка грязи.
Я самый тяжелый, подумал Артем. Я пройду - и те сухари пройдут. А я пройду.
У него было какое-то непонятное чутье на топкие места. Сашино болото он мог перейти с закрытыми глазами. Никто больше не мог, а он мог.
Но здесь, когда дошли, наконец, до края, до того места, где из топи вновь проступила железнодорожная насыпь с проржавевшими насквозь, в кружева, рельсами - он почувствовал, что устал. И что еще чуть-чуть - и его просто потянуло бы в самую трясину. Как если бы поменялись местами какие-то плюсы и минусы…
На насыпи они сели. Даже Фрукт был ненормально серьезен, не говоря уже о Ветке. Ветка хмура всегда.
-Сойдет, - сказал Артем. - Обратно будет легче. Обратно всегда легче.
-Как с горки, - подхватил Сега.
-Пошли, что ли, - Артем встал.
-Что-то я есть захотела, - сказала Ветка.
-Вечно ты… - сказал Артем.
-А правда, давайте пожрем, - обрадовался Сега. - И тащить меньше.
-Притомились, - буркнул Артем.
-Тебе хорошо говорить, - сказал Сега, - ты вон сколько жратвы под шкуркой таскаешь. А взять меня или, скажем, Урюка…
-За Урюка получишь, - сказал Фрукт.
-Все равно пошли, - сказал Артем. - У горы, может, дрова есть. Не сырое же мясо глотать…
У тяжелых ворот, запирающих жерло туннеля, остановились.
По сторонам насыпи рос ивняк, Артем спустился, вырубил две сухие жердины, разделал на дрова, сложил между рельс шалашик и бросил внутрь термитную спичку. Вспыхнуло сразу. Сега нанизал на проволоку за уголки подушечки с мясом, сунул в пламя. Вскоре закипело, подушечки надулись и расправились. Отец рассказывал Артему, что раньше продукты хранили замороженными, во всех квартирах стояли шкафы с тепловыми насосами, «холодильники»; почти половину энергии, которую расходовала семья, пожирали эти приборы. Ни о какой экономии тогда не думали, качал головой отец, а лишь о том, чтобы побольше электричества произвести, побольше нефти выкачать…
Артем взял свою подушечку, покидал с ладони на ладонь, чтобы немного остыла. Потянул за язычок, вскрыл. Брызнул мясной сок.
-C лу-уком, - сморщил морду Фрукт. - Я с луком не люблю…
-Ешь хлеб, - отрезал Артем. - Котлету поделим.
-Да я не так… Я же не говорю - не ем. Просто не люблю…
-Потому ты и сухой, что нос от всего воротишь, - по-старушечьи прогнусил Сега. - Кушать не будешь - не поправишься…
-В лоб, - безнадежно сказал Фрукт.
С Сегой он справился бы, да только какой смысл? Сегу могила исправит. Артем на его подкусы вообще не отвечает…
Поели, запили холодным чаем из бутыли.
-Пошли, - велел Артем. - А то до отбоя не успеем. И всего-то два часа осталось нам на всю разведку…
-Вся наша экспедиция весь день бродила по лесу, - серьезно сказал Сега.
-Чего? - изумилась Ветка.
-Искала экспедиция везде дорогу к полюсу, - объяснил Сега.
-Винни-Пух, - догадался Фрукт.
-Начитанные вы, блин-компот, - сказала Ветка. - Даже под один куст садиться с вами неловко.
-Если тебе внезапно станет неловко, - учительским тоном сказал Сега, - перестань испытывать неловкость, и все пройдет само собой. Древнекитайская мудрость.
-Если твои древние китайцы были такие мудрые, то чего ж они вымерли? - презрительно сказала Ветка.
-Их скосил гонконгский грипп, - и Сега снял кепочку.
У самих ворот остановились в сомнении. Были они страшно громадны и, наверное, страшно тяжелы. Там, где с железа отлетела черная краска, горела ржавчина. И головки болтов, огромные, с суповую кастрюлю размером, тоже проржавели - вниз от них тянулись цветные потеки. Ворота эти не поворачивались на петлях, а уходили в скалу. Наверное, когда все это было новеньким и блестящим, между скалой и плитой было и пальца не просунуть; но вот прошло черт знает сколько лет, скала раскрошилась, и из щели сантиметров в сорок шириной тянуло сырым теплом, слабым грибным запахом - и еще запахом, который получается при ударах кремня о кремень.
-Не пролезем, наверное, - с сомнением сказал Артем, глядя на щель. - Зря шли.
-Это ты, толстый, не пролезешь, - сказал Сега. Он сбросил рюкзак, достал ружье, одним движением примкнул ствол к ложу. Он очень гордился своим ружьем, хотя это была всего-навсего древняя тулка, одноствольная, двадцать восьмого калибра. Правда, стрелял из нее Сега здорово: по дороге шагов с тридцати пальнул по подброшенной консервной банке и попал. Теперь у него осталось три патрона.
Артем молча примерился к щели и, распластавшись по железной плите, медленно двинулся в темноту. Хорошо, что плита не шершавая… Скоро она кончилась, и он оказался в пустоте.