Орков едва слышно. Они очень далеко.
Шел третий день погони. След был отчетливый, и они бежали молча, не останавливаясь даже для еды. Эльфийские плащи делали их почти невидимыми в траве. Вечером за спиной осталось около двадцати четырех лиг, и Изгарные Горы скрылись из глаз. Небо затягивалось и сам воздух вокруг помрачнел.
Усталость сказывалась, но сильнее усталости сказывалась чья-то недобрая воля, мешавшая идти вперед. Нетрудно было догадаться, кто встает у них на пути: след вел к Скальбургу, владениям Сарумана.
Северный ветер принес холод к ночи. Человек и гном спали беспокойно и только эльф снова провел ночь на ногах, пребывая в светлой грезе наяву, ведомой только этим чудесным существам. Иногда он принимался тихонько петь и тогда в небе проглядывали звезды. Перед утром ветер разогнал туман и, когда рассвело, преследователи увидели, что следы орков ведут к Лесу Фангорна.
От зорких глаз Арагорна не укрылось какое-то движение вдали, на фоне зелени. Леголас, стоявший рядом с ним, прикрывая глаза красивой рукой с длинными тонкими пальцами, увидел гораздо больше.
Арагорн припал к земле. — Всадники! Много! Очень быстрые кони.
— Да, — подтвердил Леголас. — Сто пять человек. Вооружены копьями. Светловолосые. Тот, кто ведет их, очень высокий. Лигах в пяти от нас.
— Пять лиг или одна, — нам все равно негде укрыться на этой равнине. Надо решить: ждать их или идти своей дорогой.
— Подождем, — ответил Арагорн. — Я устал, а конца нашей погони не видно. Всадники, мне кажется, идут по следу орков. Может быть мы услышим от них что-нибудь новое.
— А может быть познакомимся с их копьями, — в тон ему добавил Гимли.
Они спустились с вершины невысокого холма в траву, закутавшись в плащи.
Чувствуя тревогу гнома, незнакомого с народом Ристании, Арагорн коротко рассказал ему о них. По его словам, люди Ристании хотя и отличались вспыльчивым нравом, но были верны и великодушны, отважны, но не жестоки, горды, умны, совершенно неграмотны, хотя знали много песен и сказаний. Они в дружбе с Гондором и уж во всяком случае, не любят орков. Говорили, что они платят дань Мордору, но Арагорн этому не верил.
Всадники, между тем, были уже совсем близко. Они ехали стройными рядами по двое на красивых сильных конях. Короткая серая шерсть благородных животных блестела, хвосты развивались по ветру, гривы заплетены. Рослые воины в блестящих кольчугах держали длинные ясеневые копья, за спиной у них были расписные щиты, у пояса — длинные щиты. Они ехали мимо, не замечая путников. Отряд почти миновал их, когда вдруг Арагорн вскочил и громко окликнул воинов.
— Что нового на Севере, всадники Ристании?
Отряд мгновенно, без команды, развернулся в кольцо, замкнувшееся вокруг троих друзей. Острия копий были направлены на них. Предводитель отряда приблизился к Арагорну и потребовал, чтобы пришельцы назвали себя.
— В вас что-то непонятное, — сказал он. — Почему мы вас не заметили? Вы — эльфы?
— Нет, — спокойно ответил Арагорн. — Среди нас только один эльф, но наши плащи подарены нам правительницей Лориэна.
— Так вы в дружбе с Волшебницей из Золотого Леса? Значит, вы и сами колдуны и волшебники, вы и ваши молчаливые друзья! — предводитель нахмурился и положил руку на рукоять меча. Гимли так и вскинулся, схватившись за топор. Темные глаза его сверкали.
— Назови себя, коневод, в ответ получишь мое имя и кое-что в придачу! — дерзко крикнул он.
Всадник помедлил с ответом, внимательно разглядывая гнома.
— На землях Ристании спрашиваю я. Но для тебя, пришелец, я сделаю исключение. Я — Эомер, сын Эомунда, военачальник пограничной области. А теперь жду, что скажешь ты?
— Слушай же, Эомер, сын Эомунда! Я — гном Гимли, сын Глоина, и я запрещаю тебе непочтительно отзываться о правительнице Лориэна.
А теперь жду, что скажешь ты?
— Слушай же, Эомер, сын Эомунда! Я — гном Гимли, сын Глоина, и я запрещаю тебе непочтительно отзываться о правительнице Лориэна. Только неразумие может извинить тебя!
Взгляд Эомера грозно сверкнул.
— Будь ты повыше ростом, почтенный гном, я отрубил бы тебе голову вместе с бородой.
— Он не один, — вмешался Леголас, мгновенно натягивая лук, — ты умрешь раньше, чем возьмешся за меч!
Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы Арагорн не встал между ними.
— Постой, Эомер! — воскликнул он. — Мы не хотим зла ни Ристании, ни ее народу, ни людям, ни коням. Выслушай нас, прежде чем браться за меч. Может быть тогда тебе станет понятен гнев моих спутников.
Эомер, помедлив, снял руку с клинка. Леголас и Гимли тоже оставили оружие. Бурное начало не помешало разговору и скоро они узнали, что Ристания не служит Темному Властелину, но между ними нет и войны. До сих пор ристанийцы сохраняли свою свободу и независимость, но сейчас границы их в опасности и чужеземцам закрыт путь в пределы страны.
— Но кто же вы? — вновь спросил Эомер. — Кому служите? И по какому праву оказались на земле Ристании?
— Я никому не служу, — ответил Арагорн, — но слуг Врага преследую всюду, где бы ни свела меня с ними судьба. Орки — мои враги. Я знаю, о них куда больше многих, а сейчас преследую их отряд, захвативший двух наших друзей. У нас нет коней, в погоне мы полагаемся только на свои ноги, а в подобных случаях надо спрашивать о праве? Врагов я считаю только мечом. Как видишь, я не безоружен.
С этими словами он выхватил Андрил, сверкнувший на солнце, как белое пламя.
— Ты хочешь знать, кто я? Перед тобой Арагорн, сын Арахорна, потомок Исилдура Гондорского! Вот возрожденный меч Исилдура. Теперь ты знаешь, кто я, а я хочу знать, помощи или помехи ждать мне от вас? Решайте быстро!
Леголас и Гимли в огромном изумлении смотрели на своего товарища. Они никогда не видели его таким. Бродяжник словно вырос. В его властных чертах светился отблеск невиданной силы и величия. Эльфу показалось, что над головой Арагорна сверкнул венец, о котором когда-то рассказывал Гэндальф.
Эомер невольно отступил на шаг. Перед ним стоял вождь из древних легенд, с любовью сохраняемых его народом. В ристанийце не осталось ни следа надменности и он почтительно отвечал на вопросы Арагорна. Так друзья узнали, что отряд орков, который они преследовали, полностью истреблен, трупы врагов сожжены, но кроме орков там никого не было.
По знаку Эомера всадники оставили его наедине с пришельцами.
— Как ни странно то, что вы говорите, — обратился он к Арагорну, — но это правда. Люди Ристании не лгут, поэтому их трудно обмануть. Но ведь вы сказали далеко не все. Мне нужно принять решение, а я знаю пока очень мало.
Узнав о том, что отряд возглавлял Гэндальф, Эомер помрачнел.
— Гэндальфа Серого знают в Ристании, — сказал он, — но наш правитель не хочет больше о нем слышать. Каждый раз вслед за его появлением у нас начинались странные события. Кое-кто говорит, что Гэндальф — недобрый вестник.
Весть о гибели Боромира сильно опечалила Эомера. Но когда он узнал, что с тех пор минуло только четыре дня, он очень удивился:
— Как! И вы с того самого дня преследуете орков пешком?
— Как видите, — ответил Арагорн.
— Вы не Бродяжник, сын Арахорна, — сказал Эомер, — вам больше подошло бы имя Странствующего Орла. Четвертый день еще не кончился, а вы прошли сорок пять лиг.
Ристанец рассказал, что правитель Теоден в последнее время подпал под влияние плохих советников, но народ Ристании не забыл о древнем союзе с Гондором, и в Ристании есть кому прийти на помощь Минас Тириту. Но сейчас главная опасность — Саруман. Он хочет поработить страну, ему служат и орки, и оборотни, и даже дикари.