Она даже не вырывалась.
Зашивание рта и век было очень трудной работой. Язаметил,чтодон
Хуан поселил вмоипоступкичувствонеобходимости.Егопозициябыла
такова, что когдачеловекначинаетпоступок,тоуженетвозможности
остановиться. Однако, если быязахотелостановиться,тонебылобы
ничего, что моглобымневэтомпомешать.Можетбыть,янехотел
останавливаться.Яотпустилоднуящерицу,ионапобежалав
северо-восточном направлении - знак хорошего, нотрудногоколдовства.Я
привязал другую ящерицу к своемуплечуисмазалвискитак,какбыло
предписано. Ящерица была неподвижна. На секунду я подумал, что она умерла,
а дон Хуан ничего мне не говорилотом,чтонадоделать,еслитакое
случится. Но она была живой, только онемевшей.
Явыпилснадобьеинемногоподождал.Янечувствовалничего
необычного. Я начал растирать пасту у себя на висках. Я наложил ее 25 раз.
Затем, совершенно механически, как во сне, я несколько раз помазал ею свой
лоб. Я понял свою ошибку и поспешно стер пасту. На лбууменявыступила
испарина, меня лихорадило. Необъятное отчаяние охватило меня,потомучто
дон Хуан усиленно советовал мне не наносить пасту на лоб.Страхсменился
чувством абсолютного одиночества, чувством обреченности. Я был тутброшен
сам по себе.
Если со мной случится какое-либо несчастье, то тутнетникого,кто
могбыпомочьмне.Яхотелубежать.Ячувствовалтревожную
нерешительность, что я не знаю, что мне делать. Поток мыслей хлынул мнев
голову, сменяясь с необычайной быстротой.Язаметил,чтоэтодовольно
странные мысли, то естьониказалисьстранными,потомучтовозникали
иначе, чем обычные мысли. Я знаком с тем, как ядумаю.Моимыслиимеют
определенныйпорядок,которыйприсущименномнеилюбоеотклонение
заметно.
Одна из чужих мыслей была о высказывании,сделанномнекимавтором.
Она была, как я смутно помню, как голос или как будтокто-тосзадименя
произнес ее. Это случилось так быстро, что я испугался.Япритих,чтобы
осмыслить ее, но она сменилась на обычные мысли. Я был уверен, что я читал
это высказывание, но я не был уверен, ктобылегоавтором.Внезапноя
понял, что это был альфред кребер. Тогда другаячужаямысльвозниклаи
"сказала", что это был не кребер, а жорж симмель. Я настаивал на том,что
это был кребер, и следующее, что я знаю, что я был в гущеспорассамим
собой. Я забыл о своем чувстве обреченности.
Мои веки были тяжелыми, как если быяпринялснотворного.Хотяя
никогда никакого снотворного не принимал, но именно такое сравнение пришло
мне в голову. Я засыпал. Я хотел пойти к своей машине и забратьсявнее,
но не мог двинуться.
Потом,совсемнеожиданно,япроснулся.
Потом,совсемнеожиданно,япроснулся.Иливернее,яясно
почувствовал, что проснулся.Моейпервоймысльюбыло,сколькосейчас
времени. Я огляделся.Янебылпередрастениемдурмана.Спокойноя
воспринял тот факт, что я испытываю еще раз опыт колдовства. Было 12 часов
35 минут. Судя по часам над моей головой,язнал,чтоэтополдень.Я
увидел молодого человека, несущего папку бумаг. Я чуть не касалсяего.Я
видел пульсирующую у него на шеевенуислышалбиениеегосердца.Я
углубился в то, что я видел и не придавал в этовремявниманиякачеству
своих мыслей. Затем я услышал голос, описывающий сцену, говоря мне прямо в
ухо, я понял, что этот голос был чужим в моем мозгу.
Я был так поглощенслушанием,чтосценапотеряладляменясвой
зрительный интерес. Я слышал голос у своего уха, над моимправымплечом.
Он практически создавал сцену, описывая ее... Но онслушалсямоейволи,
потому что я в любой момент мог остановить его и обследовать деталитого,
о чем он говорил во время моего бездеятельного слушания. Я"видел-слышал"
всюпоследовательностьдействиймолодогочеловека.Голоспродолжал
описывать их вмалейшихдеталях,нокаким-тообразом,действиябыли
неважны.Самголосокбылнеобычайнымявлением.Триждыяпытался
повернуться, чтобы посмотреть, кто там говорит. Я пытался повернуть голову
направо или же просто неожиданно крутнуться назад, чтобы увидеть, естьли
там кто-нибудь. Но каждый раз, когда я это делал, мое видениестановилось
расплывчатым. Яподумал:"причинатого,чтоянемогуповернуться,
заключается в том факте, что я не нахожусь в царстве обычнойреальности",
- и эта мысль была моей собственной.
С этого момента я сконцентрировал свое внимание на одном лишь голосе.
Он, казалось, исходил у меня из плеча. Он был совершенно ясен, хотя ибыл
тоненьким голоском. Однако, это не былголосребенкаинефальцет,а
миниатюрный мужской голос. Я заключил, что говорит он на английском языке.
Когда бы я ни пытался намеренно поймать этот голос, он затихал тут жеили
становился неясным. И сцена мутнела. Яподумалосравнении.Голосбыл
вроде картины, созданной частичками пылинаресницахилижекровяными
сосудами на глазу, червеобразная форма, которую можно видеть дотехпор,
пока не смотришь на неепрямо.Новтужесекунду,когдапытаешься
взглянуть на нее,онаускользаетизполязрениявместесдвижением
глазного яблока.
Я полностью потерял интерес к действию. По мере того, какяслущал,
голос стал более сложным. То, что я считал голосом, было болеепохожена
то, как если бы кто-то нашептывал мысли мне в ухо. Но это неточно.Что-то
д у м а л о за меня. Мысли были вне меня. Я знал, что это так, потомучто
я мог иметь свои собственные мысли и мысли "другого" в одно и то же время.
В один из моментов голос создал сцены о молодом человеке, неимевшие
ничего общего смоимпервоначальнымвопросомопотерянныхпредметах.