Империя не может себе позволить пренебрежительно относиться к мятежам. Снелунда раздавят. В крайнем случае пойдут даже на низложение Джосипа, если это понадобится для обеспечения подобной операции. Нет, тут что‑то другое… – Однако мысли Флэндри снова вернулись к обычным делам. – Получи разрешение на старт через полчаса. Следующая остановка – Ллинатавр.
Вибрации гипердвигателя возникают при запуске мгновенно, хотя философы от науки так и не пришли к общему согласию по поводу словечка «мгновенно». К сожалению, эти вибрации глушат радиосигналы. Каким бы мощным ни был передатчик, передачи не могут быть приняты на расстоянии более одного светового года от источника. Поэтому корабли, летящие с квазиускорением, не могут связаться с местом своего назначения на более отдаленных дистанциях. Кроме того, волновые колебания, несущие эти известия, не могут идти быстрее света, а принцип неопределенности не позволяет передавать их через подстанции, ибо тогда в пути они превратятся в бессмысленное бормотание.
По всем этим причинам «Азиенна» находилась уже всего лишь в двух часах от места назначения, когда на корабле узнали новость: адмирал Флота Хью Мак‑Кормак бежал в систему Вергилия. Там он поднял восстание и объявил себя императором. Его признали планеты, точное число которых неизвестно. Так же поступило и неизвестное число кораблей и людей, которыми он ранее командовал. Имели место вооруженные столкновения. Гражданская война казалась неизбежной.
Глава 4
Когда Империя купила Ллинатавр у первооткрывателей этой планеты, цинтиан, ее цель заключалась в укреплении Пограничья путем привлечения сюда колонистов. Большая часть территории нового мира обладала восхитительным климатом и живописным ландшафтом, богатыми природными ресурсами и обширными незаселенными землями. Штаб‑квартира Флота располагалась совсем близко – на Ифри. Там были сосредоточены вполне достаточные силы, чтобы обеспечить безопасность столичной планеты. К тому же не все варвары были враждебны, так что существовали прекрасные предпосылки для развития торговли с рядом рас, особенно с теми, которые еще не обзавелись космическими кораблями, а также с имперскими планетами.
Такими виделись дела в теории. Три или четыре сменивших друг друга поколения доказали, что практика и теория – вещи разные. Люди, видимо, утратили страсть к освоению космических далей. Нашлось совсем немного желающих покинуть знакомую и приятную обстановку, чтобы отправиться куда‑то к черту на кулички и оказаться в местах, слишком отдаленных, чтобы государство могло обеспечить безопасность. Не говоря уже о современных забавах и развлечениях. Да и с ближних, давно заселенных планет, вроде Энея, уехать стремились не многие. Эти люди тоже успели обзавестись глубокими местными корнями.
Катавраяннис превратился в приличный город. Два миллиона жителей, если считать вместе с временными, средоточие гражданской власти, довольно оживленный торговый центр, хотя большая часть торговли находилась в руках негуманоидов; город‑курорт, а также региональный центр связи. Вот и все. А в глубинке латифундии, шахты, фабрики быстро сменялись лесами, горами, морями, по которым не ходили торговые суда, неоглядными пустошами, дикими зарослями, где ночью огонька не увидишь, где тьма непроглядна и глуха.
«Конечно, в том, что планета не превратилась в сплошную выгребную яму, есть свои преимущества», – подумал Флэндри. Представившись начальству, он переоделся в гражданскую одежду и несколько дней провел инкогнито. Пообщался с местными торговцами, с прислугой, но наибольшее внимание уделил весьма шумному и обильно уснащенному развлекательными заведениями Нижнему Городу.
«А вот сейчас я чувствую себя таким респектабельным, что чуть не лопаюсь от важности, – продолжал он свои размышления. – В чем дело – в контрасте, что ли? Нет, об этом думать не следует, особенно сейчас, когда я иду на прием к Аарону Снелунду».
Его сердце забилось сильнее. Надо держаться, лицо не должно выражать никаких эмоций. Этим искусством он обязан не столько профессиональной подготовке, сколько сотням сыгранных партий в покер.
Пандус привел его к внушительному портику. Флэндри поглядел вниз. Губернаторский дворец раскинулся на высоком холме. Это было обширное, окрашенное в пастельные тона здание в колоннадно‑купольном стиле прошлого века. Ниже пояса садов, окружавших губернаторскую резиденцию, располагались террасами весьма утилитарно‑официального вида постройки для чиновников. Холм окружали дома богачей. А за ними шли дома менее состоятельных людей, которые на западе сменялись полями, а на востоке – собственно городом. На берегу реки Луаны возвышались башни торговых центров, а на другом ее берегу лежали городские трущобы. Сегодня туманная дымка затягивала горизонт, дул прохладный ветер, неся запахи весны. По улицам и по небу, словно мошки, сновали экипажи, шум которых сюда доносился лишь в виде слабого шепота. Тут – на вершине холма – трудно было поверить, что, охваченный истерическим страхом, Катавраяннис кипит, готовясь к войне. Порой медлительный гром прокатывался от горизонта до горизонта: космический корабль уходил в небо, направляясь на неизвестное задание…
Двое морских пехотинцев стояли на карауле возле главного входа.
– Сообщите ваше имя и по какому делу вы явились, сэр, – потребовал один из них. Он не направил на Флэндри свой ручной пулемет, но его пальцы, сжимавшие приклад и ствол, побелели.
– Капитан Доминик Флэндри, командир эсминца «Азиенна», прибыл на аудиенцию к его превосходительству.
– Минуту, пожалуйста, – другой морской пехотинец занялся проверкой. Он не только позвонил в секретариат, но и направил на посетителя сканер. – Все в порядке.
– Оставьте мне ваше оружие, сэр, – сказал первый, – и… хм… разрешите обыскать вас.
– Что такое? – не поверил своим ушам Флэндри.
– Приказ губернатора, сэр. Не имеющий пропуска с полной физической идентификацией не может войти сюда вооруженным и необысканным. – Морской пехотинец, совсем еще юный, нервно облизал губы. – Поймите, сэр, когда целые подразделения Флота совершили измену… мы… кому же мы теперь можем верить…
Флэндри посмотрел на испуганное лицо часового, передал ему свой бластер и позволил ощупать себя руками.
Появился лакей, поклонился, провел его по коридору ко входу в гравилифт. Обстановка была роскошная, дурной вкус сказывался скорее в излишней пышности, чем кричащих красках и нелепых пропорциях. То же самое относилось и к залу, куда ввели Флэндри. Ковер из живого меха под ногами становился то черным, то золотым; радуги вспыхивали на стенах; динамоскульптуры шевелились в каждом углу; благоухание и тихая музыка, казалось, сообщали воздуху особый привкус. Вместо ландшафта за окном целую сцену занимало движущееся изображение маскарадного бала в Императорском дворце. За тронным креслом красовался трехмерный, в натуральную величину, невероятно льстивый портрет императора Джосипа с приторно‑сладким посвящением.
Караул несли четыре наемника: это были не люди, а гиганты‑горзуни. Они были столь же неподвижны, как их шлемы, латы и оружие.
Флэндри вытянулся по стойке «смирно» и отдал честь. Снелунд вовсе не выглядел исчадием ада. Он купил себе почти девичью красоту: огненно‑рыжие пышные волосы, сливочно‑белая кожа, слегка раскосые фиолетовые глаза, вздернутый носик и пухлые, будто от пчелиного укуса, губы. Хотя он был невысок, а теперь еще стал и толстоват, былое изящество танцора он все же умудрился сохранить. Его богатый, расшитый золотом мундир, дивно скроенные брюки, туфли в виде лепестков и золотое ожерелье заставили даже Флэндри побелеть от зависти.
Кольца блеснули на его пальцах, когда он нажал кнопку ручного мемо, встроенного в подлокотник кресла.