Будет себе вечно молодым, будто смерти и нет вовсе. Раз уж родились, то извольте жить вечно.
- В ближайшие годы, - поправил Фрост, - это еще не произойдет.
- Но когда произойдет, то все будет именно так?
- Видимо, да, - согласился Фрост. - Зачем же людям стареть и умирать, раз уж они могут оставаться вечно молодыми?!
- О суета сует! - запричитал старик. - Что за самонадеянность! Какая гордыня!
Фрост ему не ответил. Собственно, что тут было отвечать.
- Еще одно, сынок, - собеседник потянул его за рукав. - Ты веришь в Бога?
Фрост отложил ложку.
- Вы действительно хотите, чтобы я ответил?
- Да, - кивнул тот, - и честно.
- Не знаю, - помедлил Фрост. - Конечно, я не верю в того Бога, о котором думаете вы - в благообразного джентльмена с белой бородой. Но в высшее существо да, в такого Бога я, пожалуй, поверил бы. Должна быть какая-то сила, властвующая над миром. Мир слишком хорошо организован, чтобы было иначе. Когда думаешь о его устройстве - от атома до галактик кажется невероятным, чтобы отсутствовала высшая сила особого рода, благожелательная сила, которая поддерживает этот порядок.
- Порядок! - взорвался старик. - Вот что у вас на уме - порядок! Не святость, не благочестие...
- Простите, - поморщился Фрост, - вы хотели честного ответа. Я дал вам честный ответ. Поверьте на слово, я многим бы пожертвовал, чтобы иметь вашу веру - слепую, абсолютную, без тени сомнений. Но, пожалуй, я бы и тогда еще сомневался, что довольно одной только веры.
- Вера - все, что есть у человека, - спокойно произнес старец.
- Вы берете веру, - возразил Фрост, - и превращаете ее в добродетель.
Добродетель незнания.
- Когда есть знание, - уверенно заявил старик, - тогда вера не нужна.
А мы нуждаемся именно в вере.
Вдруг раздался крик "Полиция!", и послышались чьи-то торопливые шаги.
Кто-то схватил со стены лампу, задул ее, и комната погрузилась во тьму.
Вскочил на ноги и Фрост. Он было двинулся за всеми, но, столкнувшись с кем-то впотьмах, отступил и внезапно почувствовал, как пол, слабо треснув, стал уходить из-под ног: давно прогнившие доски проломились, Он инстинктивно выбросил руку в поисках опоры и сумел ухватиться за край доски, но та не выдержала веса тела, и он полетел вниз.
Фрост с плеском упал в какую-то смердящую лужу, вонючие брызги окатили лицо. Он поднялся и сел на корточки; что тут где - не разобрать, грязь и темнота будто перемешались между собой.
Фрост взглянул вверх: дыры он не увидел, наверху слышался шум и затихающие голоса.
Наступила тишина, но вскоре пришел черед другим голосам - резким и злым. Хрустели доски - похоже, высаживали дверь, и та поддалась, над его головой загромыхали тяжелые шаги, острые лучи света затанцевали по стенам ямы.
Испугавшись, что кто-нибудь направит фонарь вниз и обнаружит его, Фрост осторожно двинулся вперед по щиколотку в зловонной воде.
Наверху кто-то шумно расхаживал, уходил в какие-то дальние помещения, возвращался. Доносились обрывки фраз.
- Опять улизнули, - произнес один голос. - Предупредил кто-то, не иначе.
- Ну и грязища, - сказал другой. - Впрочем, чего тут ожидать.
И еще один голос - узнав его Фрост напрягся и еще дальше отступил в темноту.
И еще один голос - узнав его Фрост напрягся и еще дальше отступил в темноту.
- Парни, - сказал Маркус Эплтон, - они опять натянули нам нос. Ну ничего, они дождутся.
Ему отвечали, но слов было не разобрать.
- Никуда эти сучьи дети не денутся, - пообещал Эплтон. - Даже если это будет последним, что я успею сделать в своей жизни.
Голоса и шаги стали удаляться и вскоре стихли.
Тишину нарушали только капли воды, падающие в лужу.
Какой-то туннель, подумал он. Или затопленный фундамент.
Надо выбираться, но в потемках это не так-то просто. Выбора нет надо попасть обратно наверх.
Он поднял руки и нащупал балку. Встал на цыпочки и сумел дотянуться до пола. Ощупью исследовав доски, он обнаружил край дыры. Теперь надо подпрыгнуть, ухватиться за что-нибудь и, надеясь, что доски выдержат, подтянуться. В комнате, подумал Фрост, я хоть на время окажусь в безопасности. Эплтон и его люди не вернутся, Святые не вернутся тоже, так что я, наконец, буду предоставлен сам себе.
Фрост постоял, собираясь с духом, и тут услышал писк и какую-то беготню - сквозь темноту к нему скользили невидимые тела, злобный и пронзительный писк озверевших от голода животных нарастал.
Кожа покрылась мурашками, волосы, казалось, встали дыбом.
Крысы! Его окружали крысы!
Страх придал силы, он прыгнул, уцепился, рывком подтянулся и очутился на полу.
Писк собравшихся внизу крыс перешел в общий вой.
Фрост лежал на полу, пока не унялась дрожь, затем поднялся на четвереньки, осторожно отполз в угол комнаты и замер там, оцепенев от ужаса.
Глава 21
Годфри Картрайт откинулся в мягком кресле и сцепил пальцы на затылке.
Такую позу он принимал всякий раз, когда предстояло обсуждать серьезное дело, а ему хотелось казаться небрежным и не слишком заинтересованным.
- Странное дельце получается, - произнес он. - Ни один издатель в жизни не предлагал таких денег. Даже это надутое ничтожество Фрост не отказался бы от них, будь он уверен, что проскочит. Но Фрост канул, и Гиббонса тоже никто не сыщет. Похоже, не обошлось без Эплтона или кого-то вроде него. Немногие в Нетленном Центре знают, что цензура все еще существует. Но если разнюхал Эплтон, то дело дрянь - с ним шутки в сторону.
- То есть, вы хотите сказать, что не будете издавать мою книгу? уныло осведомился Гарри Гастингс.
- Господь с вами, - Картрайт взглянул на него с изумлением. - Да мы никогда и не говорили, что будем.
Гастингс сгорбился в кресле. Тут он ничего не мог поделать.
У него была круглая, лысая голова, смахивающая на биллиардный шар. Он носил очки с толстыми стеклами, глаза его косили. Биллиардный шар все время старался вылезти вперед, будто желал скатиться с плеч, и это, вкупе с косоглазием, придавало ему вид человека под хмельком, который лезет из кожи вон, стараясь выглядеть трезвым.
- Но вы сказали...
- Я сказал, - Картрайт придал голосу твердости, - что, на мой взгляд, ваша книга разошлась бы. Я сказал, что если ее издать, мы загребли бы кучу денег. Но я говорил, что сначала должен быть уверен, что мы протащим ее в печать. Я вовсе не хочу, чтобы Фрост пронюхал о ней в последний момент, когда мы уже угрохаем кучу денег. Вот когда книга уйдет в магазины - тогда уж Фросту ничего не сделать: поднимается скандал, а шум - единственное, чего Нетленный Центр не переносит.