– Да.
– И Криспел тоже видели?
Берег истаял, уступив место галерее над, городом и величавому шпилю солярия.
– Да.
Он опять очутился в библиотеке. Было что то до странности бодрящее и жизнестойкое в этой способности возвращаться в иные места, видя их во всей достоверности. Сердце при этом наполнялось надеждой и радостью, источник которых толком не угадывался.
– Тогда вам известно, что многие из толанов гибридов – «эвату» – перебрались на Криспел. Они остановили выбор на человеческих телах. А другие, именовавшиеся «ньотх коргхаи», переселились на эту планету, Ригель 3, и на соседний Ригель 4, находящийся на этой же орбите. Ригель 4 почти дублирует условия Ригеля, с той лишь разницей, что на нем жарче и он почти полностью находится под водой.
– Они плавали, как снаму?
– Нет. В вашем понимании они были бесплотны. То есть, просто научились вселяться в тела с более высоким уровнем энергетики.
– Астральные тела?
– Если угодно. Они предпочитали тела с более высокой энергетикой, поскольку это позволяло им исследовать другие галактики: «ньотх коргхаи» означает «исследователи Вселенной».
– Когда все это было?
– По земному времени около ста десяти тысяч лет назад. Ньотх коргхаи были так же бесполы. Узнав максимально возможное о сексе от толанов, они решили придерживаться однополости, вроде снаму, на секс глядя как на приятную забаву, не более. Будучи бесплотными, они утратили интерес и к науке, по крайней мере, в смысле технического прогресса. Интересовались ньотх коргхаи только религией и философией. Целью их было способствовать эволюции менее развитых цивилизаций. Дело здесь не в чистом альтруизме – они сами при этом достигали более высокого уровня.
Так группа их явилась к вам на Землю сотню с лишним тысяч лет назад. Самым разумным существом тогда был человекообразный гуманоид, которого вы прозвали неандертальцем… Ой, прошу прощения.
Библиотека снова исчезла, и на ее месте возникла зеленая равнина, кишащая напряженно работающими темнокожими людьми в набедренных повязках. Карлсен изумился, моментально узнав в возводящемся сооружении величавую пирамиду – начать с того, на заднем плане безошибочно угадывался сфинкс. Картина тотчас растаяла.
– Не то, – пояснил К 17.
– Извините, – встрепенулся Карлсен, – позвольте ка… Что там было?
– Строительство пирамиды Хеопса.
– Я так и понял. Но пески то где?
– То, что вы видели, происходило в 2654 году до новой эры, когда Сахара была еще зеленой и плодородной. Эрозия ее началась где то через пару веков.
– Невероятно! Можно подробнее рассмотреть?
– Если так уж хочется. Только скоро вернется Ригмар, а увидеть еще надо бы многое.
– Да, конечно, извините. Прошу вас, дальше. – Мысль о всей панораме человеческой истории, готовой развернуться сейчас с единым нажатием кнопки, тело словно пробирало ватное тепло.
Комната разом наполнилась неуютным холодом. Одновременно с тем картина сменилась наиболее впечатляющей покуда панорамой. За пещерным лазом, широким и низким, вплоть до дальних заснеженных гор расстилался зимний пейзаж: свинцово серое небо покрывало вершины одеялом из туч. Впереди, буквально в нескольких футах, сидели несколько существ – судя по всему, неандертальцы. Маленькие серые глаза, покатые лбы, широкие носы и почти отсутствующие губы придавали им сходство с обезьянами. Очевидно, это была семья: сидящая у огня мать кормила грудью младенца. Двое детей постарше играли с костями животных. Сгорбившись, сидел мужчина (рост – максимум четыре фута): руки длинные, массивные плечи и предплечья. Необычайно густой волосяной покров до самых стоп был уже именно человеческим, а не животным. Утлая одежда из шкур, кажущаяся издевкой на промозглом холоде, кое как прикрывала наготу.
Необычайно густой волосяной покров до самых стоп был уже именно человеческим, а не животным. Утлая одежда из шкур, кажущаяся издевкой на промозглом холоде, кое как прикрывала наготу. Пованивало, как бывает в зверинце.
Сам пейзаж был унылым, гнетущим, с полузамерзшей рекой и снегом во впадинах. В четверти мили, наполовину скрытое хвойным перелеском, паслось по серо зеленой тундре оленье стадо. Каменистую землю вокруг пещеры покрывал зеленый лишайник.
– Вот таких существ, – указал К 17, – ньотх коргхаи попытались превратить в людей. Представляете, что за задача перед ними стояла? (Как не понять: существа эти, напоминающие больше орангутангов, чем людей, с виду обучению вообще не подлежали). Но у них было одно преимущество – неандертальцы, не различая ньотх коргхаи, тем не менее сознавали их присутствие. Естественно, они относились к ним как к сверхъестественным существам, и развили у себя чувство священного ужаса и преклонения – свой первый основной шаг к человеческому облику. Кроме того, ньотх коргхаи несколько усовершенствовали им голосовые связки, так что они смогли развить у себя зачатки речи – что, как известно, является основой всякого проявления разума.
– Прошу прощения, – виновато пробормотал Карлсен, – холод можно слегка убавить? – у него стучали зубы.
– Ой, извините. – К 17 потянулся к пульту, и картина исчезла: стоило появиться библиотеке, как температура мгновенно нормализовалась. Сам каджек на холод либо не реагировал вообще, либо так был занят рассказом, что ничего не замечал. Он спешно продолжал с тем особым, свойственным именно каджекам энтузиазмом:
– После этого ньотх коргхаи переключили свое внимание на другие миры, – среди них и наша планета Каджан, – и тысяча с лишним лет минула, прежде чем они снова наведались на Землю. Им не терпелось взглянуть на результат своего эксперимента, но увиденное разочаровывало. Неандертальцы так и жили себе по пещерам, общаясь примитивным гуканьем. Причина была безусловно в их полной прикованности к сиюминутному физическому существованию. Они не видели причины, ради которой стоит меняться.
И вот тогда великого биоинженера Кубена Дротха посетила мысль. Беда неандертальцев состояла в том, что у них не было воображения. Как можно было простимулировать у них развитие воображения?
– … Секс?
– Точно! Как и прочих животных, самцов неандертальцев секс занимал только тогда, когда у самок начинался гон. Иными словами, он был исключительно орудием размножения. И вот, Кубен Дротх рассудил: если усилить у них половое влечение, у самцов станут пробуждаться сексуальные фантазии. Поэтому он в порядке эксперимента решил усилить половые гормоны. Вначале все шло вроде бы успешно. У самцов резко увеличилась половая активность, так что к женским особям они начали приставать и тогда, когда у тех не было гона. Большинство из них, безусловно, притязания отвергало. Но те, что не давались, приносили и меньше потомства. Мало помалу самки неандертальцев перестали испытывать гон только в определенную пору.
Но и это их не изменило. По сути, они оставались такими же тупыми. Вот тогда то ньотх коргхаи и пошли на самый свой дерзкий эксперимент. Они стали вживляться самцам в мозг и учить их, как фантазировать. Тем, кто находился на охоте, они внушали сексуальные сны. Результаты просто изумляли. Секс у неандертальцев беспрецедентно возрос. А с ним, разумеется, и рождаемость. Равно как и соперничество из за самок у самцов. С приближением Ледникового периода охотникам в поисках пищи приходилось все больше времени проводить вдали от жилья. Молодые мужчины начали соперничать, стремясь завладеть наиболее желанными женщинами: самые искусные охотники могли выбирать свой собственный гарем. Через десяток поколений неандертальцы изменились до неузнаваемости. Как видите.
Библиотека в очередной раз исчезла, и повеяло холодом. Окружающая картина в целом узнавалась, с той разницей, что горы теперь были наполовину скрыты свинцово серыми тучами, а равнина в основном была белой, а не зеленой.