‑ Ступин неопределенно помахал в воздухе рукой. ‑ Я же говорил тебе… Технологии всякие. Прикладная генетика… Чего там говорить? Это ‑ для специалистов дело.
– А ты расскажи. Интересно все?таки. ‑ Тон Жукова становился все более жестким. ‑ Интересно, на чем это люди такие хорошие деньги делают?
– Какие деньги?! ‑ Легкий румянец Эдика превратился в пятнистый пожар. ‑ Так себе, на жизнь хватает. Ты что, Илья? Тоже в мой карман заглянуть хочешь?
– Что значит «тоже»?
– А все так! Только и считают мои деньги. Я что, на богатого похож? ‑ Эдик поднял руки, продемонстрировал потертые локти пиджака, лет пять назад модного, а ныне изрядно потасканного. ‑ Похож, да?
– Похож, ‑ уверенно заявил Давила. ‑ В жизни не видел человека, настолько похожего на подпольного миллионера!
– Я работаю! ‑ Улыбка Эдика медленно превращалась в напряженный оскал. Так улыбается дворовый пес, загнанный палкой в угол. ‑ Работаю, заметь, а не ворую! Наш «Интерфаг», конечно, давно уже в коме. Что ж поделаешь, время сейчас такое… Государство денег не дает. А я работаю сам по себе. Я же говорил тебе… Я изобрел свой метод. Это сложно объяснить… Что я, виноват, что никто из этих тупиц не может изобрести ничего путного?! Ты же знаешь…
– Все я знаю, мать твою! ‑ взорвался Давила. ‑ Знаю, что сидишь ты за десятью замками в своей личной лаборатории, за которую проплачиваешь лично директору своего НИИ, чтобы тебя никто не трогал! Знаю, что у тебя там куча самых крутых компьютеров, ввоз которых в Россию запрещен Штатами по стратегическим причинам. Даже знаю, через какую страну ты эти компьютеры протащил, переплатив за каждый почти вдвое. А еще знаю, что, кроме этих компьютеров, стоит у тебя некая аппаратура ‑ не такая уж уникальная, смею заметить. Только вот не могу понять, милый мой Эдик, что эта аппаратура у тебя делает? Потому что предназначена она не для какой?нибудь там мирной вакцины, а для производства бактериологического оружия…
– Что за чушь ты несешь? ‑ Ступин взволновался, попытался встать, но ему мешал стол, придвинутый к дивану. Так и стоял Эдик в неуклюжей позе, балансируя на полусогнутых. Видно было, что испуган он не на шутку. ‑ Этого никто не знает! Ты все придумал. Да, ты все придумал. Ничего там у меня такого нет. Нет ничего…
Давила вскочил на ноги, протянул руку, ткнул Эдика пальцем в грудь, нарушив неустойчивое равновесие, и тот плюхнулся обратно на диван. Жуков грозно навис над съежившимся ученым.
– Знаешь, что ты делаешь? Ты думаешь, что зарабатываешь деньги? Ты просираешь их! Ты работаешь за копейки! Продаешь свои технологии за бугор по дешевке, в тысячу раз дешевле того, чего они стоят, и счастлив! Ну конечно, тебе?то хватает! Для нищей России и эта подачка ‑ целое состояние! А ты не думаешь о том, что продаешь достояние своей страны? Ты ‑ страус, который зарыл башку свою в песок и думает, что вокруг ничего нет. Ты уверен, что всегда будешь сутками сидеть в своей лаборатории, которую любишь, как бабу! Сидеть в этой матке?лаборатории, оплодотворять, вынашивать и рожать свои гениальные идеи. Свои технологии…
– А ты… А ты, между прочим, права морального не имеешь говорить такое! ‑ Эдик, вроде бы совершенно втоптанный в грязь копытами Давилы, вдруг гордо вскинул голову. ‑ Тоже мне очередной патриот нашелся! Сам?то ты что, зарплату свою неимущим раздаешь? Ты чего хочешь? Чтобы я свои деньги отдал? Кому? Государству? Чиновникам нашим?! Так на них лапу сразу наложат! И народу твоему разлюбезному, голозадому, шиш достанется! Шиш! Такой вот!
Эдик сунул в нос Давиле огромный кукиш и вертел им ‑ очевидно, для большей наглядности.
Николай сидел молча ‑ наблюдал за развитием баталии. Непонятно ему было, зачем он приглашен. Чтобы выступить в качестве третейского судьи в дружеских разборках? По виду разборки эти уже переросли ранг дружественных.
Но это не обманывало Краева. Видел он уже не раз, как работает Давила. Давила был мастером тактики.
Давила внезапно справился с приступом горячности, едва не перешедшим в бешенство. Посмотрел на Эдиков кукиш спокойно, даже с некоторым удовлетворением, отодвинул его ладонью в сторону.
– А на твои денежки и так скоро лапу наложат, ‑ произнес он дружелюбно.
– Кто это?!
– А не все ли равно кто. Найдется кому. Возьмут тебя, милый мой, за шкирку и заставят работать на дядю. Как вол будешь работать, а относиться к тебе будут, как к дойной корове. И это еще будет лучшим вариантом развития событий. А в худшем… ‑ Давила провел рукой по горлу. ‑ Сделают тебе харакири. По?русски. Или даже по?кавказски. Ржавым топором и без анестезии.
– Да ладно пугать?то… С чего это ты так решил?
– Потому что ты ‑ размазня! Ты беззащитен, как мальчик в песочнице. Ты делаешь деньги ‑ сотни тысяч баксов ‑ и думаешь, что это останется незамеченным?! Тебя уже засекли, пентюх! Думаешь, почему я тебя на разговор сюда вытащил? Кто заступаться?то за тебя будет?
– Есть кому…
– Некому! Нет у тебя никакой «крыши»! Ни черта у тебя нет, кроме непомерного гонора и надежды на то, что авось обойдется!
– А ты откуда знаешь!
– Знаю, ‑ заявил Давила. ‑ Все я знаю про твои художества! И не только я. Да весь твой НИИ давно уже кипит гневом народным. Революционная ситуация там назрела! В курилках обсуждают каждый твой неправедно заработанный доллар. Сотни голодных инженеров готовы идти штурмом на твою хренову лабораторию, чтоб разнести ее на кусочки…
– Кретины! ‑ заорал Эдуард. ‑ Бездельники! Им не в институте, им в колхозе работать! Ничего они мне не сделают! Никто меня не тронет! Да я им башки… Кто тебе это сказал?
– Чеботарев. Василий Леонидович. Знаешь такого?
Слова эти произвели магическое действие. Пыл Эдика резко угас. Очевидно, источник информации заслуживал уважения.
– Сволочи… ‑ Эдик опустил голову. Сжатые кулаки его, лежащие на столе, мелко тряслись. ‑ Сволочи, какие сволочи! Быдло… Быдло…
– Быдло, говоришь? ‑ Глаза Давилы превратились в узкие щелки. ‑ Это кто ‑ быдло?! Марков, который бескорыстно подарил тебе четыре собственные формулы, на которых ты сварганил свою кандидатскую? Протасов Виктор Иванович, который двигал тебя, молодого и талантливого, который нянчился с тобой, помогал тебе прошибать советские дубовые инстанции, чтобы утвердили твои изобретения? Душевнейший Курякин собственной персоной, членкор, гранд отечественной науки, который не поехал на симпозиум в Риме, чтобы послать туда тебя? Это они ‑ быдло? Или Яшка Гительсон, без которого из тебя был бы программист ‑ как из меня балерина? Который до сих пор отлаживает тебе программы, а ты даешь ему копейки, пользуясь тем, что он ‑ полный пентюх, хоть и еврей…
– У меня все деньги уходят на аппаратуру…
– Аппаратура, значит? ‑ Жуков упер руки в боки. ‑ Аппаратура! ‑ произнес он патетически. ‑ Дело хорошее. А то, что Марков лежит в больнице с гангреной ноги, ‑ это несущественно. И никакой надежды на улучшение, потому что у него запущенный диабет, а денег на лекарства нет. Одну ногу ему уже отрезали, теперь вторую резать собираются. Какой пустяк! Или вот Протасов, бывший твой начальник отдела, ныне пенсионер. Два инфаркта, пенсия с гулькин нос, ныне большой специалист по собиранию пивных бутылок. По сравнению с твоей аппаратурой ‑ сущая ерунда! Сам виноват, нечего было коммунизм строить. А Яшку?то ты за что так? Его же обижать грех ‑ вроде как ребенка. Башка у него гениальная, а к жизни нашей он совершенно не приспособлен. Даже в Израиль свой свалить не может, потому что документы не в состоянии оформить.
– Водки… ‑ хрипло произнес Эдуард.