‑ Откуда у нас, журналистов?молчунов, мечты? Нету. Извини.
– Тогда я о своем скажу. ‑ Давила уже снова деловито наливал водку. ‑ Друзья мои, моя мечта ‑ процветающая, богатая Россия! И не через сто лет! И даже не через двадцать! А через пять?десять лет! ‑ Давила взмахнул взволнованно стопкой ‑ так, что водка плеснулась на скатерть. ‑ Вот вы представьте ‑ предположим, аэропорт Шереметьево. Приезжает к нам какой?нибудь иностранец. К примеру, немец. Некий, предположим, Рихард Швайнер. Или Шрейдер. Не важно. Глядит он на Москву и думает: «Вот, живут же люди… Не то что у нас, в засраной, бедной Германии!» А в России?то красота! Никаких, понимаешь, нищих, никакой безработицы! Рубль горд и устойчив! Сияющий монорельс молнией проносит обалдевшего немца над красавицей столицей. Лето… Дома, похожие на сады Семирамиды. Прозрачные, хрустальные воды Москвы реки, в которых удочками ловят осетров. Бесшумные вереницы электромобилей ‑ лучших в мире российских электромобилей ‑ цветными драгоценными камнями блестят в лучах солнца! И улыбки девушек ‑ счастливых, что живут в самой лучшей, самой богатой стране ‑ стране веры и разума, силы и достоинства. В России…
– Браво! ‑ Эдик громко захлопал в ладоши, потерял от такого сложного движения равновесие и частично завалился на бок. ‑ Браво, браво! Илья! Т?ты ‑ гений!
– Осетров не ловят на удочку, ‑ негромко, напряженно сказал Николай. Глаза его потемнели. ‑ Но в остальном неплохо, Илья, неплохо. У тебя недюжинный творческий потенциал. Главное ‑ мечтать в правильном направлении, без всяких оппортунистических уклонов. Утро красит нежным светом стены древнего Кремля. Илья Жуков мечтает о хороших временах ‑ красиво, романтично мечтает, просто завидки берут. Помню я такие времена. Были они не так давно. В городе?герое Москве. Я помню, как приехал в первый раз в Москву в семьдесят пятом году. Подростком еще. Чуть в обморок не упал, когда увидел в магазине десять сортов колбасы. А здесь, в советском городе Верхневолжске, я стоял в те времена в очереди за плавлеными сырками. По две штуки в одни руки. Не помнишь такое? Забыл уже…
– Ты меня с коммунистами не равняй! ‑ Жуков мотнул лысой башкой. ‑ Где они, коммунисты твои? Перестроились все быстренько. Раньше хапали именем развитого социализма, теперь ‑ именем рыночной системы. Только не рынок это. Это несколько крупных бандитских кланов и сотни мелких периферийных кланчиков, которые разделили уже давно нашу страну между собой ‑ и имущество, и денежные потоки. И делиться ни с кем они не собираются. Ты что думаешь, я о всеобщем равенстве пекусь? Да плевать мне на него. Не может быть всеобщего равенства. Только вот неравенство сейчас слишком уж вопиющее, неприкрытое, как порнография самого отвратного пошиба! Революции я боюсь. А нынешнее развратное положение в России кончится новой кровавой революцией, помяни мое слово! Те, кто нахапал, свалят из страны в мгновение ока и будут жить долго и счастливо. Говорить о взбунтовавшемся быдле и изгнанном, страдающем цвете нации. Тем же, кто остался здесь, придется начинать заново. Собирать снова все по крохам. Сколько можно наступать на одни и те же грабли?
– Дорога, по которой идет Россия, выстлана граблями, как гравием. У тебя что, есть какой?то рецепт, как избежать этого?
– Есть.
– Какой?
– Есть, есть, говорю тебе!
– Ну, что у тебя там за идеи? Давай выкладывай! Перекрыть утечку капитала за границу? Прекратить хождение доллара в России? Выплатить зарплаты и пенсии? Запретить быть бандитом? Что еще?
– Это все детали. Детали. Экономические, социальные. Для грамотного в экономике человека и так понятно, какие меры предпринять. Проблема в другом. Какую бы хорошую экономическую программу человек ни составил, осуществить ее не удастся. И чем лучше и яснее эта программа будет, тем быстрее ему свернут голову.
И чем лучше и яснее эта программа будет, тем быстрее ему свернут голову. Потому что хорошая программа будет мешать хорошо воровать.
– Стало быть…
– Стало быть, главное ‑ это проблема власти.
– Это слова дедушки Ленина, ‑ заметил Краев. ‑ Он уже захватывал власть. Банки, телеграф, телефон и что?то там еще. Много хороших дел совершил. Только умер рано. Не успел расстрелять всех буржуев.
– Я устал от тебя! ‑ заявил Давила, глядя на Николая с откровенной злостью. ‑ Ты ‑ скептик, Николай! Гнусный и циничный скептик. Ты смотришь на тех, кто пытается что?то делать, и отпускаешь ядовитые реплики. Ты капаешь ядом, как гюрза. Ты ловишь свой маленький кайф в предвкушении того, что у кого?то снова ни черта не получится и он снова окажется в вонючей луже. В такой же, в какой барахтаешься ты!
«Ненавижу ли я Давилу? ‑ Николай пытался не слушать, остаться в любимом своем одиночестве даже здесь ‑ в окружении слов Давилы, летающих в воздухе и жужжащих, как пчелы. ‑ Да нет, нет… Как я могу ненавидеть его? Старого своего друга Илюху Жукова? Просто он немного напутал. Он пытается втянуть меня в сферу своей профессиональной деятельности. Какой?то очередной деятельности, о которой я пока ничего не знаю и знать не хочу. Я не имею деловых отношений с друзьями. Больше не имею. Хватит. Обломался».
– Я сам варился в этой каше, ‑ сказал он. ‑ Знаю я всю эту вашу политику…
– Это не наша политика! Не моя политика! Это ИХ политика, и я не хочу иметь с ней ничего общего. Я знаю, что ты получил свою порцию тумаков и разуверился в том, что можно совершить хоть что?то полезное. Били тебя по темечку. Били… Знаешь, меня били не меньше твоего. Но я не сложил ручки. А ты… Ты нырнул в болото. Ушел в околополитический слой. Слой тех, кто когда?то был допущен, а потом оказался не у дел. И теперь ваше занятие ‑ курить, принимать горделивые позы, обсуждать, какой козел этот Василий Петрович, которого вы звали просто Васькой, а теперь он замгубернатора и берет на лапу столько?то…
– Не принадлежу я к этому слою, ‑ тускло сказал Николай. ‑ Достали меня все эти слои ‑ и околополитический, и псевдоэкономический, и гордопатриотический… Я просто сам по себе. Иди ты к черту, Илья.
Давила задумался. Морщил лоб, поднимал и опускал брови, тер лысину рукой. И вдруг просиял.
– А ведь ты прав! ‑ заявил он радостно. ‑ Ты ‑ не из этих! Ты совсем не такой! А я?то думаю, зачем я тебя пригласил? Ну, правильно! Если бы ты был из этих, ты бы мне не подошел…
– А так ‑ подхожу? ‑ мрачно поинтересовался Краев.
– Конечно! Ты ‑ самое то!
– И для чего же я подхожу?
– Впереди выборы. ‑ Давила поднялся во весь свой небольшой рост. ‑ Выборы Думы, выборы президента. И я не намерен сидеть сложа руки. Я все просчитал. У нас есть шанс. У моей команды. Да, у меня есть команда ‑ небольшая, но очень активная. Но мне не хватает двух человек. Я имею в виду даже не людей какой?то определенной профессии. Я имею в виду именно вас ‑ двух талантливых индивидуумов. Это вы ‑ Николай и Эдуард. Для этого, собственно, я вас и пригласил сюда, ребятки. Вы войдете в мою команду!
– Сбрендил, ‑ вполне уверенно поставил диагноз Эдик. ‑ Я уж смотрю, какой?то наш Илья сегодня не такой. Раньше все о бабах говорил, а теперь все больше о политике. Сбрендил. И нас хочет за компанию в дурдом прихватить. Куда суется?
– Ладно… ‑ Николай тяжело поднялся на ноги. ‑ Вижу, разговор наш принял самое идиотское течение, на которое только способен в подпитии старый приятель мой Илья Жуков. Пора мне, пожалуй, хлопцы. Домой, до хаты… Извините.
– Т?ты куда, Коля? ‑ Эдик обалдело закрутил головой, схватил Краева за рукав. ‑ Ты что, обиделся? Между прочим, он прав, наш Илья.