Он увиделметаллический круг, окантовывающий матовое белое стекло.Из
середины выступалкрюк,на котором виселшнуроккакой-то проводки. Слева
находиласьразвернутаякнемупрямоугольнаярама--внутрисплеталось,
переплеталось множество непонятных проводков.
Окружающиймирон всегдапостигал быстрее,чемсебя самого. Только
сейчас осознал он, что существует, что это он, его "я" находится перед этими
вещами,передметаллическимкругомипрямоугольнойрамой.Онбыстро
попробовалсесть,но воля егопроваливалась вничто. Попытался повернуть
голову... ничто вроде бы не мешало, но голова не шевельнулась.
Медленно скосил он глаза вправо...
Там было движение...
Посрединемыслимогосплетения серебристых трубочекишланговвисел
резиновый красный баллон, напоминающий воздушный шар, он то раздувался... то
обвисал без воздуха... то раздувался... то обвисал.
Процессэтотпоражалсвоейрегулярностью;увеличиваясь в размерах,
баллонстановилсяпохожна тугой мяч,уменьшаясь, превращался в лоскуты,
складывавшиеся подобно вееру. При этом всякий раз возникалтихий шелестящий
звук, подобный приглушенному мышиному писку.
Рядом находилось другое приспособление: поршень медленно скользил вверх
ивниз в стеклянном цилиндре. По трубкетудапоступала краснаяжидкость,
поршеньзаталкивалеев широкуюплоскуюпосудину,где онапениласьи
бурлила, пока не уходила вся сквозь сито.
Лаборатория?
Кругомбыли рубильники,выключатели,всевозможные датчики,провода,
прозрачные трубки... значит, все-таки лаборатория.
Как он попал сюда? И что он здесь делает? Что с ним произошло?
Он закрыл глаза, в сознании смутнопронеслись неясные воспоминания, но
они ничего необъяснили. Прошлоевносило беспокойствов его скорлупу, где
было тихо и отсутствоваливсякие желания,хотелосьпоскорее отделаться от
него. Мысли заставляли напрягаться. Мысли причинялиболь. Следовательно--
недумать.Отдаться приятнымощущениям.И покаон лежал,закрыв глаза,
медленноначалипросыпаться другиеорганычувств, они впитывалито, что
приятно струилось на него извне:обволакивающее тепло, ощущение парящегов
пространствесобственного тела,незнакомый,ноприятныйзапахкаких-то
неведомыххимикалиев, тихое, усыпляющеепотрескивание приборов, равномерно
прерываемоеприглушеннымпискомкрасногобаллона.Чего ещежелать?От
воспоминанийосталосьлишьполумифическоепредставлениеокакой-то
изматывающейнервыдеятельности,смутноечувствостраха,порождаемого
постоянным преследованием,-- неясная тревожная тень, позволяющая разве что с
двойной приятностью ощутить преимущество нынешней ситуации.
Он дал полную свободумыслям.Границамежду реальностью ифантазией
была пока стерта, так что желанияпереполнялиего, он представлял себе то,
что ему хотелосьувидеть,отдавалсяощущениям, которые емуприятнобыло
испытывать, переживалто,чтопереживатьбылоприятно,-- приключения из
старой увлекательной книжки, ненастолько жизненные, чтобы подействовать на
настроение, не настолькозрелищные, чтобы надоесть.
Он дал полную свободумыслям.Границамежду реальностью ифантазией
была пока стерта, так что желанияпереполнялиего, он представлял себе то,
что ему хотелосьувидеть,отдавалсяощущениям, которые емуприятнобыло
испытывать, переживалто,чтопереживатьбылоприятно,-- приключения из
старой увлекательной книжки, ненастолько жизненные, чтобы подействовать на
настроение, не настолькозрелищные, чтобы надоесть. Событияпроисходилис
незнакомымилюдьми,ихокружалинезнакомыевещи:всеэтозанималои
одновременноразвлекало,позволялопримеритьсякнаслаждениям,никогда
прежде не являвшимсяпредметом егомечтаний,но в тоже время легко, без
проблем достижимым.
Позже в мир его попытались проникнуть голоса -- жесткий, приказывающий,
повелительный и мягкий, нежный, уступчивый,но он отгородился от них, и они
умолкли. Грезы перешли в настоящий сон, и сновидения полностью подчинили его
себе.
3
Времядневнойповеркимедленноприближалось.Содиннадцатидо
двенадцати тренировка с повышенной физической нагрузкой. На сегодня назначен
былбегспрепятствиями. Вседесятьротнаходились на беговых дорожках
стадиона,солдаты маршировали, бегали, ползали поземле, карабкались через
препятствия иперепрыгивали канавы. Онибыли приполной выкладке: тяжелые
сапоги,ремни, сумкаспротивогазом,ранецопределенного веса, каска из
сверхпрочнойстали.Капралыстояливозле препятствий,наблюдали, делали
пометкивблокнотах.Вцентренаходилисьсержанты,онимедленно
передвигалисьпо кругу,чтобыдержатьв поле зрениясвою роту, ощущение
такое, словно они дергали людей за невидимые нити, однако даже марионетки не
смоглибыисполнить всеболее слаженно,чем этисолдатыпокоманде из
мегафонов. Как бы резко ни звучали отдельные крики, все вместе они сливались
в постоянный гул, приглушенный поднятой с земли пылью и усиленный отраженным
от казарменных стен эхом. Но из этоймошной мелодии каждый солдат прекрасно
выделял голос своего сержанта, словнотриумфальные фанфары, и реагировал на
него мгновенно и четко.
-- Встать, марш, марш!
-- Внимание!
-- Ложись!
-- Вперед, марш!
-- Ползком!
-- Стой!
-- Вперед, марш!
-- Вперед, марш!
Пятаярота, рота Абеля, бежала в противогазах,Таким образом, у Абеля
былавозможность сквозькруглыезащитныестекла незаметнонаблюдатьза
Остином, бежавшим слева от него в том же ряду.Каждую незначительнуюпаузу
между минутами напряженнейшего внимания ониспользовал,чтоббросить этот
взглядвлево,жадно отыскиваяпризнакитого, чтопопытка егооказалась
удачна и в будущем у него будет товарищ.
-- Противогазы снять!
На бегу тянули они резиновые ремни, вытаскивали изпряжек, протягивали
сквозь петли, стягивали маски с залитых потом лиц, накручивали лицевую часть
наклапан, потомзасовывалипревратившуюся в неприметныйрезиновый рулон
маску в цилиндрическую сумку.