Загадочные дляпостороннего,какклинопись,значкинасхемебыли
знакомы дежурному диспетчеру нехуже,чемтаблицаумноженияшкольному
учителю арифметики. А нужныйпереключательнапультеонмогнайтис
завязанными глазами, спросонья, в бреду, когда угодно и мгновенно.Ноон
не делал никаких резких движений. Наоборот, час за часом, смена засменой
он сидел в кресле, иногда обменивалсяпотелефонукороткимифразамис
людьми на другом конце провода, только по делу, исключительно поделу,и
снова сидел. Сидел, выполнял положенную работу скучновато, внешне спокойно
- и ждал того, что, быть может, никогда не случится, во всяком случае,не
должно случиться. Чем бы диспетчер ни занимался, он помниловозможности
непредвиденного события, и это было частью его служебного долга - помнить.
А также ждать-всегда,постоянно,сготовностьюпожарного,который
отвечает не за дом, не за квартал, даже не за город, азавсехозяйство
сразу.
Каждое слово диспетчера записывалось на магнитофон.
Сидя здесь, он, как в волшебном зеркале, видел то, чего никто не видел.
Бессонными глазами он следил за движением утра. СТихогоокеанакатился
рассвет, и миллионы сибиряков, оглушенныезвономбудильников,вставали,
потягивались, включалилампочки,кофеварки,электробритвы.Ивсеэто
отражалось здесь - едва уловимым шевелением стрелок, микронным сдвигомна
графике. Оживали лифты, спешили пригородныеэлектрички,ускорялсяпульс
городскоготранспорта,распахивалисьзаводскиеворота,итотчас
электростанции принималинасебявозросшуюнагрузку,ручейкиэнергии
поворачивали на восток, энергосистема, как люди, разминала мускулы.
А рассвет тем временем переваливал за Урал, и в Европеповторялосьто
же самое.
Час "пик" для системы наступал позже, когда работала уже вся страна.И
то, как она работала - ритмично или нет, -тожебыловиднодиспетчеру.
Вечером же, не глядя в телевизор, он мог точносказать,интереснымиили
скучными были вечерние передачи. Более того,онбылобязанпредвидеть,
какими они окажутся,чтобылучшесманеврироватьмощностями,потоками,
агрегатами. Всем служащим был памятен переполох, когда весенним днем1961
года, в разгар работы, и без тоговысокийпикпотреблениявнезапнои,
казалось бы,беспричиннопошелвверх.Ибовкосмосподнялсяпервый
человек, и повсюду моментально оказались включенными все радиоприемникии
телевизоры. Что стало бы в этот миг с системой, если бы нагрузка исчерпала
резерв?
Диспетчер встал еще в сумерках, среди сотентакихжеслужащихдолго
трясся в автобусе, потом в метро. Дождьпропиталпальтосырымзапахом,
резко бил в лицо, играл зонтиком, бросал под ноги жухлыелистья,и,еще
подходя к зданию, диспетчер думал о коклюше у ребенка, отом,чтопосле
работы предстоит профсоюзное собрание, о том,чтонехудобыпочинить
складнойзонтик,механизмкотороготоиделоотказываетвсамый
неподходящий момент, и о том, как еще месяц назад славногрелосолнцев
Крыму.
Дождьпропиталпальтосырымзапахом,
резко бил в лицо, играл зонтиком, бросал под ноги жухлыелистья,и,еще
подходя к зданию, диспетчер думал о коклюше у ребенка, отом,чтопосле
работы предстоит профсоюзное собрание, о том,чтонехудобыпочинить
складнойзонтик,механизмкотороготоиделоотказываетвсамый
неподходящий момент, и о том, как еще месяц назад славногрелосолнцев
Крыму. Теперь ни этих забот, ниэтихмыслейнебылоивпомине;он
привычно отрешился от них еще напорогезала.Вместеснапарникомон
отвечалзаисправностьшедевратехническогогения-грандиозную,
изумительно сложную систему, которая пульсироваламиллионаминезримыхи
послушных молний, перемещая их с одного края земли на другой.
Сегодня все было спокойно, как обычно,какнадо.Криваяпотребления
соответствоваларасчетной,волжскиегидроэлектростанции,какутром
положено, слали энергию на восток,водохранилищаблагодарядождямбыли
переполнены, что облегчало любой непредусмотренный маневр.
Раскинувшаяся на треть Евразии система жила нормальной жизнью.
11:15 по московскому времени
Сержантмилициимолчакурил.Врачразминалзатекшуюпоясницу.
Единственный свидетель того, что было, - коротенькийчеловеквватнике,
зачем-то мял шапку,стоскойзаглядываявлицосержантаисуетливо
топтался на месте. В листьях мокро шуршалветер.Глухогуделиуходящие
вдаль провода высоковольтки.
Труп был прикрыт плащом. Из-подплащавысовываласьрука,впальцах
которой до сих пор были зажаты очки. Поодаль лежала двустволка.
Все, что положено, было сделано. Осмотрено место,допрошенсвидетель,
определена причина смерти. Однако все троемоглисказатькое-чтосверх
того, что уже было сказано, но не решались сказать.
Врача мучили сомнения. Все указывало, что смерть наступила от поражения
током, но была одна непонятная деталь: налевойсторонелицапогибшего
отпечаталось нечто вроде елочки. Подобные "оттиски"иногдавозникаютна
теле при ударе молнии. Но, насколько врач помнил, цвет их никогданебыл
зеленым. Уверенностьврачанебылаполной,посколькуонникогдане
сталкивался с таким видом смерти, а литература по этому вопросу... Ну, это
был слишком специальный вопрос, далекий от повседневных заботпоселкового
врача.
В остальном картина была ясной. Так стоилолиговоритьосомнениях,
запутывать тех, кто полагался на его знания?
Для сержанта картина тоже была ясной, однако иеготерзалисомнения.
Только они быликудаболеевескими,чемуврача.Осмотр,показания
свидетеляпозволялиточновосстановитькартину.Погибшийминовал
кустарник, который отделял его от просеки, и сразу, С ходу, даже неуспев
надеть очки, выпалил.