Топливо - Михаэль Драу 6 стр.

Глава 5

В просторных апартаментах Канцлера, аскетических с виду, но несущих отпечаток сдержанной стильной роскоши, почти никогда не бывало светло. Канцлер ненавидел яркий свет, с которым приходилось считаться на официальных приемах и деловых встречах, потому он пред­почитал множество приглушенных бра на стенах, создавав­ших в помещении золотистый полумрак. Иногда, в порыве приступа эстетического голода, он приказывал зажечь со­тни свечей. Велиар это особенно любил.

Сейчас, лежа на спине в своей широкой постели и при­держивая крепкими ладонями гибкую талию своего любов­ника, Канцлер чуть улыбался, глядя на него.

Отец, покойный Император преподнес своему сыну ве­ликолепный подарок, женившись много лет назад на мате­ри Велиара. По закону они теперь считались братьями. Но сама природа отрицала этот факт: они были непохожи друг на друга, как небо и земля, как огонь и вода, как черное и бе­лое. В сущности, они и правда были "черным" и "белым": Канцлер - высокий сухопарый блондин с зелеными глаза­ми, а Принц Велиар - миниатюрный брюнет с бархатистой смуглой кожей и темными глазами.

Они стали любовниками в день совершеннолетия При­нца, и с тех пор почти не расставались. Велиар стал иници­атором связи с "родным братом", соблазняя умело, грациоз­но и настойчиво, виртуозно создавая иллюзию того, что он тут вовсе ни при чем. Он пускал в себя, но при этом всегда оставался сверху, оседлав узкие бедра Канцлера и упираясь горячими мягкими ладонями в его плечи. Канцлер часто думал о том, что это прекрасное создание когда-нибудь может выхватить из-под простыни припасенный заранее нож и с легкостью перерезать ему горло в момент высшего наслаж­дения - не за что-то, а просто так. И Канцлер ловил себя на мысли, что не отказался бы от подобной смерти. Но Велиар, достигнув оргазма, во время которого замирал и хмурился, как от боли, всего лишь ложился рядом, сворачиваясь клуб­ком под горячим жестким боком сводного брата, и, лениво поглаживая того по груди, постепенно засыпал.

Как и подобает главе государства, Канцлер был женат и даже имел нескольких сыновей. Чего и настоятельно сове­товал своему младшему "брату". Но Велиар упорно сохра­нял холостое положение, с кошачьей наглостью и непри­нужденностью нарушая принятые в обществе моральные нормы и подчас даже законы. Он любил только мужчин. Причем, питал особую слабость к тем из них, кто из-за большого количества электроники и сплавов в теле уже не мог считаться человеком в полной мере.

Для чего Принц спал с ним, Канцлер не мог понять - Ве­лиар не слишком-то рвался к власти, скорее даже напротив, поэтому связь со старшим братом не использовал для "ка­рьерного продвижения" и уж тем более не пытался узурпи­ровать его положение.

А может быть, подобными "подачками" он пытался от­влечь Канцлера от того факта, что подобное поведение - постоянные интрижки с киборгами - не делает чести ни самому Принцу, ни всей семье.

Сегодня Велиар отдавался особенно страстно и самозабвен­но. Он запрокидывал голову, и его длинные черные волосы рассыпались по плечам и спине, стонал в голос, хотя их могли услышать. Наверняка опять влюблен в какое-нибудь ведро с гайками, и сейчас представляет, что он с ним, с безвестным ликвидатором или даже простым рабочим киборгом.

Крепкие ладони Канцлера стискивали чуть дрожащие на­пряженные бедра, жесткие пальцы вдавливались в кожу. Ве-тиар коротко вскрикивал, прогибая спину и царапая плечи брата. Когда его горячая белесая сперма плеснула на голый плоский живот Канцлера, он охнул, хотя редко когда поз-золял себе издавать звуки во время соития. Велиар плавно спустился рядом, все еще не открывая глаз, тяжело дыша и чуть заметно улыбаясь. Мягкие пальцы скользили по гладкой безволосой груди любовника. Канцлер некоторое время не нарушал золотистой натянутой тишины. Но потом спросил:

- А как его зовут?

- Кого? - Велиар приподнял голову, посмотрев на него немного мутными глазами. Канцлер повернулся к нему, пог­ладив по щеке.

- Того, о ком ты думал. Я знаю тебя слишком хорошо.

Даже лучше, чем тебе кажется...

- Это не имеет значения, - не моргнув глазом, сразу же ответил Велиар. Резанул по живому.

От ответа Велиара сжалось сердце. Черт побери, он мог бы и соврать, сказать, что никого, кроме брата, у него нет. Хотя, врать он умел очень плохо. И не считал нужным.

Канцлер знал, что Принц его никогда не любил. Иногда, впрочем, хотелось верить, что это все - лишь смутные до­гадки, и Велиар на самом деле любит его. Но когда насту­пало утро, и лихорадка горячей ночи растворялась в лучах солнца, Принц застегивал свой длинный черный френч на все пуговицы, поднимал воротник, словно отгораживаясь от всего мира, и вел себя так, будто общается с Канцлером исключительно на "Вы".

"Не имеет значения"...

Канцлер мягко отстранился от него, дотянувшись до упа­ковки салфеток и медленно стирая со своего тела его остыв­шее семя. Велиар приподнялся на локте, изогнувшись грациозно, как пантера, и смотрел на него исподлобья своими пронзительными темными глазами, не произнося ни слова.

- Знаешь, тебе нужно все-таки подумать над своим пове­дением, - произнес Канцлер ровным и прохладным тоном,- Все-таки, ты Принц.

- Ох, не начинай снова! - отмахнулся Велиар, улыбаясь своей изящной распутной улыбкой и укладываясь на спину,- Ты прекрасно знаешь, что я не имею значения ни для се­мьи, ни для государства. Я не должен заботиться о лице и о том, чтобы не упасть им в грязь. И могу делать, что хочу.

Он потянулся, бесстыже и колдовски улыбаясь. Потом протянул руку и прикоснулся к спине Канцлера, от чего по коже стрельнуло электричеством.

- Тем более... Тебе же это нравится, Эрц...

- Мне не нравится, что ты путаешься с чернью, - быстро произнес Канцлер, поднимаясь и сразу же принимая свою привычную прямую, как железный стержень, осанку. Он те­рялся, когда кто-либо называл его по имени. Особенно брат.

- Ты ревнуешь? - прошептал Велиар.

- Я не хочу, чтобы из-за твоих эм... связей и пристрастий семью и тем более государство перестали уважать, - отвечал деловым тоном Канцлер, порывисто одеваясь в жемчужно-серую, похожую на военную, одежду.

- А нас что, кто-то уважает? - Велиар прыснул со смеху,- нас боятся, не более. Потому что на всем континенте имен­но у нас сосредоточено самое мощное оружие, и именно у нас научились создавать химер. Но попомни мои слова, как только кому-то из наших милых соседей станут известны все эти тайны, они мигом бросятся на нас со всех сторон, позабыв о военном этикете и пактах о ненападении... Поэ­тому мне плевать на их собачье трусливое уважение.

- А на семью? - Канцлер повернул к нему голову. Высо­кий жесткий воротник френча немного мешал.

- А на семью - тем более, - спокойно ответил Велиар, зевнув.

- А на меня? - не меняя официального тона, спросил Кан­цлер, снова отвернувшись и рывками натягивая кожаныеперчатки.

Велиар помолчал, опустив черные пушистые ресницы. Потом улыбнулся:

- Значит, все-таки ревность...

Приподнявшись на локте снова, он спросил:

- Разве тебе не понравилось сегодня?

- Понравилось, - ответил Канцлер, - Но ты был не со мной. Я научился различать, когда ты со мной или когда ты рядом с очередным... "железным человеком". И, если хо­чешь знать, мне это неприятно.

- Я знаю, - тихо отозвался Велиар ничуть не извиняю­щимся, но и не злорадным тоном.

Канцлер захотел немедленно выхватить один из старин­ных коллекционных клинков, висящих на стене, и пронзить холодное кошачье сердце брата.

- Эрц, - мягко произнес Велиар, вставая с постели, подхода к нему сзади и обвивая руками грудь, - Я не могу отказаться от него. Если бы мог, ты же знаешь, я бросил бы его немед­ленно... Но никто ничего не может изменить. Пожалуйста, прошу, смирись. Я же сплю с тобой. Тебе этого мало?

Канцлер повернулся к нему, осторожно снимая с себя его руки.

- Извините меня, Ваше Высочество. Я вынужден вас по­кинуть. Через пару часов назначена встреча с северными послами.

- Пара часов! Еще уйма времени... - Велиар улыбнулся, приникнув было к нему, но Канцлер отступил, галантно взяв его руку в свою и чуть притронувшись сухими про­хладными губами к глянцевым ногтям.

- Отдыхайте.

С этими словами Канцлер развернулся и вышел.

За пару лет до своей смерти Император решил, как будто замаливая грехи перед народом, изменить государственный строй. В результате родился жуткий мутант - смесь демок­ратии, монархии и военной диктатуры. Начались брожения и волнения. И только железная рука его безжалостного сына, Канцлера Эрца Айзэна, смогла сжать разгулявшиеся толпы в кулак и прекратить шатания. Он перекраивал законы, он ломал старые устои и жестоко насаждал новые, выстраивая новый порядок, даже Порядок с большой буквы. Все было под его контролем. Кроме оставшейся в спальне черноглазой бестии с бархатистой кожей. Велиар мило и беспечно раз­матывал нити его нервов, игрался с ними, как шаловливый котенок, терял интерес, снова игрался. Оставлял глубокие царапины. Но потом мурлыкал, и ему все сходило с рук, все прощалось. Эрц Айзэн, Канцлер Империи, чувствовал себя беспомощным сосунком перед человеком, который не имел никакого значения ни для семьи, ни для государства, и болез­ненно, тяжко его ревновал к этим людям-машинам, зачастую предпочитавшим сперва стрелять, а потом думать. Но Канц­лер не имел права проявлять такие малозначимые для госу­дарства эмоции, как ревность. Он терпел. Он терпел очень долго. Пока, наконец, не выяснил одной забавной детали.

Тайного любовника Принца звали Бехардом. Когда-то этот киборг отличился на службе одного из вассалов, кото­рый в дальнейшем возомнил о себе так много, что решился развязать революцию. Смутьян был казнен, а его киборги либо погибли, либо исчезли в зловонных клоаках больших городов, медленно разложившись от Топлива. Выжили не­многие. В частности, этот Бехард. Долгие годы, как оказа­лось, Принц поддерживал с ним связь, наплевав на его про­шлое и на его вину перед государством. Канцлер слишком поздно понял, что его младший брат, оказывается, умеет любить. И он любил. Врага. Предателя. Опустившегося наркомана. Бегал к нему в грязные мотели и притоны. Тер­пел. Ждал. Даже прощал нередкие удары и вспышки ярос­ти. И, в конце концов, нарушил закон.

Когда было изобретено Топливо, а несколько лет спустя его отрицательные побочные эффекты стали очевидны, за­висимых киборгов научились лечить. Изобретателем методи­ки стал некий Кукольник - странная и жутковатая личность, появившаяся в Империи неизвестно откуда и когда. Он вос­станавливал нормальное функционирование зависимых, и в результате страна наводнилась свободными, предоставлен­ными самим себе профессиональными убийцами, прези­равшими закон и хрупкую человеческую жизнь. Началась настоящая война. В конце концов, был принят жесткий закон о запрещении восстановления зависимых. Топливо означало для них конец жизни. Но Велиар в очередной раз обошел за­прет. Кукольник работал непосредственно на правительство. Приказ Принца был приказом Принца. И Бехард теперь, по слухам, жив и вполне здоров, промышляет ремеслом наем­ного убийцы. А Велиар до сих пор любит его.

После той ночи Канцлер решил перестать прощать и терпеть. Едва завершив деловую встречу с северянами - жуткими белоглазыми людьми, неспособными дышать воздухом нормальной температуры, а только охлажден­ным до минус восьмидесяти семи по Цельсию, - Кан­цлер заперся в своем кабинете. Около недели спустя, после нескольких чтений был принят закон о Топливе. Так как бороться с его производством и продажей было невозможно, а не получавшие привычной дозы киборги могли быть опасны, решено было сделать Топливо час­тью государственной политики и экономики. Все зави­симые становились на учет, и подлежали физическому уничтожению, если пропускали хотя бы одно посещение специальных заведений, в которых им выдавалась доза - ведь "прогул" мог означать, что киборг каким-то обра­зом сумел избавиться от зависимости. Стать свободным и опасным. Теперь все они оказались у Канцлера на ла­дони. И он мог сжать эту ладонь в кулак когда угодно.

- Что это значит, Эрц? - Велиар ворвался в кабинет брата как смерч. Канцлер подавил усмешку. И почувствовал, что в руках его - Власть.

- Добрый вечер, Ваше Высочество, - как ни в чем ни бы­вало проговорил Канцлер, поворачиваясь к нему и припод­нимаясь. Когда он поцеловал мягкую бархатистую руку, Ве­лиар отшатнулся, как от прокаженного и крикнул:

- Это просто низко! Из-за каких-то своих обид ты пе­рекраиваешь государство по своему усмотрению! Ты хоть продумал наперед все последствия твоих нововведений?!

- О.. .Вы наконец-то задумались о государстве... – учтиво склонил голову Канцлер.

- Прекрати издеваться, - прорычал Велиар, злобно уста­вившись на него, - Я знаю, это по твоему приказу схватили Бехарда! И он теперь в тюрьме.

- Он нарушил закон и завтра будет аннигилирован, как и прочие арестованные. А мои приказы здесь ни при чем. Мне плевать на какого-то бесхозного киборга, бывшего нар­комана и зависимого...

- Нееет, тебе не плевать! - прищурился Велиар, - Ты что, решил показать, наконец, коготки?

- Я решил, наконец, показать, что закон в этом государс­тве - я, - Канцлер взглянул в прищуренные глаза брата, упи­ваясь его ненавистью и страхом. И мольбой.

Велиар скользнул к нему, прижался всем телом, зашеп­тал, гладя ладонями по впалым щекам:

- Эрц... Эрц, я умоляю тебя, отпусти Бехарда! Если хо­чешь, я никогда ни с кем не буду больше спать кроме тебя! Только отпусти его!

Канцлер проглотил подступивший к горлу ком. Что бы ни случилось, Велиар любит этого убийцу. Действительно любит.

- Вы предлагаете нарушить закон, Ваше Высочество? Закон, за нарушение которого я же сам приказал карать смертью?

- Святое небо, - всплеснул руками Принц, - Ведь закон - это ты! Хочешь, даешь слово, хочешь, берешь назад...

- Я не такой, как ты, - прошептал Канцлер, прямо посмот­рев на брата. Тот замер.

- По обвинению в несанкционированном восстанов­лении функций арестовано двадцать четыре киборга. Ты хочешь, чтобы я и их помиловал? - проговорил тем вре­менем Канцлер, - Они все виноваты в равной степени. И все понесут наказание. Бехард ничем не отличается от прочих. И он будет казнен, как и прочие.

- Тогда... Тогда я себя убью! - прошипел Велиар. Канц­лер почувствовал, как по его телу прокатилась легкая ледя­ная волна. Но произнес:

- Я неплохо изучил тебя. Брат. Ты слишком сильно любишь себя, чтобы пойти на самоубийство. Даже тво­его киборга ты любишь меньше... А теперь, Ваше Вы­сочество, потрудитесь покинуть мой кабинет. У менямного дел.

С этим словами он сел обратно в свое кресло с высокой спинкой и вернулся к компьютеру.

Велиар некоторое время стоял позади него. Потом подо­шел и повернул к себе его кресло.

- Ты говоришь о любви, хотя не имеешь никакого поня­тия о ней. Брат.

Потом он взял узкую длиннопалую ладонь Канцлера, прижался к ней губами в язвительном поцелуе. После чего отбросил руку, как гнилое яблоко, и вышел.

Некоторые думали, что Кукольник родом с пораженного вечной зимой, как раковой опухолью, севера. Его никто и никогда еще не видел без респиратора и массивных очков, скрывавших верхнюю часть лица. Он ходил медленно и плавно, чуть склонив голову, и прятался от людей в подзем­ном бункере, состоящем практически целиком из металла.

С появлением Кукольника Империя обзавелась мощ­ным оружием. Канцлер вел себя максимально корректно со странным молчаливым отшельником, постоянно памятуя о том, что подобной личности ни в коем случае не стоит до­верять безоглядно. Но уничтожать такое сокровище просто ради избавления от возможной угрозы тоже не собирался. Кукольник, несмотря на то, что поначалу казался пугаю­щим, все-таки слыл спокойным и даже доброжелательным малым. Да и с Принцем они нашли общий язык практичес­ки моментально. Это заставило некоторых людей считать Кукольника вовсе не человеком.

Принц, дитя жаркого, сухого и пыльного юга, всегда жес­токо страдал от холода и влажности в бункере Кукольника. Не спасало плотное черное пальто и толстые перчатки. Но Велиар готов был терпеть все неудобства ради большего. Ведь он никогда не приходил сюда по незначительному по­воду. Как и сегодня.

В воздухе зависла ледяная сырость и едва слышный писк каких-то электронных приборов. Вся "берлога" Кукольника была наводнена странными созданиями - то ли машинами, то ли невиданными полумеханическими зверушками или насекомыми. Они выполняли какие-то свои, плохо понят­ные окружающим, функции. Сновали туда-сюда, изредка мелькали тенями на заиндевелых стенах.

Ждать Кукольника пришлось недолго. Дверцы отсека с шорохом разъехались в стороны, и из прямоугольника ярко-цианового света к ногам Принца хлынули полупрозрачные клубы серебристого пара. Получается, в том отсеке темпера­тура еще более низкая? Страшно даже подумать - какая...

Принц невольно отступил. И вот в проеме появилась громадная широкоплечая фигура. Кукольник шел, как всег­да, неспешно и чуть прихрамывая. Едва слышалось почти неразличимое жужжание механического сустава. Тронутые сединой или инеем волосы неровными прядями ниспадали на массивные очки.

Кукольник остановился напротив Принца, чуть склонил го­лову. Он никогда не целовал руку Велиару, как того требовал этикет и обычай. Принц сам попросил его не делать этого.

- Слушаю, Ваше Высочество, - пророкотал бас Кукольника.

- Я никогда не просил тебя об этом, - начал Принц, сглот­нув, - Но теперь, чувствую, настал такой момент... Я прошу тебя предоставить мне некоторые из твоих...эм...игрушек. Я верну их, как только исполню то, что задумал.

- Боюсь, здесь я не смогу вам помочь, - произнес Куколь­ник без всякой интонации, - Вы не знаете, как обращаться с ними. Вы можете навредить не только им, но и себе.

- Научи меня! - с жаром произнес Принц, шагнув было к нему, но отступив снова под давлением ледяного воздуха, который, казалось, исходил от самого Кукольника.

- Это займет слишком много времени, Ваше Высочест­во. Но, как я могу догадываться, вам нужны мои "игрушки" немедленно?

- Да.. .Как можно скорее... - прошептал Принц, чуть при­крыв глаза. Он должен вытащить Бехарда из тюремного бокса до полуночи, когда наступит завтрашний день. День казни нарушителей.

- Все, что я могу предложить вам, это помочь вам лично, - проговорил Кукольник. Принц быстро прикусил нижнюю губу. Он не рассчитывал на такое везение.

- Но... Насколько мне известно, ты не покидаешь бункер, - осторожно начал Велиар.

- Не было мотива, - спокойно отозвался Кукольник, - Кро­ме того, Бехард - мой шедевр. Я не могу допустить, чтобы он пострадал, если вы потерпите неудачу.

Принц на секунду похолодел. Даже Кукольнику, отгоро­дившемуся от всего мира отшельнику, известно о его свя­зи с Бехардом. Однако, подобное рвение этого в высшей мере странного типа показалось Принцу подозрительным. Его даже кольнула тонкая заиндевелая иголочка ревности. У Бехарда, скорее машины, чем человека, гораздо больше общего с Кукольником, нежели с простым смертным, хоть и королевских кровей.

- Вы также можете подождать, пока я все сделаю, - сказал

Кукольник, но Принц быстро перебил его:

- Нет, нет. Я хочу пойти с тобой. А потом сразу же поки­нуть страну. С ним.