- А такое! - Гэйб притянул к себе свои штаны и стал одеваться. - Не хочу я находиться с вами в одном помещении! То есть, с ним!
Он кивнул на Кэра.
- Человек полиса всегда останется человеком полиса! Все, кто не темноглазые и не люди - это для него либо игрушки, либо иммунные придатки! А все его слова про светлое будущее без рабства - это просто слова! Он сам этого не хочет! Он даже не знает, как он будет жить без кого-то, кто смотрит на него преданными и подобострастными глазами!
Гэйб вскочил, подхватывая с пола свою сумку и оружие.
- Всё, пока! Выпустите меня отсюда! - Гэйб направился было к двери, но Штэф прыгнул к нему и отшвырнул обратно на постель, прижав руками его запястья.
- Никуда ты не пойдёшь!
Гэйб зарычал и попытался отпинываться, мутант оскалил зубы, собравшись драться, но Кэр проговорил надтреснутым голосом:
- Штэф, отпусти его…
- Да, Штэф, давай, подчиняйся приказу! - осклабился Гэйб, сверкая глазами. - А потом приволоки ему ещё какой-нибудь подарочек, пресмыкайся и терпи, что он вытирает о тебя ноги! Позволяй ему относиться к тебе, как к животному!
- Заткнись! - прошипел мутант, подняв руку со скрученными пальцами, выпуская когти на всю длину.
- Перестаньте! - крикнул Кэр.
Штэф, тяжело дыша, опустил руку. Потом вскочил и скрылся за ширмой, задев её и едва не уронив.
Гэйб поднялся, потирая запястья. Кэр сидел к нему спиной. Несколько секунд висела напряжённая тишина. Потом Кэр проговорил тихим голосом:
- Я не отдавал приказа разыскать мне человека-донора, хотя геном мутанта может быть для меня опасен. Он сам, по своей воле привёл тебя ко мне. Я не знаю, почему. Что им движет…
- Вы спали вместе? - буркнул Гэйб, казалось, без всякой связи.
Кэр улыбнулся смущённо и задумчиво.
- Да. Иногда мы спим друг с другом. Секс с мутантом, это, знаешь ли, что-то!
- Но от экзотики устаёшь, да? - Гэйб немного оглянулся на Кэра. - Поэтому ты так сразу на меня и повесился? Мол, завтра я уже могу уйти, так надо воспользоваться моментом!
Кэр пожал плечом, промолчав.
- И ты думаешь, что у мутанта нет сердца? - снова спросил Гэйб.
Кэр молчал, склонив голову.
- Он готов притаскивать тебе доноров, терпеть твоё отношение, бросаться на любого, кто так или иначе тебе угрожает, исполнять любой твой приказ. И после этого ты не понимаешь, что им движет?
Кэр не отвечал. Гэйб повернулся, посмотрев на него. Потом поднялся и проговорил:
- Эгоист не может быть заинтересован во благе всего мира. Не создашь ты никакое лекарство.
И двинулся к выходу, поправив на плече сумку и подхватывая с пола базуку.
Кэр развернулся к нему и крикнул:
- Подожди, не уходи! Там же буря…
- Ничего, - пожал Гэйб плечом. - Я пока в пещере отсижусь, а утром двинусь дальше. Может быть, я и не лекарь, а всего-лишь раб и "иммунный придаток", но зато смогу больше пользы принести, чем ты. И всё равно Город найду.
- Какой ещё Город? - Кэр всхлипнул, и стало понятно, что он весь прошедший разговор сдерживал слёзы.
- Город, в котором нет заражения. В котором никто не болеет, и в котором нет смысла в рабстве, - ответил Гэйб, взглянув на него. - Я дойду до этого Города. Может быть, с него и начнётся избавление от пандемии!
Кэр поднялся и прошептал:
- Возьми меня с собой…
- Зачем? - усмехнулся Гэйб, - Тебе разве тут плохо? Безопасно, тихо, правительство не трогает, верная зверушка всегда под боком.
- Возьми меня с собой, Гэйб… - Кэр приблизился к нему и прижался к его груди. - Я не такой, каким кажусь тебе… Я просто отчаялся. Я покрылся пылью… Но если есть такие, как ты… Кто верит. Если только есть немного надежды…
Он замолчал, опустив голову. Гэйб осторожно прикоснулся к его дрожащим плечам. Потом прижал Кэра к себе сильнее. Гэйб гладил его по спине, как будто утешал ребёнка. Всё будет хорошо. Если даже темноглазый может признать свою ошибку, то для этого мира, вероятно, не всё потеряно.
Глава пятая
Эйм стоял перед огромным окном во всю стену, укутавшись в длинный плащ из тяжёлой тёмной ткани, и смотрел на плоские крыши и купола полиса.
Закатное солнце разливало над равниной ржавый свет. Небо так и хотелось протереть тряпочкой - оно казалось пыльным, задыхающимся. Эйм вздохнул и оглянулся. На постели лежал Эрнст, потихоньку начинающий приходить в себя.
Старость уже проступает на его лице, как мираж проступает из раскаленного воздуха пустыни. Что же, доноры стареют быстро. Особенно, доноры Хозяина Эйма. Но разве он виноват в том, что у него такая тяжёлая форма болезни? Ему нужно обновлять иммунитет практически каждый день. И это притом, что он даже не покидает своего стерильного жилища вот уже почти пять лет. Он похож на красивую куклу под стеклянным колпаком. "Руками трогать запрещено".
Можно только двоим. Эрнсту, который безропотно терпит неприятные экзекуции, и Гэйбу. Вздорному мальчишке, который совсем ничего не понимает в жизни. Какая злая шутка судьбы. Почему получилось так, что только биологический материал Гэйба может наиболее эффективно противостоять болезни Эйма? Почему не материал Эрнста? Иммунные клетки последнего - словно глоток воды, которым пытаются заглушить сильный, мучительный голод. И только иммунные клетки Гэйба могут быть "пищей".
Эйм вернулся к постели и плавно лёг рядом со своим рабом. Тот лежал на спине, вытянув по струнке своё сухопарое тело. Светлые, соломенного цвета, волосы прилипли к вспотевшему лбу. Эйм медленно и осторожно убирал пальцами мокрые прядки. Эрнст повернул к нему лицо и слабо улыбнулся. Эйм мягко тронул его сухие прохладные губы своими. Словно извинялся. Он знал, что Эрнст с радостью отдал бы ему всю свою кровь, и эта радость была бы искренней. Но всё равно Эйм испытывал чувство вины. Он хотел бы что-то изменить. Но не мог.
Если бы только удалось вернуть Гэйба! Такого строптивого раба придётся держать в непосредственной близости от себя. Ох, но только бы вернуть его. Тогда можно будет не так часто встречаться с Эрнстом, не мучить его так сильно. Протянуть ещё лет пять - когда болезнь, наконец, найдёт обходные пути, и перестанет действовать даже терапия Гэйбовыми иммунными клетками. И тогда уже - всё. Покой. Наконец-то покой. Без всех этих капельниц-фильтров, без огромного количества правил и предосторожностей, без измученного Эрнста…
Желая хоть как-то облегчить положение любимого раба, Эйм ласкал его во время процедуры перекачивания иммунных клеток, отвлекал от боли и дурноты своими поцелуями, поглаживаниями, своими чуткими пальцами и теплом. Эрнст пытался отвечать, но постепенно терял силы и мог лишь лежать на спине, прикрыв глаза.
Завтра ему станет легче. До вечера, когда снова потребуются его клетки. И всё с начала. Пока не найдут Гэйба. А если не найдут… То ничего не поможет - даже Эрнст.
Эйм осторожно вынул иглу капельницы из вены раба, аккуратно свернул прозрачные трубки, отложил в сторону, на низенький столик, к многочисленным бутылькам и коробочкам. Потом прижался к Эрнсту, закинув на его тело полу своего плаща, стараясь согреть.
Эйму всегда было холодно. В последние дни он даже изменил своей давней привычке лежать с рабами полностью раздетым. Это было приятно, но от холода пропадало всё блаженство. Было холодно даже в плаще и даже в помещении, прогретом почти до тропической температуры. Но несмотря ни на что хотелось отдать Эрнсту хоть немного своего тепла. Не больше, чем даёт зимнее солнце.
- Эйм, ты как? - хриплым шёпотом спросил Эрнст, поглядев на своего Хозяина. Тот прикоснулся пальцами к его губам.
- Тише, не говори ничего. Ты лучше поспи…
Некоторое время Эйм лежал рядом, глядя в глаза Эрнсту. Потом веки того опустились.
Эйм уже научился жить со своей болезнью и смирился с ней. Желание выздороветь изредка мерцало где-то очень глубоко в сознании. Да и то только в такие минуты - когда он смотрел в измождённое лицо Эрнста. Но потом всё сглаживалось и становилось серым, подобно тому, как острая боль становится тупой и давящей. Ничего нельзя сделать. Только терпеть. Мучить Эрнста и ждать, когда группа ловцов вернёт Гэйба в полис.
Не осталось даже злости на глупого мальчишку. В конце концов, он тоже человек. А люди всегда чего-то хотят. Кто-то - быть здоровым. А кто-то - быть свободным.
А где она, свобода? Разве есть она в этом мире?
Эйм укутал Эрнста одеялом, осторожно поднялся с постели и подошёл к монитору видеофона. Судя по последнему сеансу связи, экипажу Чумы пришлось покинуть танк. Беглый раб оказался хитрее, чем предполагалось. Кроме того, ему помогло существо, по всем параметрам относящееся к мутантам. Мутант помогает человеку?! Куда катится этот мир?! Казалось, что дальше ему катиться уже некуда.
На экране бесшумно колыхалась чёрно-белая рябь. Эйм сидел, обняв себя руками, и не вызывал Чуму на связь. Что нового ловцы ему скажут? Что они "ведут преследование", и что находятся в таком-то квадрате? Толку от квадратов? Времени остаётся так мало.
Как же хочется жить…
И обманывать себя надеждой. Так легче. Когда есть хоть какая-то надежда.
Эйм тяжко вздохнул. Холод в теле становился каким-то мокрым и вязким. Щёки пощипывало. Казалось, под кожей мерцает электричество. Болезнь издевалась, с каждым днём показывая, что никто не может победить её. Она приспосабливается к тем или иным иммунным клеткам, и темноглазые вынуждены как можно чаще менять доноров. Не очень состоятельные умирают обычно годам к сорока пяти, не имея возможности купить нового раба. Но в случае Эйма ни деньги, ни положение в обществе не играли никакой роли. Нужен был только Гэйб. И больше никто.
Эйм решил отвлечься от невесёлых мыслей и от дурноты. Обычно ему помогала работа - он открывал свой ноутбук и просчитывал различные экономические операции. Развитие ферм, институтов генной инженерии, филиалов фирмы. Думать надо очень напряжённо, ни на что не отвлекаться. И болезнь на некоторое время отползала, как побитая собака, чтобы потом наброситься с удвоенной яростью.
Эйм встал. Его качнуло. В голове как будто всколыхнулась волна тёплой воды, а горло защекотало от острой короткой жажды. Моргнув несколько раз и держась побледневшими пальцами за спинку кресла, Эйм распрямился и заставил себя сделать шаг. И рухнул на пол без сознания.
Проклятому рабу несказанно повезло - в скалах обитал какой-то бывший житель полиса, имевший в своём распоряжении настоящий флайер. Хоть и старой модели. Но, тем не менее, он развивал скорость гораздо большую, чем байки и, тем более, танк. Плоская и обтекаемая машина приподнялась над плато, заставляя троих ловцов приоткрыть рты в изумлении, и сразу же рванулась на запад. Зелёная точка на радаре быстро удалялась. Значит, Гэйб находится на борту флайера. Оставалось загадкой, кто же это такой добрый решил помочь беглому рабу, а не выслужиться перед правительством, доставив того обратно в полис? Ловцы жалели, что уже успели покинуть танк. Так они могли хотя бы подбить флайер из пушки. Но им пришлось гнаться за машиной по прерии, пока не кончилось горючее. Флайер преспокойно продолжил свой полёт в нескольких метрах над землёй. А ловцы с ненавистью провожали его взглядами.
Гэлу нервно расхаживал туда-сюда перед байками. Нолл и Нэйк пытались оживить чёртовы машины, не приспособленные к такой долгой гонке по пыльной прерии. На синтезирование нового горючего может уйти несколько часов.
- Ребята, ну скоро вы? - не выдержав ожидания, Гэлу вернулся к технику и оператору, нервно постукивая пальцами по рукояти пистолета.
Нэйк тихо огрызнулся, Нолл неопределённо пожал плечами, уверив, что подкачать горючего осталось совсем немного.
Тихо заверещал сигнал вызова. О чёрт. Опять краснеть перед Хозяином Эймом и мямлить про то, что они "продолжают преследование". Гэлу приподнял руку и нажал кнопку на браслете голографического видеофона. И несколько опешил от неожиданности. Это был не Хозяин Эйм, а его любимый раб, Эрнст.
- И сколько ещё ждать, пока вы поймаете одного-единственного раба? - проговорил он, плохо сдерживая раздражение.
Гэлу сжал челюсти. Какой-то светлоглазый будет требовать у него отчёта?! Простая игрушка, иммунный придаток, хоть и относящийся по какой-то невероятной причине к касте "чёрно-белых"… Хорошо, что шлем скрывает лицо, и не видно, как презрительно скривились губы ловца.
- Мы продолжаем преследование, - ответил Гэлу заученную фразу.
- Постарайтесь продолжать быстрее! - рявкнул Эрнст.
- А где Хозяин Эйм, почему он с нами не связался? - спросил Гэлу.
Но раб быстро отключился, как будто не расслышав этого вопроса. Гэлу недоумённо выключил видеофон, и полупрозрачный голографический экран исчез.
Вернувшись к двоим коллегам, белый ловец произнёс:
- Ребята, кажется, нам действительно стоит поторопиться. Там происходит что-то странное.
- Всё готово. Должно хватить ещё на пару дней, - ответил Нолл, прыгая в седло своего вороненого байка. Нэйк молча завёл свою машину, и вскоре три ловца неслись по прерии, и за ними, как за кометами, тянулся шлейф пыли.
Глава шестая
Кризис всё-таки наступил. Лекари знали, что без поступления иммунных клеток Гэйба Хозяин Эйм продержится недолго. Но никто не думал, что настолько недолго. Самым ужасным было то, что он не впадал в кому. Мучался, оставаясь в сознании. Его положили в барокамеру, как в стеклянную коробку. Лекари в белых комбинезонах и респираторах, похожие на тени, которые приходят за душой умирающего, хлопотали с приборами и капельницами. Эрнсту разрешили присутствовать в лазарете. Иногда Хозяин Эйм медленно поворачивал голову, отыскивая мутными глазами Эрнста. В барокамере было много света - пронзительно-белого, даже синеватого. А в боксе лазарета царил полумрак. Эрнст хорошо видел своего Хозяина, а тот его - почти не видел. Эрнст сидел на стуле в уголочке, чтоб никому не мешать, и боролся с желанием вскочить, расшвырять всех этих бесполезных людей в стороны, а потом открыть барокамеру, обнять Эйма и унести его в тихую тёплую комнату, где они столько дней и ночей провели вместе.
Но белые тени должны виться вокруг Эйма. Они должны изо всех сил держать его в этом мире. Такова их работа. Но она бесполезна. Эйм умирал. Медленно, спокойно и неумолимо. Болезни надоели все компромиссы.
Эрнст не хотел в это верить. И он ненавидел лекарей за то, что все они уже считают Эйма умершим. Они - профессионалы своего дела. Они видят, когда можно хоть что-то сделать, а когда нельзя. Неужели сейчас - нельзя?…
Эйм лежал в барокамере, повернув лицо набок и пытаясь увидеть Эрнста в темноте. Он не помнил, когда впервые их соединили капельницами. Казалось, Эрнст был всегда. Но зато он помнил, как они впервые прикоснулись друг к другу. Они лежали на боку, гладили другу друга по плечам. И робко, преодолевая многолетние запреты и страх, трогали губы друг друга своими губами. Почему сейчас нельзя так же? Эйму было бы легче…
Эрнст сидел на стуле, вцепившись в свои колени ладонями, и вспоминал, вспоминал, вспоминал. Только самое хорошее. Как он впервые сказал Эйму "люблю". А тот посмотрел на него чуть искоса своими большими глазами цвета крепко заваренного чая. Эйм всегда носил плащи из тяжёлой плотной ткани, с высокими воротниками, которые придерживал рукой, и которые закрывали его лицо до самых глаз. Тогда он стоял у окна, точно так же придерживая воротник, и Эрнст запомнил эту картину навсегда. Пыльный рыжий закат. Эйм, маленький и уязвимый, укутавшийся в плащ. Высокий воротник, как забрало на шлеме древнего рыцаря. А над воротником - огромные, немного удивлённые глаза. Сейчас глаза совсем другие. Тусклые, потемневшие. Как камни на дороге.
Перестаньте же вы его мучить. Дайте мне просто обнять его. И ему станет легче…
Эрнст с каждой секундой ненавидел беглого раба Гэйба всё сильнее. Проклятый мальчишка. Щенок, который думал в момент побега только о себе. Интересно, он хотя бы догадывался о том, что является единственным способом Эйма выжить? Нет, вряд ли. Ведь если предположить обратное, то он просто чудовищно циничен и жесток. Гэйб не казался таковым. Он был просто глупым мальчишкой с горячим сердцем и пустой головой.
Что изменилось бы, если бы он знал? Он не бросил бы Эйма?…
Чайные глаза медленно закрылись. Сердце Эрнста сжалось и задрожало. Что с ним? Что с ним?! Почему вы все отворачиваетесь и медленно отходите от него?…
Эрнст вскочил на ноги, рванувшись вперёд. Кто-то из лекарей осторожно прикоснулся к его груди, пытаясь остановить, но любимый раб Хозяина Эйма оттолкнул его со своей дороги и подбежал к барокамере. Мониторы показывали падение тонуса мышц, давления и температуры, угнетение дыхания. Кома.
- Эйм… - проговорил Эрнст, шаря ладонями по стеклу барокамеры. Потом повернулся к лекарям.
- Выведите его из комы! Сделайте хоть что-нибудь!
- Эрнст, мы сделали, что могли. Это очень тяжёлая форма болезни. Если через несколько часов его организм не получит иммунные клетки определённого образца, то…
Эрнст не слушал лекаря. Слова сами вползали к нему в мозг, как ядовитые змеи. Эйм умирает. Через несколько часов… Всего несколько часов. И все их закаты превратятся в пыль.
Эрнст вздохнул, стараясь не проявлять ту бурю чувств, которая бушевала в его душе. Он ведь не просто раб. Он - "чёрно-белый". Он должен вести себя прилично. Хотелось орать и бить всех, кто попадётся под руку. Но в чём виноваты лекари? Никто не виноват. Кроме древнего правительства, развязавшего ту войну. И тех учёных, что изобрели непобедимое биологическое оружие, применение которого повлекло за собой пандемию. Но все эти люди мертвы уже более сотни лет. Не на ком срывать злобу. Только, может быть, на себе. Эрнст вернулся к своему стулу. Постоял, глядя в стену. И со всей силы ударил в неё кулаком. Лекари вздрогнули. Но никто не подошёл к нему. Они понимали.
Постепенно все покинули помещение. Эрнст остался один в полутёмной комнате, наедине с барокамерой и Эймом, в спасение которого не верили уже даже лучшие лекари.