Вы не находите начало несколько… э… опереточным?
– Что делать, обстоятельства, – Бизи спокойно разглядывал дымящийся кончик сигары. – Во всяком случае, разговор не доставит вам никаких неприятностей. Помимо тех, которые уже были в этот вечер. Если они, конечно, были.
– Вам‑то какое дело?
– А, все‑таки были!
– Вы что, следили за мной?
– Никоим образом! Глупо, а, кроме того, мы заинтересованы в вашем добром отношении. Тут чистая дедукция. Раз вы гуляли, то скорей всего могли кое‑что заметить, и это “кое‑что” вряд ли вам понравилось. Вы имеете представление о задачах нашего департамента?
– Откуда?
– Да, конечно. Кстати, маленькая просьба: пусть этот разговор останется между нами.
– А вы не находите, что это уже слишком? Я ничего у вас не выпытываю. Оставьте, пожалуйста, свои тайны при себе.
– Не могу. Мне надо вас с ними познакомить.
– Зачем?
– Необходимость. Вы сами убедитесь, что ваше молчание никому не нанесёт ущерба. Ни вам, ни вашей родине. Скорей наоборот.
– Объясните.
– Представьте, что вы инфекционист. К вам является некий, согласен, довольно подозрительный Бизи, который информирует вас, что в стране началась эпидемия. Эпидемия, которая может распространиться… далеко. В ваших или нет интересах узнать, что это за эпидемия? Сохранение в тайне такого разговора до отъезда из страны, по‑моему, не столь уж большая цена за подобную информацию.
– Откуда я знаю, что дело обстоит именно так?
Бизи окутывало облако дыма, и частота затяжек, пожалуй, была единственным признаком его волнения.
– Если дело обстоит не так, – невозмутимо ответил он, – если я вас обманываю, то вы будете вправе нарушить своё слово и разгласить все до последней запятой. Такой поступок, между прочим, станет концом моей карьеры.
– Тогда почему вы не можете обратиться официально?
– Увы! – Бизи развёл руками. – Полагаю, вы согласитесь, что так и должно быть, когда узнаете все. И ещё. Хотя мы и беседуем как сугубо частные лица, мой визит к вам – не только моя инициатива.
– В любом случае я оставляю за собой право поступить так, как считаю нужным, – жёстко сказал Полынов.
– Ладно, пусть будет по‑вашему! Сейчас, здесь, – хочу я того или нет, – с моей стороны возможна только полная откровенность. Дело вот в чем. С некоторых пор в нашем обществе развилось умонастроение, которое нас беспокоит. Тревожен сам характер этого умонастроения, но ещё тревожней то, что мы не можем выявить причину. Мы пришли к заключению, что эта проблема настолько сложна, неожиданна, что рядовые специалисты с ней не справятся. Разрешить её, пожалуй, может специалист только вашего класса.
– Это вы называете откровенностью? Вы же ничего не сказали! Что за умонастроение? Какая проблема? При чем тут я?
– Терпение. Умонастроение можно выразить одной фразой: “Долой науку!” Точнее, даже так: “Смерть разуму!”
– Откуда вы взяли, что эта проблема нова? Не изучена? Подобным умонастроениям столько же веков, сколько самой цивилизации.
– Верно. По есть одна маленькая особенность. Вы, конечно, читаете газеты, следите за международными известиями.
– Не очень внимательно, признаюсь. Последнее время я был…
– Знаю. Но готов спорить, что вы летели сюда с убеждением: “Вот тихая, спокойная страна, где давно уже не происходит ничего серьёзного. Конечно, газеты пишут о каких‑то анекдотических случаях, но где таких случаев нет”. Верно?
– Да.
– Так вот – это на поверхности.
Верно?
– Да.
– Так вот – это на поверхности. Журналист, наблюдающий, так сказать, за кухней общественной жизни, подобен хозяйке, которая судит 6 состоянии воды в кастрюле по тому, закипает она или нет. Для посторонних вода в нашей кастрюле тёпленькая. Но департамент, слава богу, располагает термометрами. Что вы скажете о кастрюле, вода в которой мгновенно нагрелась сразу на несколько десятков градусов?
– Скажу, что её поставили на очень сильный огонь.
– А огня нет.
– Так не бывает.
– Конечно. Однако ещё недавно у нас все было тихо и спокойно.
– Если я правильно понял, вы хотите пригласить меня на консультацию.
– Совершенно верно.
– У вас есть Лесс.
– Он отказался.
– Так! Но почему меня? Мои взгляды, надо полагать, вас не слишком привлекают.
– Именно это нас и устраивает.
– То есть?
– Разумеется, не только это. Таких учёных, как вы, немного. Кроме того, вы уже здесь и свободны, а у других зарубежных специалистов время расписано на месяцы вперёд. А нам никак нельзя медлить! – Бизи покачал головой. – И то, что вы из социалистической страны, поверьте, очень существенно.
– Решительно ничего не понимаю!
– Я все объясню, если вы согласитесь помочь нам как эксперт. Лесс, уверен, поймёт и простит, а уж потерянные дни мы чем‑нибудь компенсируем.
– Это все, что вы пока мне можете сказать?
– Я и так уж превысил свои права. Вот если вы согласитесь…
– Нет.
– Подумайте. Мир един, пожар, возникший в одном месте, угрожает всем. Это не мои слова.
– Во‑первых, у меня нет оснований доверять вам, надеюсь, вы это сознаёте! Во‑вторых, “проклятие разуму”, уверен, вызвано вашими чисто внутренними, социально‑экономическими причинами, в которых я плохо разбираюсь. Следовательно, моё участие в ваших делах и неуместно, и бесполезно.
– Это ваше окончательное решение?
– Да.
– Жаль, – Бизи поднялся и загасил окурок. – Жаль, что вы так думаете. На всякий случай вот вам мои координаты.
Он протянул свою визитную карточку. Полынов взял её. Казалось, что Бизи порывается ещё что‑то сказать и борется с этим желанием.
– А! – махнул он рукой. – Положения это все равно не ухудшит. Должен вам кое в чем признаться.
– Ещё какая‑нибудь тайна? Тогда увольте.
– Все равно вы догадаетесь. Но сначала несколько слов. Существует, на мой взгляд, ещё одна причина вашего отказа. Вы не восприняли мои слова всерьёз. Вы не поверили, что угроза реальна. В такой мирной стране, в такой славный вечер, – вероятно, я бы тоже не поверил. Не иначе тут какая‑то двойная игра, хотя зачем кому‑то с вами играть? Все слишком смахивает на фарс, допустим. Должен, однако, разъяснить, что номер в отеле вам заказали мы.
– Лесс… – Полынов шагнул к Бизи. – Где Лесс?
– Не беспокойтесь! – Бизи порывисто отступил. – Лесс в полном порядке, с нашей стороны ваш отдых больше ничем не будет нарушен. Просто Лесс ждёт вас не сегодня, а завтра.
– Что все это, наконец, значит?
– Только то, что нам крайне важно было встретиться с вами срочно и наедине. Надеюсь, теперь вам ясно, что фарсом здесь и не пахнет.
– Уходя, пожалуйста, прикройте за собой дверь поплотней.
Бизи усмехнулся.
– Я думал, вы скажете “вон”!
– Надеюсь, вы понимаете, – сдерживаясь, проговорил Полынов, – что эта ваша “услуга” освобождает меня от всяких слов и обещаний.