— И что это?
— Листок. — Вопрос меня удивил.
— А на нем что?
— Контрольная, — ответила я. И, подумав, добавила: — Должна быть.
— И где она?
— Ее нет.
Мне уже хотелось куда угодно: в кабинет ректора, в пасть к дракону, в кипящий источник, на прием к императору, лишь бы эта старая карга оставила меня в покое. Хотя нет… на прием к императору как-то не очень.
— Так, Сормат, придется выписать вам наказание. Отнесете этот свиток ректору. И не сметь распечатывать! Не для вас писано.
Она сунула мне в руки небольшой свиток с преподавательской печатью. Я знала, что это бланк на наказание, которое определяет ректор, но ни разу еще за три с лишним года учебы мне его не выписывали. Ощущение, что дня сквернее этого быть не может, прочно укрепилось в душе.
Выходя под пристальным взглядом профессора Нер, я мечтала только об одном: оказаться в своей уютной комнате и немного поспать, пока не пришла Эри.
Наверное, во мне еще оставались крохи от той послушной девочки, какой я была в детстве, потому что вопреки желанию я направилась в подвал, где восседал господин ректор.
Перед дверьми его кабинета я остановилась, переводя дыхание.
Кэдерн Элвид, ректор Риверского магического университета. Один из двенадцати ректоров, входящих в научный совет императора, близкий друг Сертана XV. Родовая магия смешанная, наполовину темная, наполовину светлая. Суров, строг и импульсивен, как говорят старшекурсники. Лично из моего окружения никто с ним знаком не был.
Вот уж не думала я, что выходка Смиля будет грозить мне ректорским наказанием. А Смиль? Предполагал ли он такой благоприятный исход? Вряд ли.
Я постучалась, едва не отбив костяшки пальцев о холодное дерево. Неизвестно, услышал меня ректор или нет, но двери медленно открылись.
Ректор, явно уставший, заваривал чай.
Он был выше меня на целую голову, хотя я не могла сказать, что обладаю маленьким ростом. Длинные медные волосы ректора были собраны в хвост, пиджак небрежно брошен на диван, а рукава парадной рубашки закатаны до локтей. Широкие плечи внушали особое уважение. И хотя страх перед ним был скорее иррациональный, нежели продиктованный какой-то реальной опасностью, я не могла заставить себя вымолвить ни слова. Просто стояла и смотрела, как мужчина спокойно наливает себе чай, садится в кресло и поднимает на меня глаза.
Медные, кстати, как и волосы, глаза. Внимательные.
— Я вас слушаю, девушка.
Он заметил в моей руке свиток и коротко кивнул, приказывая отдать его.
— Садитесь. — Он указал мне на кресло, и я послушно села.
Кэдерн Элвид развернул свиток, пробежал его глазами и удивленно на меня посмотрел.
— Сормат? С третьего курса, магический туризм? Во имя Трех Богов, что вы натворили? С вашей специальности я еще ни одного студента с такой бумагой не видел!
Я потупилась.
От старшекурсников приходилось слышать, как проходят аудиенции у ректора. Он очень внимательно рассматривал каждое нарушение и учитывал буквально все — от среднего балла до внеуниверситетских достижений.
— Вас как зовут? — мягко спросил он.
— Дейна.
— Это полное имя?
— Да. — Я почему-то вздрогнула. — Дейна Сормат.
— Кто родители?
— Алан и Агрона Сормат, портные.
— Местная?
— Да, господин Элвид. У нас дом в Старой Ривере.
— Хорошо.
Он щелкнул пальцами, и на стол упала небольшая коричневая папка с моим именем и фамилией на корешке. Личное дело — поняла я.
— Итак, Сормат. Третий курс, специализация — магический туризм. Поступила в последней десятке, на шестом месте, со ста восьмьюдесятью баллами в общем зачете.
Третий курс, специализация — магический туризм. Поступила в последней десятке, на шестом месте, со ста восьмьюдесятью баллами в общем зачете. Провалилась на истории, неплохо сдала этикет. Средний балл — три целых шестьдесят одна сотая. Научной работы нет, дисциплинарных проступков восемьдесят пять баллов из допустимых ста, внеучебных достижений нет. Наград, грамот, стипендий, премий и благодарностей не имеет. Негусто, Сормат.
Я похолодела. Не знала, что у меня восемьдесят пять баллов дисциплинарных проступков. Еще пятнадцать до ста — и отчисление.
Меня вдруг резко затошнило; любой свиток ректорского наказания — двадцатка. Пять процентов превышения!
— Вижу, вы понимаете, в каком вы положении, — кивнул ректор. — Давайте разберемся с претензиями профессора Нер. Здесь написано, что вы разговаривали на контрольной, это правда?
— Да, — кивнула я, чувствуя, как дрожат руки.
— Значит, два балла нарушения есть. — Ректор записал в таблицу свитка два балла. — Далее идет невыполнение обязательного задания, пять баллов.
— Да, я не написала контрольную.
— Это вторая попытка?
— Первая. — Я говорила совсем тихо, опустив голову.
— Значит, ноль. Баллы записываются только со второй невыполненной работы.
Я облегченно выдохнула: забрезжила надежда. Меня все еще могли выгнать, но теперь был шанс, что сумею удержаться в университете. Вот только был ли шанс доучиться оставшиеся два года с таким мизерным запасом дисциплинарных проступков?
— И тринадцать баллов за хамство в разговоре с профессором. Дейна, вы хамили профессору Нер?
В голосе ректора слышалось неподдельное удивление.
— Нет. — Я подняла на него испуганные глаза. — Нет!
— Хм, возможно, имела место ошибка… Стоит проверить.
Он лениво махнул рукой, и в комнате образовалось туманное пятно, которое вскоре преобразилось в картину недавней сцены.
Профессор Нер смотрела на меня так, словно я была каким-то насекомым, случайно залетевшим в ее идеально чистый и новый дом. Насекомым шумным, противным и маленьким.
— И что это?
— Листок. — Теперь я уже явственно слышала хихиканье студентов, которым мой ответ почему-то показался забавным.
— А на нем что?
— Контрольная… Должна быть.
Явный хохот. Почему тогда я не уловила даже отголоска всеобщего веселья?
— И где она?
Остальные студенты откровенно посмеивались, наблюдая за ситуацией.
— Нет.
— …Что ж, — Кэдерн развеял иллюзию, — я не усматриваю в этом каких-либо нарушений. Хотя вам, Сормат, стоит подумать о своем будущем. Я записываю на ваш счет семь баллов. В итоге методом нехитрых вычислений получаем, что вам остается… восемь баллов до отчисления. Вы понимаете, в какой вы ситуации?
— Да, господин ректор. — В своих словах я была совершенно не уверена.
— Мне кажется, нет, — отрезал Кэдерн.
А я-то понадеялась, что отделалась легко.
— Дейна, я являюсь ректором вот уже десять лет. И никто на моей памяти не подходил к середине третьего курса с таким количеством нарушений. Я понимаю, вы — приемный ребенок, единственный и поздний. Ваши родители бедны, у вас было трудное детство — да, я в курсе, как во вверенном мне учебном заведении относятся к детям бедняков, — и весьма непростое студенчество. Но, Дейна, вам всего лишь девятнадцать и впереди долгая жизнь. Вы не лишены способностей, а значит, могли бы сделать прекрасную карьеру в выбранной специальности. Но с вашим поведением… Это невозможно описать.