I
-- Хороший сегодня будет день! -- сказал вслух Вадим.
Он стоял перед распахнутой стеной, похлопывая себя по голым плечам,
и глядел в сад. Ночью шел дождь, и трава была мокрая, кусты были мокрые,
икрышасоседнегокоттеджа тожебыламокрая.Небо было серое, а на
тропинке блестели лужи. Вадим подтянул трусы, спрыгнул в траву и побежал
по тропинке.Глубоко, с шумом вдыхаясырой утреннийвоздух, онбежал
мимо отсыревших шезлонгов,мимо мокрыхящиков и тюков, мимо соседского
палисадника, где,выставив напоказ внутренности,красовался полуразоб-
ранный "колибри",через мокрые, пышно разросшиеся кусты, между стволами
мокрых сосен;не останавливаясь, прыгнул в озерцо, выбрался на противо-
положный берег,поросший осокой, а оттуда, разгоряченный, очень доволь-
ный собой,все наращивая темп,помчалсяобратно,перепрыгиваячерез
огромныеспокойныелужи,распугивая маленьких серых лягушек,прямо к
лужайке перед Антоновым коттеджем, где стоял "Корабль".
"Корабль" был совсем молодой, ему не исполнилось и двух лет. Черные
матовые его бока были абсолютно сухи и едва заметно колыхались, а острая
вершина была сильно наклонена и направлена в ту точкусерого неба,где
за тучами находилосьсолнце:"Корабль"попривычкенабирал энергию.
Высокая трава вокруг "Корабля" была покрыта инеем,поникла и пожелтела.
Впрочем,этобыл приличный,тихогонравазвездолеттипа"турист".
Рейсовый рабочийзвездолетзаночь выморозилбы весьлесна десять
километров вокруг.
Вадим, оскальзываясьна поворотах, обежал"Корабль"и направился
домой.Пока он, стеная отнаслаждения, растирался мохнатым полотенцем,
из дачи напротиввышелсоседдядяСаша соскальпелемв руке. Вадим
помахал ему полотенцем.Соседу было полторасталет, и он день-деньской
возился сосвоимвертолетом,новсебыловтуне --"колибри" летал
неохотно. Сосед задумчиво поглядел на Вадима.
-- У тебя нет запасных биоэлементов? -- спросил он.
-- Что, сгорели?
-- Не знаю. У них ненормальная характеристика.
-- Можносвязаться с Антоном, дядя Саша, -- предложил Вадим. -- Он
сейчас в городе. Пусть привезет вам парочку.
Сосед подошел к вертолету и стукнул его скальпелем по носу.
-- Что же ты не летаешь, дурачок? -- сказал он сердито.
Вадим принялся одеваться.
-- Биоэлементы...--ворчалдядяСаша,запускаяскальпельво
внутренности "колибри". --Кому это надо? Живые механизмы...Полуживые
механизмы...Почтинеживыемеханизмы... Ни монтажа, ни электроники...
Одни нервы! Простите,но я не хирург. -- Вертолет дернулся. -- Тихо ты,
животное! Стой смирно!-- Он извлек скальпель и повернулся к Вадиму.
--
Это негуманно наконец!--объявилон. --Беднаяиспорченнаямашина
превращаетсяв сплошнойбольной зуб! Может быть, я слишком старомоден?
Мне ее жалко, ты понимаешь?
-- Мне тоже, -- пробормотал Вадим, натягивая рубашку.
-- Что?
-- Я говорю: может быть, вам помочь?
Дядя Саша некоторое время переводил взгляд с вертолета на скальпель
и обратно.
-- Нет,--сказал он решительно.--Янежелаюприменяться к
обстоятельствам. Он у меня будет летать.
Вадим сел завтракать. Он включил стереовизор и положилперед собой
"Новейшие приемы выслеживания тахоргов". Книга была старинная, бумажная,
читаная-перечитанаяеще дедом Вадима. Наобложке был изображенпейзаж
планеты-заповедника Пандоры с двумя чудовищами на первом плане.
Вадим ел,листая книжку, и с удовольствием поглядывал на хорошень-
кую дикторшу,рассказывавшуючто-тоо боях критиков по поводу эмоцио-
лизма. Дикторша была новая, и она нравилась Вадиму уже целую неделю.
-- Эмоциолизм! -- со вздохом сказал Вадим и откусил от бутерброда с
козьим сыром.--Милаядевочка,ведьэто словоотвратительнодаже
фонетически. Поедем лучше с нами! Аоно пусть остаетсянаЗемле.Оно
наверняка умрет к нашему возвращению -- можешь быть уверена.
-- Эмоциолизм как направление обещает многое,-- невозмутимо гово-
риладикторша.--Потомучтотолькоонсейчасдает по-настоящему
глубокую перспективусущественногоуменьшенияэнтропииэмоциональной
информации в искусстве. Потому что только он сейчас...
Вадим встал и с бутербродом в руке подошел к распахнутой стене.
-- Дядя Саша, -- позвалон,--вамничегоне слышится вслове
"эмоциолизм"?
Сосед, заложив руки за спину, стоял перед развороченным вертолетом.
"Колибри" трясся, как дерево под ветром.
-- Что? -- сказал дядя Саша, не оборачиваясь.
-- Слово "эмоциолизм", -- повторил Вадим. -- Яуверен,что внем
слышится похоронный звон,видится нарядное здание крематория,чувству-
ется запах увядших цветов.
-- Ты всегдабыл тактичным мальчиком,Вадим,-- сказал старик со
вздохом. -- А слово действительно скверное.
-- Совершенно безграмотное, -- подтвердил Вадим, жуя. -- Я рад, что
вы это тоже чувствуете... Послушайте, а где ваш скальпель?
-- Я уронил его внутрь, -- сказал дядя Саша.
Некоторое время Вадим разглядывал мучительно трепещущий вертолет.
-- Вызнаете, чтовы сделали,дядяСаша? --сказалон.-- Вы
замкнули скальпелем дигестальную систему. Я сейчассвяжусьсАнтоном,
пусть он привезет вам другой скальпель.
-- А этот?
Вадим с грустной улыбкой махнул рукой.
-- Смотрите, -- сказал он, показывая остаток бутерброда. -- Видите?
-- Он положил бутерброд в рот, прожевал и проглотил.
-- Ну? -- с интересом спросил дядя Саша.