Керит заходил ходуном от криков возбужденных учеников. Поединок закончился.
Слишком рано. Кровь была еще слишком горяча, и никого не удовлетворит столь скорый исход боя.
Дачанд смотрел на Тичинда, не обращая внимания на шум и пощелкивания, которыми взволнованные зрители награждали проигравшего. Может, на роль следующего сгодится Чулонт, он показал себя неплохо‑Вдруг яута завопили, выражая удивление и восторг продолжением событий. Взгляд Дачанда устремился к месту поединка, и он с изумлением увидел, как Тичинд пнул павшего противника в голову.
– Ки'кт! – Дачанду пришлось вскрикнуть, чтобы быть услышанным. – Хватит!
Тичинд пнул снова. Манд перекатился по полу, затем попытался закрыть лицо и одновременно ухватить Тичинда за стопу. Яуты разбушевались всерьез. Кровь вскипела, и ученики яростно трясли головами, осыпая друг друга брызгами слюны.
– Тичинд! – Дачанд редко видел подобное непослушание. Он широко зашагал через помещение, опять окликая смутьяна.
Тичинд повернулся к Предводителю. Молодой самец оскалился, вытянул руку и толкнул Дачанда в левое плечо.
Дачанд машинально уклонился.
Когтистая рука резко упала.
Наблюдающие яута вдруг смолкли, в тишине прозвучали лишь запоздалые щелчки и возгласы удивления. Жест Тичинда был истолкован безошибочно, хотя Да‑чанду не довелось видеть его с тех пор, как он стал Предводителем. Знак прямого вызова.
Дачанд еле слышно вздохнул. Ну что за глупец этот Тичинд. И как он вообще ухитрился так долго прожить?
* * *
Спекшаяся земля, покрывающая дно долины, казалась безжизненной под испепеляющим жаром двойного солнца. Кое‑где виднелись жалкие, недоразвитые и искривленные растения. Слепящие близнецы казались неравной парой: вторичные тени были слабыми, размытыми пятнами на фоне угольно‑черных первичных. Высокие плато из грязно‑рыжих валунов образовывали коридоры вдоль высохшего русла и не предлагали никакого убежища – можно было, впрочем, заползти за камни, но ни один умный гуманоид не сделает этого из‑за таящихся в них ядовитых жизненных форм. Кроме жалящих мух и ядовитых змей, здесь существовала смертельно опасная разновидность скорпиона, гнездящегося среди валунов весь девятнадцатичасовой день на планете Руши. Даже после заката, когда жара резко спадала и температура воздуха не превышала температуру тела, она не разряжалась спасительными прохладными ветрами, иногда овевающими пустыни по ночам. Воздух оставался сух, как кость, и нечастые лихорадочные бури обжигали, будто удар жгучей плети. Может быть, кто‑то и мечтал именно о таком райском местечке...
Но только не я.
Мачико Ногучи провела нежной рукой по коротким черным волосам и нажала на кнопку сканера. Передвижной глаз показал панораму иссушенной почвы – извечная картина. Она была одинакова почти для всей природы на Руши. Кроме нескольких искусственных колодцев и собственно поселения, вся планета казалась адом, как его представляли себе золотоискатели пустынь – камни, пыль и жара; к тому же здесь даже не было драгоценных металлов.
Ногучи вздохнула и пробежала пальцами по клавишам. Маленький экран угас и потемнел, девушка откинулась в формо‑кресле и закрыла глаза. С глубоким вздохом она что‑то тихо пробормотала сквозь зубы. При малейшей возможности она покинет эту планету. Ей всего только двадцать девять, но уже предложен пост смотрителя в Корпорации Чигуса. Колодцы Процветания на краешке системы Бета‑Сигни. «Звучит великолепно», – думала Мачико.
Да, это так. Но после шести месяцев ее «вживания» девушку уже тошнило от панорамы этих скал. «Ведь это необходимо для моей карьеры», – часто повторяла себе Мачико. И по крайней мере здесь есть воздушные кондиционеры...
Ногучи вытянула руки над головой и выгнула спину. Ее перерыв на ланч почти кончился – пора возвращаться в кабинет.
Обычно она перекусывала с Хироки, но сегодня у него была встреча с ранчерами, и она решила ускользнуть к себе домой и заняться статистическим отчетом для компании. Что ж, пусть Хироки возьмет в руки «бразды управления» на последние недели своего пребывания здесь. К тому же расслабиться она могла только в своей квартирке, а показывать свои переживания вне ее пределов – плохой выбор.
Игра шла по‑крупному, и отныне Ногучи могла действовать лишь с безупречным профессионализмом.
Она взглянула на голозеркало у двери, перед тем как покинуть комнату, и кивнула собственному холодному, спокойному и отстраненному лицу. Симпатичному лицу, в японском смысле, хотя это и не имело для девушки значения. Она выглядела... внушительно. Кажется, она не слишком нравилась ранчерам, но они все же будут уважать ее – честь не позволяла Ногучи принять меньшее.
* * *
Дачанд ощутил вспышку гнева, но почти с сожалением позволил ей угаснуть. Когда‑то, полжизни назад, такая демонстрация наглости означала бы быструю смерть для молодого самца. Несомненно, Дачанд применил бы «тей‑де», улыбаясь в миг его нанесения.
Но сейчас он Предводитель. Не слишком добрый, но справедливый. Другие убили бы смутьяна за такое оскорбление, но он предпочтет проучить. Впрочем, нет смысла проводить состязание, в котором он наверняка победит.
Все это промелькнуло у него в мозгу за долю секунды.
Тичинд снова толкнул, и Дачанд машинально ускользнул. Он заметил удивление на физиономии противника и запоздалую тень сожаления о своей ошибке. Весьма серьезной ошибке.
Дачанд отбросил сомнения. Он схватил руки Тичинда и, не выпуская их, высоко поднял.
Тичинд вскрикнул ему в лицо, и его вопль слился с воплями зрителей.
Дачанд не медлил.
Предводитель резко ударил головой, их черепа сшиблись с глухим лязгом, и все снова зашипели и защелкали.
Тичинд вырвался и, шатаясь, отступил. Он все еще не опускал руки и казался оглушенным.
Противники пошли по кругу. Тонкая струйка бледной крови стекла из‑под повязки из длекса на физиономию Тичинда. Не сводя глаз с Дачанда, ученик коснулся струйки и растер кровь в пальцах, будто не доверяя своему ощущению.
Очень жаль.
Тичинд широко развел руки, сгорбился и пронзительно вскрикнул. Голос исказила ярость, но слова угадывались безошибочно: «Нан‑де Тан‑гаун!» Поцелуй Полуночи.
Намерение ученика предельно ясно: он убьет своего Предводителя, если сможет.
Однако пошутили – и будет. Дачанд сомкнул пальцы обеих рук и прыгнул. Приземлившись возле наглеца, он резко опустил двойной кулак на поясницу Тичинда. Ученик рухнул на пол, лязгнув нижней челюстью о мат.
Дачанд проворно отскочил, и Тичинд медленно поднялся на ноги. Ощущая на себе внимание яута, Предводитель двигался, с максимально доступной ему фацией и ловкостью. Движение поражало плавностью любого, кто был знаком с основами рукопашного боя. Для таких он и старался.
Новая кровь пролилась из жвал молодого самца. Наблюдающие ученики певуче провозглашали победу своему Предводителю, когда Тичинд решился напасть снова. Вероятно, порицающие возгласы яута подтолкнули самца к действию. С придушенным хрипом окровавленный яута понесся на Дачанда с вытянутыми кулаками.
Похвальная стойкость духа. Хотя и слабые мозги. Но все же он не трус.
Атака оказалась вялой. Дачанд упал на колени прежде, чем противник дотянулся до него, и обхватил туловище ученика одной рукой, а ближайшую ногу – другой. Подавляя стон и стараясь показать зрителям, что прием дается ему без труда, Дачанд поднялся и взметнул ученика высоко над головой.
Воющий яута пытался вырваться, но все его усилия оказались тщетны. Удерживая самца над головой, Дачанд победно рявкнул и швырнул Тичинда через зал. Толпа молодежи успела расступиться перед летящим телом раньше, чем оно врезалось в стену. Все затянули грубую песнь победы во славу Дачанда.