С этого момента за планетой стали следить более внимательно.
В штате Имперской разведки появился специальный отдел, который готовил разведчиков‑нелегалов для работы в среде людей.
Это были специалисты, в совершенстве владевшие методами экранного гипноза.
Именно этим объяснялся тот факт, что внешность дун‑тосвинтских шпионов не казалась людям вызывающей и ни одна собака не могла унюхать исходивший от них запах тины.
Иногда, чтобы чуть‑чуть расслабиться, дунтосвинтские агенты собирались вместе и, ослабив гипнотическое воздействие на людей, приоткрывали свою тайну. Если же кто‑то вдруг удивлялся их необычному виду, дунтосвинтские шпионы принимались уверять, что они просто молодежное течение, и даже придумали этому течению название – панки.
В человеческом обществе к панкам постепенно привыкли, и когда порой у кого‑то из них зеленело лицо или вырастали слишком острые зубы, к этому относились с пониманием – чего с них взять, панки.
Одним словом, дунтосвинты на планете прижились и продолжали разведывательную деятельность.
– Не желаете ли лягушечку, мой адмирал?!
– Лягушечку? – переспросил адмирал, внезапно почувствовав голод. – Да, пожалуй, я съем лягушечку… м‑м… э‑э… Двенадцатый номер, пожалуй.
Приняв холодную лягушку, Пинкван успокоился. Ква‑музин пошел на снижение, осторожно маневрируя между высотными зданиями и избегая столкновения с другими квамузинами. Он на мгновение завис над пятиугольной крышей Пентаквана, затем стал медленно опускаться, пока не коснулся посадочного квадрата, обозначенного цепочкой мигающих огней.
Распахнулась дверь, разложился трап, адмирал, опираясь на лапы встречавших его служащих, сошел на бетон.
– Ты нас просто спас, дружище, спасибо… – поблагодарил пилот квамузина, когда адъютант адмирала проходил мимо него. – Когда старик заголосил про ночи Квакбурга, я был готов штурвал бросить…
– Не стоит благодарности, – усмехнулся лейтенант. – Это моя работа.
Спускаться на нужный этаж пришлось довольно долго – помещение, где заседало Государственное Собрание, ндхо‑дилось глубоко под землей. Это диктовалось не только требованиями безопасности, но и неспособностью многих престарелых дунтосвинтских сенаторов выдерживать сухой воздух верхних этажей. Чем старше становились дунтосвинты, тем сильнее они чувствовали свою принадлежность к водоплавающему народу.
Произнеся этот заученный текст, Пинкван вздохнул. Еще не менее получаса, согласно традиции, ему предстояло нести всякий вздор, и лишь после этого можно было перейти к делу.
Такова традиция.
Наконец отговорив положенные по протоколу слова, Пинкван стал докладывать о выводах, которые сделал, посетив Солнечную систему:
– Юпитер – большая планета. Земляне там ни разу не появлялись, мотивируя это высокой гравитацией, однако полагаю, все дело в их лени.
– Откуда сведения о такой их позиции? Я имею в виду гравитацию и все такое, – поинтересовался сенатор от округа Болотазия.
– Я опирался на донесения сотрудников Имперской разведки. У меня не было причин не доверять им. Теперь дальше: Венера – не заселена, каналы на Марсе не достроены, диск Сатурна по‑прежнему имеет небольшой люфт. Землянам ни до чего нет дела. Они нюхают клей и беспорядочно размножаются.
– Это ужасно! Какой же клей они нюхают? – крикнул с верхнего ряда сенатор от полуколониальных мотофибских земель.
– Одну минуту, у меня записано… ‑Адмирал заглянул в записи. – Резиновый клей «Момент».
– А где, простите, его можно взять здесь, в Квакбурге?
– Сенатор Торчкван, вы задаете вопросы не по существу! – напомнил Председатель.
– Итак, земляне ведут себя очень пассивно и не выказывают охоты куда‑либо двигаться со своей планеты, однако, мне кажется, я знаю почему…
– И почему же, адмирал? – поинтересовался Председатель, старый осанистый дунтосвинт с бордовым гребнем.