– Нищих вынуждают думать о куске хлеба, невежественных – о развлечениях. Люди забыли, что правда составляет их главную пищу и главную радость, людей обезоружили насилием и ложью, и вот они разошлись во мнениях и стали непримиримы. Каждый пытается спастись сам по себе, оттого нет и не будет общего спасения…»
Покружив по тоннелям, шофер подъехал к зловещей лаборатории.
Тут сновали вооруженные солдаты, стояли танки, похожие на луноходы, – полковник объяснил, что они работают на электрических аккумуляторах, а бронею служит особое многослойное стекло.
Видны были следы недавнего боя. Несмотря на вентиляцию пахло пороховой гарью, повсюду валялись обломки кирпича, стаскивалась в кучу искореженная и сгоревшая военная техника.
Светловолосый офицер с безумными глазами провел Иосифа и полковника в канцелярию «верховного магистра», возглавлявшего «клинику».
Это были шикарно отделанные помещения с великолепной мебелью, картинами по стенам и фальшьокнами, за которыми виднелись спокойные сельские пейзажи – особым образом освещенные панорамные фотографии, или, скорее, искусные макеты. Да и воздух здесь, чувствовалось, подвергался не только дополнительной очистке, но и дезинфицированию – пахло сосной и полевыми травами.
– Именно здесь магистр покончил с собою, а перед тем уничтожил кислотой содержимое секретных сейфов. Правда, в одном не сработала система, нами извлечено более сорока коробок с различными материалами.
– Все это нужно тщательно изучить, – сказал Иосиф, впрочем, сомневаясь, придется ли ему лично листать архивы супернегодяев.
Он устало опустился на диван подле комнатных пальм. Полковник Пуш остался у дверей.
– Доставить заместителя магистра, повелитель?
– Да‑да, но, пожалуйста, не зовите меня повелителем. Мне неприятно слышать это слово, оно раздражает.
– Простите, – сказал полковник, – такое обращение предписывают уставы и инструкции…
Два офицера ввели заместителя магистра. Внешне он походил на советника начальника тюрьмы – та же сытость, та же наглость, та же уверенность в безнаказанности.
– Поясните, что здесь произошло?
– Временная накладка. Нечто непредвиденное. Порядок будет скоро восстановлен нашими мудрыми братьями.
– Ты в этом уверен?
– Абсолютно… Почему вы обращаетесь ко мне на «ты»?
– Потому, что ты подлежишь суду народа как преступник. Может быть, только раскаяние несколько смягчит вину, за которую, безусловно, положена смертная казнь.
– Ну, это мы еще посмотрим.
– Итак, – Иосиф повернулся к полковнику, – пусть арестованный пояснит главные цели и задачи «клиники». Если он будет говорить не по существу, определите его в карцер. Тут их великое множество…
– Послушайте, я согласен говорить. В конце концов, когда в воздушном шаре дыра, нужно выбросить кое‑какой балласт. Но я буду говорить лишь в пределах своей компетенции. «Клиника» использовалась для решения трех задач верховного руководства. Во‑первых, для непрерывного пополнения армии. Во‑вторых, для пополнения рабочих команд, износ которых был столь велик, что они полностью менялись в течение двух лет. – Тут он запнулся. – Вот и все.
– Вы не назвали главного.
– Это не главное, – поморщился заместитель магистра. – Контроль над моральным уровнем подземного контингента – третья наша задача. Она не главная. Главными и весьма дорогостоящими были операции по вживлению в мозговые центры антенн и последующая переориентация рефлексов – процесс крайне болезненный и, не буду скрывать, сопряженный с большой смертностью.
Она не главная. Главными и весьма дорогостоящими были операции по вживлению в мозговые центры антенн и последующая переориентация рефлексов – процесс крайне болезненный и, не буду скрывать, сопряженный с большой смертностью.
– Уточните смертность.
– Шесть из десяти.
Иосиф почувствовал неодолимую усталость. Стало тоскливо и одиноко. «Видимо, я сделал ошибку, что связался с доктором Шубовым. Не лучше ли было играть в домино, оглушать себя роком, листать пустые книжонки?..»
– Хотя хороших книг мало, – вдруг сказал Иосиф. – А все выдуманные истории – ничто в сравнении с подлинной жизнью.
Заместитель магистра взглянул с усмешкой. Иосиф понял, что невольно высказал вслух свои мысли.
– Наука утверждает, что здоровье человека на 45 процентов зависит от избранного образа жизни, 25 процентов приходится на состояние окружающей среды, причем эта цифра постоянно растет, 20 процентов – это наследственность, а все остальное – польза и вред медицины… Как выглядят цифры применительно к «подземному контингенту»?
– Данных нет, но я вам скажу: главное в выживаемости – природное здоровье и приспособляемость к новой роли.
– В качестве раба?
– Пожалуй.
Иосиф потерял интерес к допросу. Правда, на бесстрастном прежде лице полковника появилось новое выражение.
– У вас есть вопросы?
– Пусть пояснит о методах контроля над личным составом армии. Я слышу об этом впервые.
Заместитель магистра вздохнул.
– Пусть отметят в протоколе допроса, что я подчиняюсь насилию.
– Насилие мы еще не применяли, – нахмурился полковник. – Но я намерен использовать какое‑либо из орудий, обнаруженных нами в камерах для послеоперационных больных.
– Рано или поздно все наши соперники терпят поражение, – сказал заместитель магистра. – Рано или поздно восстанавливается высшая воля…
– Молчать! – оборвал полковник. – Не то я приведу в исполнение свою угрозу! Что‑то ты значил прежде, мошенник, но теперь ты ноль!.. Кстати, именно так ты сказал мне, когда я впервые попал в твои лапы. Не думай, что все, которым ты ампутировал мозги, позабыли об этом.
Негодяй втянул голову в плечи. Он был нагл, поскольку был лжив и труслив. Как только его раскусили, он превратился в жалкое ничтожество.
– Итак?
– Мы управляли «контингентом» с помощью радиопередатчиков, а также с помощью агентов.
– Можно ли сейчас отыскать этих агентов?
– Не знаю. Для них предназначены особые радиостанции, особые компьютерные программы и особые каналы связи.
– Куда стекалась информация?
– Не знаю.
– Что известно о действиях агентов в чрезвычайных обстоятельствах?
– Не знаю. Но думаю, они способны парализовать власть любых узурпаторов…
Негодяя отправили в камеру. Полковник молчал, кусая губы.
– Кем вы были прежде?
– Прежде я командовал войсками этой страны. Я был любимцем короля. Я видел опасность и мог устранить ее. Но мои противники втерлись в окружение королевы и скомпрометировали меня. Заговорщики умеют делать это тем успешней, чем честнее и талантливей человек.
Он покачал головой.
– В таком случае трон окружали ничтожества?
– Увы, с этого начинаются все перевороты… Я должен был забыть о своем прошлом. «Клиника» полностью «стирает» личность – ее опыт, чувства, страсти, привязанности… Была стерта и моя душа… Удивительно, однако – вспомнилось… Спасибо вам, повелитель.