Тот пожал плечами.
- Всякое говорят. Будтоученыестакнулисьситильцамиисдалиим
Бастион. Врут, наверно. Патрули видели,каконинаплотахушлиещедо
заварухи.
- Догнать надо бы...
- Не до них теперь, - махнул рукой сотник.
- Что же теперь будет? - спросила Алевтина.
- Война будет! - ответил ей дед Кузьма.
Все замолчали.
- К тому дело идет, - нехотя выдавил из себя Харитон. - Правитель ходит
свирепый, как черт, маршал ещезлее.БудетпоходнаКазань,никудане
деться.
Охнули дружно сестры, растерянно переглянулись соседи.
Уйдет войско, кто за порядком следить будет?
- Когда в поход-то? - спросил Кузьма.
- Не знаю. Ведьмаковнашихпоистратилиуйму,бестолковщинынаелись
полный рот. С таким воинством далеконеуйдешь.Сейчаспорядокнаводить
будут.Отпускаужеотменили,елеуговорилтысяцкогодомойотпустить
ненадолго.
Дед Кузьма крякнул и пошел из горницы, за ним потянулисьиостальные.
Сестры захлопотали, накинулискатерть,Алевтинавнеслабольшуюмискус
пельменями, достала бутыль. Харитон перекрестился и взял ложку.
Дома побыл сотник недолго. Поел, отдохнул малость, взял бельячистого,
наказал жить в мире и убыл. Сергей проводилегодоизлучины,держасьза
стремя каурого. Харитон озабоченно поглядывал по сторонам, потомвелелему
возвращаться, пообещав на днях выбраться домой.
Сергей на прощание похлопал коня по боку и побежал обратно. На пригорке
он остановился и проводил взглядом всадника, забирающегоберегомвлево,к
дальним понтонам. Вот дядя исчез задеревьями,потомсновапоказалсяна
светлой кромке близ воды, а потом совсем пропал в рощице.
Сергей вздохнул. Следующей весной дядя обещал определить его ксебев
сотню. Пару раз водил его в Хоромы - большое темное здание на Котельнической
набережной. Показал службы,конюшню,мастерские.Тамонвпервыеувидел
вблизи магов, о которых рассказывали жуткие истории. Совсем нестрашные, люди
как люди, и огненного глаза посередь лба нет. А когда парень шепотом спросил
сотника, отчего это ведьмакитакиеневзрачные,тотсердитоосекегои
сказал, чтоб больше ведьмаками их не называл.Ониинамаговраньшене
откликались, пояснил он.
В Саратове их называлиманипуляторамигиперакустики,датолькотак
скорее язык узлом завяжется, нежели выговоришь. Впрочем,когдачутьпозже
Сергей, забывшись, снова обозвал их ведьмаками, дядя только хмыкнул.
Теперь, наверно, свидеться с ним удастся развечточерезнеделюили
две, подумал Сергей и пошел домой. Скажи кто ему, что дядю он увидиттолько
через много месяцев, а сотник с трудом признает его, - удивилсябыпарень,
да ненадолго, и не такое случается ныне.
Прошла неделя. В Москве было тихо. Мужики, ходившие по торговымделам,
узнали, что дружина готовится к походу, почти все питейные заведениявокруг
Хором позакрывали. А еще в кабачках, что у Дорогомиловской дамбы, видели они
раненного у Бастиона дружинника. Тот был уже пьян в лоск иноровилулечься
под лавкой. Однако перед тем, как свалитьсятуда,успелтакоерассказать
заплетающимся языкомпрозаваруху,чтомужикисначаланеповерили,а
поверив, струхнули.
Залети в поселениешальнойснарядилиполоснилучом
басурмане - все, веники, сгорели бы водночасье.Сотникаповидатьимне
удалось, дальше Солянки к казармам не пустили, гостинцы велели вкараульной
сторожке оставить, передадут, мол, в руки.
Вечером все собрались в общей комнате,взгрелидвухведерныйсамовар,
склепанный Кузьмой из старой канистры,семейныепринеслипечева,варенья
всякого... Сергей почти и не пил духовитого чаю, заваренного на смородиновом
листу. Он уперся подбородком в кулаки и жаднослушалрассказыолетунах,
которых пожгли над рекой засевшие в Бастионе итильцы, омагах,чтосвоими
зеркалами пускали огненные шары, о том, какосерчавшиедружинникисгоряча
перебили казанское посольство.
Потом долго судачили о хорошей жизнидотого,каквеликаяпогибель
пришла, о чудных делах на севере, где будто бы средь вод таится уцелевший от
бед не тронутый временем и лихимилюдьмитайныйгородПитер,гдеживут
просто и весело, да только входа туда нет никомупришлому...Акогдавсе
разошлись спать, он долго сидел на лавке, уставившись глазами в темный мятый
бок самовара. Вся его беготня по оврагам ибуеракам,дракисТимофееми
возня с детворой показались вдруг унылым, неинтересным занятием.Скорейбы
дядя взял его в дружину - вот где весело!
Потянулись дни.Скучные,похожиеодиннадругой.КузнецВасилий,
который был заодно и старостой поселения, приставилегокдедуКузьмев
коптильню. Пора было на зимуприпасыделать.Сергейвесьпропахдымом,
сестры ворчали, но терпели - парень был при деле. Потом онпомогалгончару
Николаю горшки обжигать. Большие глиняные жбаны хорошо брали фермеры. Ното
ли глина худая попалась, то ли Николай не с той рукиначал,горшкичастью
полопались, частью вышли кривыми. Выкинули все за ограду близ ворот.
А еще через неделювпоселениезавернулобозсостарателями.Две
телеги, доверху набитые барахлом, въехали во двор. Старателей былочетверо,
одного из них Василий признал, а то могли и не впустить.Иногдаподвидом
торговых людей промышляли сущие разбойники. Еще рассказывали,чтоводной
деревеньке под Калугой пустили на ночь незнакомцев, а те под утро обернулись
нежитью, сожрали всех стар и млад, деревеньку же спалили.
Знакомого старателя Василий увел к себе. Кузня стояла чуть поодаль,за
врытыми в землю бетонными плитами. Поселяне опасались огня. Старателимежду
тем выгрузили с телег большиетюки,связкиметаллическихкружек,фляги,
кастрюли, тряпье разное. Подошли женщины, глянули на добро иразошлись,не
желая показывать интерес.
Старателей разместили в свободной комнате,рядомсобщимзалом.Те
отволокли свое добро и выставили его на погляд вкоридоревдольстены.К
вечеруВасилийужезнал,чтокомуприглянулось,иповелдолгий,
обстоятельный торг. Знакомый его оказался вожаком старателей.Покаженщины
накрывали столы да ставилиугощение,онисбожбойиматюгамипытались
объегорить друг друга. Потом Василийсподручнымвдвеходкипритащили
тяжелую связку болтов для арбалетов, десяток мечей из хорошейсталиидва
испорченных карабина.