Умеет Леха людей вразумлять. Чего он только в сталкере нашел - не
пойму… Ладно, это их дела, я в Зоне меньше года, а Курортник уж почти три. Да и Пригоршня этот тоже, наверно, с пару годков ходит.
Из кабины раздался голос командира. Он вел радиообмен с базой, запрашивал указания.
- Говорить будешь? - Командир протянул наушники с гарнитурой.
Я свистнул Лехе, тот знаком приказал мне оставаться на месте и подтолкнул сталкера - они побрели в чашу, глядя под ноги.
- Кто? - спросил я, сдвигая оружие за спину и беря наушники.
- «Полсотни пятый».
Нормально. Сам оперативный дежурный, за что такая честь? Ночью Курортник связался с постом, запросил командира отряда, но связь паршиво
работала, и поговорить удалось только с начальником поста. Тот доложился оперативному и через полчаса ответил нам, что утром за Кириллом придет
вертолет. Приказал не менять место стоянки.
Я зло сплюнул, разгладил усы. Помедлив, приложил к уху наушник и сказал в микрофон:
- Лабус у аппарата. Слушаю…
В ответ полетела ругань. Я закатил глаза. Видимо, дежурный был из служивых, а не канцелярская тля - в выражениях он не стеснялся. Один оборот я
даже постарался запомнить, уж больно виртуозно матерился офицер.
Пилоты слушали, молодой с испугом, пожилой с недовольством, качая головой. Я ждал. Дежурный прекратил ругаться. На миг показалось, что он
сейчас отключится. В наушнике раздалось шипение, что-то щелкнуло, и прозвучал вопрос:
- «Полсотни пятый», «Лабусу»: где изделие и ученый? Прием.
- Я «Лабус», «полсотни пятому»: изделие и ученый пропали, прием.
- Как пропали? Куда?
Дежурный даже пренебрег правилами разговора в симплексном режиме.
- «Лабус», «полсотни пятому»: а хрен его знает, выясняем, прием.
Оперативный из эфира исчез надолго. Из наушника лилось слабое шипение, хрюканье, бульканье. И чего с нами через пилотов говорить, запросил бы
Курортника на нашей частоте… Нет - пилоты нажаловались, все должны слышать, как оперативный, сидя в штабе, отчитывает военсталов…
Размышления прервал голос дежурного:
- «Полсотни пятый», «Лабусу»: группе уйти в поиск, приказ начальника штаба. Доклад каждые полчаса. С вами свяжутся командир отряда и начальник
разведки. Прием.
- «Лабус», «полсотни пятому»: уточняю - сколько находиться в поиске? Прием.
- «Полсотни пятый», «Лабусу»: до потери пульса! Прием.
Я стиснул зубы. Хотелось послать их всех в эфире прямым текстом. Никогда бы не видеть эту Зону. Четвертые сутки здесь торчим, немытые,
небритые, жрать охота… Вляпались опять с Лехой в какую-то бодягу. Теперь ищи пацана и ГСК этот.
- «Лабус», «полсотни пятому»: вас понял. Необходимо два б/к к стрелковому, батареи к станциям и ПДА и две сутодачи на троих. Прием.
- «Полсотни пятый», «Лабусу»: возьмете у пилотов. Конец связи.
Я швырнул наушники в форточку, крикнул:
- Открывай!
Хорошо, по запарке оперативный не обратил внимания, что я на троих патроны и провиант запросил.
Я швырнул наушники в форточку, крикнул:
- Открывай!
Хорошо, по запарке оперативный не обратил внимания, что я на троих патроны и провиант запросил. Правда, расшифровку-то на стол начальника
разведки по любому положат. Значит, Лехе нужно про Пригоршню доложить командиру отряда, да побыстрей…
Дверь десантного отсека сдвинулась. Выглянул круглолицый. Выставил стопку сухпайков, исчез в салоне. Заскрежетали по полу ящики с боеприпасами.
Штурман подтянул к краю сразу два, сверху кинул пластиковый бокс со стандартным комплектом аккумуляторов для радиостанций и ПДА. Я заглянул в отсек,
увидел под силушками ящики с «РГД-5» и «Ф-1». В глубине стояли рядком цинки с патронами для АК. О! Пригоршня-то у нас с «Грозой», повезло, что в
вертолете есть патроны для него.
- Тащи сюды! - Я ткнул пальцем в ящики. - И цинки тоже.
Штурман возмутился:
- Ты ж к стрелковому просил. И зачем тебе семь шестьдесят вторые? Они для тридцатого поста, у них там заваруха была…
- Тащи! - разозлился я. - Будешь мне «тыкать»…
- Отдай, - послышался голос командира. Штурман выполнил команду.
- Забирай, - недовольно буркнул он.
- Ну бывай, сынок. - Я скинул цинки и ящики себе под ноги и рывком задвинул дверь.
Поднял голову - Курортник и Пригоршня маячили среди деревьев, медленно сдвигаясь в глубь леса. Я свистнул, и они обернулись.
- Остаемся! - крикнул я.
Курортник поглядел на меня, на вертолет, нахмурился.
- Не понял!.. - воскликнул он и тут же бросил Пригоршне: - Ты двигай давай по следам, ищи!
Леха побежал к вертолету.
Боковая дверь снова отъехала в сторону, выглянул штурман.
- А отметку? - обиженно произнес он, протянув электронную планшетку. - Мне ж теперь на базе надо как-то…
Не обращая на него внимания, я взвалил на плечи два ящика и подошел к кабине.
- Спасибо. Привет первой эскадрилье.
- Передам, - серьезно ответил командир. Подумал и добавил: - С километр на север висит какое-то непонятное марево. Сверху как купол выглядит, а
к земле пошли - и уже вроде как стена, плоское. Вроде у него топография меняется, когда меняешь точку наблюдения. Я впервые такое вижу. Доложил
оперативному, пусть разбираются. Может, вам сведения пригодятся.
- Ага, и за это спасибо.
Я зло зыркнул на круглолицего, который все пытался сунуть мне под нос свой планшет, подбросил на плечах ящики, крепче ухватил ручки и побрел к
лесу.
Когда поравнялся с Курортником, он спросил:
- Кто, чей приказ?
- Начальника штаба, - прокряхтел я. - Сейчас с тобой начальник разведки свяжется. Поставь галочку штурману в планшетке…
Леха выругался, взявшись за раненое плечо, стиснул зубы. Осколок я еще в рабочем городке вынул, ранение плевое, но кровило сильно. Он свистнул
Пригоршне и, когда тот обернулся, крикнул ему, чтоб бежал к вертушке.
Я добрел до опушки, бросил ящики и поспешил обратно.
Леха переругивался с командиром, рядом мялся Пригоршня. Показался штурман, выдал Пригоршне новенький рюкзак.