Вернее, они были даже лучше приспособлены, потому чтосильногоподрывала
не находящая выхода энергия.Неоставалосьсомнения,чтоудивительная
красотавиденныхмноюзданийбыларезультатомпоследнихусилий
человечествапередтем,каконодостиглополнойгармониижизни,-
последняя победа, после которой былзаключенокончательныймир.Такова
неизбежная судьба всякой энергии. Достигнув своей конечной цели,онаеще
ищет выхода в искусстве, в любви, а затем наступает бессилие и упадок.
Даже эти художественные порывы в конце концов должны были заглохнуть, и
они почти заглохли в тоВремя,кудаяпопал.Украшатьсебяцветами,
танцевать и петь под солнцем - вот что осталось от этих стремлений.Нои
это в конце концов должно было смениться бездействием. Все наши чувстваи
способности обретают остроту только на точиле труда и необходимости, а это
неприятное точило было наконец разбито.
Пока я сидел в сгущавшейся темноте,мнеказалось,чтоэтимпростым
объяснением я разрешил загадку мира и постиг тайну прелестногомаленького
народа. Возможно, они нашли удачные средства для ограничениярождаемости,
и численностьнаселениядажеуменьшалась.Этимможнобылообъяснить
пустоту заброшенных дворцов. Моя теория была очень ясна и правдоподобна-
как и большинство ошибочных теорий!
7. ВНЕЗАПНЫЙ УДАР
Пока я размышлял над этим слишком уж полным торжеством человека,из-за
серебристой полосы на северо-востоке выплыла желтая полная луна. Маленькие
светлыефигуркилюдейпересталипразднодвигатьсявнизу,бесшумно
пролетела сова, и я вздрогнул от вечерней прохлады. Я решилспуститьсяс
холма и поискать ночлега.
Я стал отыскивать глазами знакомое здание. Мой взглядупалнафигуру
Белого Сфинкса на бронзовом пьедестале, и, померетогокаквосходящая
луна светила все ярче, фигура яснее выступала из темноты. Я моготчетливо
рассмотретьстоявшийоколонегосеребристыйтополь.Вонигустые
рододендроны, черные при свете луны, вон и лужайка. Я еще раз взглянулна
нее. Ужасное подозрение закралось в мою душу.
"Нет, - решительно сказал я себе, - это не та лужайка".
Но это была та самая лужайка. Бледное, словно изъеденное проказойлицо
Сфинкса было обращенокней.Можетеливыпредставитьсебе,чтоя
почувствовал, когда убедился в этом! Машина Времени исчезла!
Как удар хлыстом по лицу, меня обожгла мысль, что я никогда невернусь
назад, навеки останусь беспомощный вэтомновом,неведомоммире!Сама
мысль об этом была мучительна. Япочувствовал,каксжалосьмоегорло,
пресеклось дыхание. Ужас овладел мною, и дикими прыжками я кинулся вниз по
склону. Я упал и расшиб лицо,нодаженепопыталсяостановитькровь,
вскочил на ноги и снова побежал, чувствуя, как теплая струйкастекаетпо
щеке.Ябежалинепереставалтвердитьсебе:"Онипростонемного
отодвинули ее, поставили под кустами, чтобы она не мешала на дороге".
Но,
несмотря на это, бежализовсехсил.Суверенностью,котораяиногда
рождается из самого мучительного страха,яссамогоначалазнал,что
утешительная мысль моя - вздор; чутье говориломне,чтоМашинаунесена
куда-то, откуда мне ее не достать. Я едва переводилдыхание.Отвершины
холма до лужайки было около двух миль, и япреодолелэторасстояниеза
десять минут. А ведь я уже не молод.Ябежалигромкопроклиналсвою
безрассудную доверчивость, побудившую меня оставить Машину, и задыхался от
проклятий еще больше.Япопробовалгромкокричать,нониктомнене
ответил. Ни одного живого существа не было видно на залитой луннымсветом
земле!
Когда я добежал до лужайки, худшие мои опасенияподтвердились:Машины
нигде не было видно. Похолодев, я смотрел на пустую лужайкусредичерной
чащи кустарников, потом быстро обежал ее,какбудтоМашинамоглабыть
спрятанагде-нибудьпоблизости,ирезкоостановился,схватившисьза
голову. Надо мной на бронзовом пьедестале возвышался Сфинкс, все такойже
бледный, словно изъеденный проказой, ярко озаренный светом луны. Казалось,
он насмешливо улыбался, глядя на меня.
Я мог бы утешиться мыслью, что маленькийнародецспряталМашинупод
каким-нибудь навесом, если бы не знал наверняка, что у них нехватилобы
на это ни сил, ни ума. Нет, меня ужасало теперь другое: мысльокакой-то
новой, до сих пор неведомой мне силе, захватившей мое изобретение.Ябыл
уверен только в одном: если в какой-либодругойвекнеизобрелиточно
такогожемеханизма,мояМашинанемоглабезменяотправиться
путешествовать по Времени. Не зная способа закрепления рычагов -япотом
покажу вам, в чем он заключается,-невозможновоспользоватьсяеюдля
путешествия. К тому же рычаги были у меня. Мою Машину перенесли,спрятали
где-то в Пространстве, а не во Времени. Но где же?
Я совершенно обезумел. Помню, как янеистовометалсявзадивперед
среди освещенных луной кустов вокруг Сфинкса; помню, как вспугнул какое-то
белое животное, которое при лунном свете показалось мненебольшойланью.
Помню также, как поздно ночью я колотил кулаками покустамдотехпор,
пока не исцарапал все руки осломанныесучья.Потом,рыдая,вполном
изнеможении, я побрел к большому каменному зданию, темномуипустынному,
поскользнулся на неровном полу и упал на один из малахитовых столов,чуть
не сломав ногу, зажег спичку и прошел мимо пыльных занавесей, о которыхя
уже рассказывал вам.
Дальше был второй большой зал, устланный подушками,накоторыхспали
двадесяткамаленькихлюдей.Моевторичноепоявление,несомненно,
показалось им очень странным. Я так внезапно вынырнул из ночнойтишиныс
отчаянными нечленораздельными криками и с зажженной спичкой в руке. Спички
давно уже были позабыты в их время.
"Где моя Машина Времени?" - кричал я вовсегорло,какрассерженный
ребенок.