Для друзей Костя, для органов Константин Вахтангович. А подозреваете вы нас в том, что мы халатно или с преступным умыслом вынесли с территории горючее вещество, которое и было использовано в давешнем умерщвлении. "Ему бы протоколы писать, - подумал Ромашин.- Складно излагает Вахтангович". - Какие там подозрения, - сказал Ромашин. - Хочу у вас, как у специалистов выяснить, возможно ли такое? - Что именно - вынос или убийство? - строго осведомился Долидзе. - И то и другое. - Вынести горючку могли. Легко. - кивнул Константин. - Убить - нет. Витя и Лена все рассказали. Это невозможно. Следователь заметил, что Криницкая постепенно сдвигается в тень большого лабораторного шкафа, перегородившего комнату. - Я бы хотел поговорить с Еленой Дмитриевной, - сказал Ромашин. По-моему, вон тут, в соседней комнате мы никому не будем мешать. - Да вы нам и не мешаете, - отозвался какой-то юноша со всклокоченными волосами.
В тесном помещении, которое обнаружилось за шкафом, подпиравшим потолок, было сумрачно, лишь зеленоватое мерцание монитора допотопного компьютера подсвечивало их лица. - Я все понимаю, - сказала Криницкая, не дожидаясь вопроса. - Нет у нас в лаборатории таких смесей. И в институте нет, у нас сейчас другой профиль. Бензин взорвался случайно... - Никто не угрожал Митрохину в последнее время? - Господи, да кто ему будет угрожать? - Ну, всякое бывает, - вполголоса произнес Ромашин. - Скажем, жена его сильно ревновала? - Маша? Она его больше жизни... Когда у него осенью нашли опухоль... Потом оказалось, что доброкачественная, вырезали, и все, но сначала, вы же понимаете, подумали... Маша чуть сама не умерла! У нее, когда пронесло, было такое нервное истощение, еле отошла. И не ревновала она его. Да, мы с Володей были когда-то близки, вам, конечно, уже до... сообщили. И что? Мы с Володей оказались совершенно разными людьми. Друг другу не подходили совершенно. Может, поэтому... Да знаете ли вы, что я у них на свадьбе была подругой невесты? "А ведь она не Машу выгораживает, - подумал Антон, - а себя. Нет ревности - нет мотива. Была любовь, да сплыла. Появился новый дружок. Вот он, стоит недалеко от дверей, сквозь щелочку будто случайно посматривает...". - Да вы заходите, - сказал Ромашин Веденневу, приоткрыв скрипнувшую створку. - У нас же не официальное дознание, а так - беседа. Веденеев подошел к столу, сел рядом с Криницкой, успокаивающе положил ладонь ей на руку. - Я не знаю, о чем вы тут беседуете, - сказал он, - но хочу заметить, что нет в нашей лаборатории веществ, физико-химические параметры которых... ну, вы понимаете... - он запнулся. "Что они все об одном? - с досадой подумал Антон. - Наверное, именно эту проблему они обсуждали, когда я вошел. Нет таких горючек, значит, и способа нет. Глупо, вообще говоря, с их стороны утверждать то, что будет обязательно проверено. Точнее - глупо, если они знают, что экспертиза докажет обратное. Но ведь они не дураки - ни Веденеев, ни Криницкая, ни этот Долидзе, ни остальные". - Я не занимаюсь физико-химическими проблемами, - сказал Ромашин. - Я в них не разбираюсь. Мое дело выяснить, была смерть вашего друга несчастным случаем или нет. - Ага! - поднял палец Веденеев. - Если нет, то вы ищете убийцу. Но здесь не найдете. Мы все с ним дружили. - И вы тоже считали его своим другом? - Разумеется. - Даже после того, как Митрохин украл у вас идею и выдал ее за свою? - Что вы имеете в виду? - насупился Веденеев. - В конце концов, режимы синтеза в вакуумной камере при подаче модулированного напряжения... Он осекся, явно сообразив, что сказал лишнее. Но следователь уже сделал выводы, хотя и не понял, о чем идет речь. - Да, - тихо сказал Ромашин. - Именно это я имею в виду. - А говорите, что не разбираетесь в физхимии горения. - Приходится всем помаленьку заниматься, - бодро соврал Ромашин. - Не крал у меня Володя эту идею! Кто вам мог такое набрехать! - Даня, наверное, расстарался, - пробормотала Криницкая. - Чушь, чушь полная... Когда статья вышла, в институте какая-то мелкая сволочь пустила слух, будто Володька украл у меня.
.. Даниил, наверно, поверил. Дело не в том, что идея была моей, мы ее с Володей обсуждали, и он разработал экспериментальную методику. А я в это время работал над другой темой. В общем, я ему сказал: делай сам, я пас, у меня на это времени нет. - Стало быть, идея все же ваша, - покачал головой Ромашин. - Ничего вы не понимаете! Володя никогда бы не присвоил чужое, - Криницкая гневно стукнула кулачком по столу. - А с Даней я сама разберусь! Трепло... - Лена, - предостерегающе произнес Веденеев. Он повернулся к следователю: - Даниил теоретик, у него специфические представления об интеллектуальной собственности. Я бы сказал - болезненные. Вот он бы точно не стал отказываться от авторства. Может, отсюда и неадекватная реакция на слух о краже идей... - Вам виднее, - уклончиво сказал Ромашин. - Так вы говорите, сам Вязников не стал бы... А вы хорошо его знаете? - По работе - да, конечно, - пожал плечами Веденеев. - Замечательный теоретик, такой интуиции, как у него, я ни у кого не встречал. - Он часто заходит к вам в лабораторию? - Ни разу не был. У него нет допуска в наш сектор. - Да? - искренне удивился Ромашин. - Как же вы вместе работаете? - Так и работаем. - И он не приходил сюда? - А что ему здесь делать? Теоретики сидят во втором корпусе. Даниилу вообще противопоказано появляться там, где есть работающие приборы и установки. У него нога тяжелая. - В каком смысле? - Либо что-нибудь тут же перегорит, либо отключится, либо другая гадость произойдет... - У Догилевых, так вообще... - вздохнула Криницкая. Ромашин вопросительно посмотрел на Веденеева. - Было дело, - кивнул Веденеев. - На именинах у Зиночки Догилевой, нашей сотрудницы. Она сейчас в декретном отпуске, так что не в курсе событий. Собрались на даче, человек двадцать было, все свои, Даниила тоже позвали, не потому, что с ним веселее, а потому, что жалко его. Живет один, ни родителей, ни братьев-сестер, никого. С женщинами тоже не везет... Так вот, до его приезда все шло нормально, но как только он появился в доме, пошли вразнос бытовые приборы. Холодильник отключился и больше включиться не пожелал. Экран телевизора погас. Что там было еще? - Утюг, - подсказала Криницкая. - Да, это самое удивительное! - воскликнул Веденеев. - На газовой плите стоял чугунный утюг. Зинины старики его как гнет использовали, когда капусту солили. В последний раз им гладили при царе Горохе. Так вот, Зина хотела снять утюг с плиты, чтобы поставить чайник, и обожгла ладонь: железяка оказалась раскаленной. - Забыли плиту выключить? - поднял брови Ромашин. - Но газ-то не горел! Шашлыки мы во дворе делали, а газ перекрыт. Я как раз на крыльцо вышел, чтобы вентиль отвернуть, а тут Зина завопила из кухни... - Интересная история, - вежливо сказал Антон. Ничего интересного, по правде говоря, в этой истории не было. Физики шутят. Или химики? Какая разница, одно слово - ученые. Вот у него в детстве был приятель по прозвищу Флашка, который вечно спотыкался на ровном месте. Все считали, что он придуривается, но Антон знал, что это не так. Флашка был несчастным человеком - он даже по квартире старался перемещаться, нащупывая ногами путь, чтобы не споткнуться о самый неподходящий предмет. И все равно падал, а однажды сломал ногу, упав с единственной ступеньки у школьных дверей. Объяснения этому феномену у Антона не было, а патологоанатом с Петровки, которому он как-то рассказал о своем несчастном друге, заметил глубокомысленно, что речь идет, скорее всего, о подсознательном процессе, когда ноги подворачиваются вне всякой связи с окружающей действительностью. Правда, электроприборы в присутствии Флашки работали нормально, а утюги сами собой не нагревались. - Вот вы сказали, что вам было Вязникова жаль,- сменил тему Ромашин. - И девушки у него нет, и живет он бобылем. Может, у него другая... э-э-э... ориентация? - Да нормальная у него ориентация, - вскинулась Елена. - И к несчастному случаю не имеет никакого отношения. Мало ли в кого он влюблен... - В Митрохину, что ли? - негромко спросил Ромашин. Криницкая вздохнула, а Веденеев едва заметно поднял брови.